Пир стервятников
Шрифт:
— Вой подымется не только в городе, но и во всем Дорне, — устало бросил Доран Мартелл. — Хорошо бы лорд Тайвин услышал его в Королевской Гавани и понял, какой верный друг у него имеется в Солнечном Копье.
Серсея
Ей снилось, что она сидит на Железном Троне, высоко над всеми.
Придворные сверху — точно разноцветные мыши. Знатные лорды и леди преклонили колени. Отважные рыцари сложили мечи у ног королевы, моля ее одарить их своим вниманием, и она улыбается им. Но тут откуда ни возьмись появляется карлик. Он тычет в нее пальцем и покатывается со смеху.
Она в ужасе приседает, чтобы как-то скрыть свой срам, и шипы Железного Трона впиваются в ее плоть. Она хочет встать, но нога соскальзывает в какую-то зазубренную трещину. Чем больше она бьется, тем глубже трон поглощает ее, отрывает куски мяса от живота и грудей, кромсает руки и ноги. Вот уже все ее тело обливается багровой жижей… а ее брат веселится внизу, насмехаясь над ней.
Этот смех все еще звучал в ее ушах, когда кто-то тронул ее за плечо и она проснулась. На долю мгновения ей показалось, что кошмар продолжается, и она отпрянула с криком, но это была всего лишь Сенелла, ее служанка, бледная и испуганная.
Мы здесь не одни, внезапно поняла королева. Чьи-то высокие фигуры обступили ее ложе, под плащами мерцали кольчуги. В чем дело? Где ее стража? В спальне темно, не считая фонаря в руке одного из незваных гостей. Я не должна показывать, что мне страшно, подумала Серсея.
— Что вам здесь надо? — спросила она, откинув назад спутанные со сна волосы. Один человек вышел на свет, и она увидела, что плащ у него белый. — Джейме? — Ей снился один брат, а разбудил ее другой.
— Ваше величество, — произнес чей-то чужой голос, — лорд-командующий прислал нас за вами. — Волосы у него вьются, будто у Джейме, но у брата локоны золотые, как у нее самой, а у этого рыцаря черные и лоснящиеся. Она в недоумении смотрела на него, а он бормотал что-то об отхожем месте, об арбалете и поминал имя ее отца. Я все еще сплю, думала она. Это все тот же кошмар. Сейчас из-под кровати вылезет Тирион и начнет хохотать.
Да нет же, это безумие. Карлик сидит в темнице и должен умереть в этот самый день. Она взглянула на свои руки — крови нет, пальцы на месте. Кожа покрыта мурашками, но совершенно цела. Ноги тоже не тронуты. Сон, всего лишь сон. Я слишком много выпила на ночь, и все эти ужасы порождены винными парами. К вечеру я сама посмеюсь. Моим детям и трону Томмена ничего не будет грозить, а мой уродливый братец станет короче на голову.
Джаселина Свифт подала ей чашу. Серсея, отпив глоток воды, в которую выжали лимон, скривилась и плюнула. Ночной ветер сотрясал ставни, и ее зрение вдруг стало до странности ясным. Джаселина дрожала как лист, испуганная не меньше Сенеллы. У самой кровати стоял сир Осмунд Кеттлблэк, за ним — сир Борос Блаунт с фонарем. У двери теснились гвардейцы Ланнистеров с позолоченными львами на шлемах, тоже охваченные страхом. Неужели? Неужели это правда?
Она встала, и Сенелла накинула ей на плечи халат, прикрыв наготу. Подпоясалась она сама, застывшими, неуклюжими пальцами.
— Моего лорда-отца охраняют днем и ночью. — Язык плохо повиновался ей. Она набрала в рот воды с лимоном и прополоскала, чтобы придать свежесть дыханию. В луч света от фонаря влетела мошка — Серсея слышала, как она жужжит, видела ее бьющуюся о стекло тень.
— Стража не покидала поста, ваше величество, — сказал Осмунд Кеттлблэк. — Мы нашли за очагом потайную дверь. Лорд-командующий отправился посмотреть, куда ведет этот коридор.
— Джейме? — Ужас налетел на нее, как буря. — Джейме полагается быть с королем!
— С его величеством ничего не случилось. Сир Джейме приставил дюжину человек охранять его, и он мирно спит.
Пусть его сны будут слаще, чем мой, а пробуждение не столь бурным.
— Кто хранит покой короля сейчас?
— Этой чести удостоен сир Лорас, ваше величество.
Ее это не удовлетворило. Тиреллы — простые стюарды, возвеличенные королями-драконами. Их тщеславие может сравниться только с их честолюбием. Пусть сир Лорас хорош, как девичья греза, — под его белым плащом таится все тот же Тирелл. Плод этой ночи, вероятней всего, был взлелеян и вызрел в Хайгардене…
Высказать свое подозрение вслух она не отважилась.
— Позвольте мне одеться. Сир Осмонд, вы проводите меня в Башню Десницы, а вы, сир Борос, ступайте в темницу и удостоверьтесь, что карлик на месте. — Она не назвала его имени. Он ни за что не посмел бы поднять руку на отца, твердила она себе, но хотела быть уверенной полностью.
— Как прикажет ваше величество. — Блаунт отдал фонарь сиру Осмунду, и Серсея с удовольствием проводила его глазами. Напрасно отец вернул белый плащ этому трусу.
Когда они вышли из крепости Мейегора, небо налилось глубокой кобальтовой синевой, хотя звезды еще светили. Все, кроме одной. Яркая звезда на западном небосклоне упала, и ночи отныне станут темнее. Серсея остановилась у подъемного моста через сухой ров, глядя на пики внизу. Она знала, что в таком деле ей солгать не посмеют.
— Кто нашел его?
— Один из его гвардейцев, Лам. Он отлучился по зову природы и нашел его милость в отхожем месте.
Быть не может. Львы так не умирают. Королевой владело странное спокойствие. Ей вспомнилось, как у нее когда-то выпал первый молочный зуб. Больно не было, но дырка во рту казалась такой непривычной, что она то и дело трогала ее языком. Теперь дыра образовалась на том месте, где был отец, а дыры нуждаются в заполнении.
Если Тайвин Ланнистер действительно умер, никто больше не может чувствовать себя в безопасности… особенно ее сын на своем троне. Когда гибнет лев, вперед выходят более мелкие звери — шакалы, кормящиеся падалью, и одичавшие псы. Ее попытаются отпихнуть в сторону, как пытались всегда. Надо действовать быстро, вспомнив свои действия после смерти Роберта. Возможно, это сделал наемник Станниса Баратеона, и гибель лорда послужит вступлением к новой атаке на город. Серсея надеялась, что будет именно так. Пусть приходит, думала она. Я разобью его, как разбил отец, и на этот раз он живым не уйдет. Станнис ей страшен не более, чем Мейс Тирелл. Никто ей не страшен. Она дочь Утеса, львица. Теперь уж никто не принудит ее выйти замуж снова. Теперь Бобровый Утес и вся мощь дома Ланнистеров переходят к ней. С этой мощью им поневоле придется считаться. Даже когда Томмен перестанет нуждаться в регенте, она как леди Бобрового Утеса сохранит свою власть.