Пир стервятников
Шрифт:
Бриенна постаралась скрыть свой испуг.
— Кто эта Санса Старк и почему вы ее ищете?
— Причина всегда одна и та же: любовь.
— Любовь? — наморщила лоб Бриенна.
— Угу. Любовь к золоту. Я в отличие от твоего сира Крейтона в самом деле дрался при Черноводной, притом на стороне побежденных, и выкуп меня вконец разорил. Ты, полагаю, знаешь, кто такой Варис? Евнух предлагает пухлый кошель золота за девицу, о которой ты никогда не слыхивала. Я человек не жадный. Если какая-нибудь великанша поможет мне найти эту шкодливую девчурку, я поделюсь с ней паучьими денежками.
— Я
— Только до Синего Дола. Скаредность Хибальда не уступает его трусости, а трус он большой. Ну так как, женщина?
— Никакой Сансы Старк я не знаю, — упорствовала Бриенна. — Я ищу свою сестру…
— С голубыми глазенками и золотистыми локонами. Как же, как же. А что это за рыцарь, который путешествует вместе с твоей сестрой? Он же и шут? — Сир Шадрик не стал дожидаться ответа — и хорошо, потому что ответить ей было нечего. — Из Королевской Гавани в ночь смерти короля Джоффри пропал некий дурак — толстый такой, с красным носом. Раньше он звался сиром Донтосом Красным из Синего Дола. Как бы твою сестру с ее собственным пьяницей-шутом не приняли за малютку Старк с сиром Донтосом — тогда ей крепко не поздоровится. — И сир Шадрик, покинув Бриенну, рысцой уехал вперед.
Даже при стычках с Джейме Ланнистером Бриенна редко чувствовала себя такой дурой. «Ты не единственный охотник в лесу». Брелла рассказала ей, как Джоффри лишил сира Донтоса рыцарских шпор, а леди Санса умолила короля сохранить ему жизнь. Вот кто помог ей бежать, решила Бриенна, услышав эту историю. Если я найду сира Донтоса, то и Сансу найду. Нет бы сообразить, что и другим может прийти на ум то же самое. Даже намного менее разборчивым, чем сир Шалрик. Остается надеяться, что сир Донтос хорошо спрятал Сансу — но как тогда она сама, Бриенна, ее найдет?
Она ехала хмурая, сгорбив плечи.
К ночи они добрались до гостиницы — высокого бревенчатого строения на берегу реки у старого каменного моста. По словам сира Крейтона, она так и называлась — «Старый каменный мост». Хозяин был его другом.
— Он неплохой повар, и блох в комнатах не больше, чем в любом другом месте, — ручался рыцарь. — Кто за теплую постель на эту ночь?
— Ну, разве что твой приятель даром их раздает, — сказал сир Иллифер. — У нас нет денег ему заплатить.
— Я могу заплатить за нас троих. — В деньгах Бриенна не нуждалась благодаря Джейме. В седельной сумке она нашла кошель, туго набитый серебряными оленями и медяками, еще один с золотыми драконами и грамоту, предписывающую всем верноподданным оказывать содействие Бриенне из дома Тартов, путешествующей по делу его величества. Грамота была подписана детской рукой Томмена, первого этого имени, короля андалов, ройнаров и Первых Людей, властителем Семи Королевств.
Хибальд, тоже желавший ночевать под крышей, велел своим людям поставить возок у конюшни. Сквозь ромбы гостиничных стекол струился теплый желтый свет. Чей-то жеребец подал голос, почуяв кобылу Бриенны. Когда она стала расседлывать лошадь, подбежал парнишка-конюх.
— Позвольте мне, сир.
— Я не сир, но лошадь ты можешь взять. И смотри, чтобы ее вычистили, накормили и напоили как следует.
— Виноват, миледи, — покраснел парень. — Я думал…
— Все так думают. — Она передала ему поводья и вместе с другими вошла в дом — сумки с поклажей через плечо, одеяла под мышкой.
В общей зале с посыпанным опилками полом пахло хмелем, дымом и мясом, которое жарилось на вертеле над огнем. Шестеро местных жителей, беседовавших за столом, умолкли, когда вошли чужие. Бриенна, несмотря на кольчугу, кафтан и плащ, почувствовала себя раздетой под их взглядами.
— Гляньте-ка, — промолвил кто-то, подразумевая определенно не сира Шадрика.
Появился хозяин с тремя кружками в каждой руке, расплескивая эль на пол.
— Есть у тебя комнаты, добрый человек? — спросил купец.
— Найдутся — для тех, у кого есть монета.
— Так-то ты встречаешь старых друзей, Негль? — оскорбился сир Крейтон. — Это ж я, Длинный Сук.
— Вижу, что ты. За тобой должок — семь оленей. Покажи мне свое серебро, и я тебе покажу кровать. — Хозяин поставил кружки на стол одну за другой, расплескав еще больше эля.
— Я плачу. Одна комната для меня, другая для моих спутников. — Бриенна указала на Крейтона с Иллифером.
— Я тоже беру комнату, — сказал купец, — для себя и доброго сира Шадрика. Мои люди переночуют в конюшне, с твоего позволения.
Хозяин оглядел новоприбывших.
— Ну что ж, могу и позволить. Ужинать будете? У меня козленок на вертеле, хороший.
— Насколько он хорош, судить буду я, — заявил Хибальд. — Мои слуги поедят хлеба со шкварками.
Бриенна сунула несколько монет в руку хозяина, поднялась с ним наверх и сложила свое добро во второй из показанных им комнат. Спустившись, она тоже отведала козленка и двух рыцарей угостила — они ведь с ней поделились своей форелью. Рыцари и купец запивали ужин элем, но она ограничилась чашкой козьего молока. Прислушиваясь к разговорам, она вопреки надежде надеялась, что какое-нибудь случайное слово наведет ее на след Сансы.
— Вот вы из Королевской Гавани едете, — обратился один из местных к Хибальду. — Правду говорят, будто Цареубийца теперь калека?
— Это правда. Он потерял правую руку.
— Говорят, ему ее лютоволк отгрыз, — вставил Крейтон. — Забрел сюда с севера. На севере спокон веку ничего хорошего не бывало. У них даже боги, и те чудные.
— Это не волк был, — неожиданно для себя вмешалась Бриенна. — Руку сиру Джейме отсек наемник из Квохора.
— Нелегко, должно быть, драться левой рукой, — заметил сир Шадрик.
— Только не для меня, — заявил сир Крейтон. — Я с одинаковой легкостью владею обеими.
— Не сомневаюсь. — Сир Шадрик отсалютовал ему кружкой.
Бриенна помнила, как сражалась с Джейме в лесу. Ее хватало только на то, чтобы отбиваться. А ведь он тогда ослаб после долгого заключения, и запястья у него были скованы. Будь он в расцвете сил и без цепей, ни один рыцарь Семи Королевств не устоял бы против него. У Джейме на совести много дурных дел, но какой это был боец! Наемники, изувечив его, совершили чудовищную жестокость. Одно дело — убить льва, другое — отрубить ему лапу и бросить беспомощного, растерянного.