Пир стервятников
Шрифт:
На склоне валялись другие мертвые лошади с вывернутыми ногами и выпученными в смертном ужасе глазами. Одичалые, кишащие вокруг, как мухи, снимали седла, уздечки, котомки, броню и разделывали туши каменными топорами.
— Наверх, — скомандовал Гремучая Рубашка. — Манс там.
У кольцевой стены они спешились и прошли через узкий пролом. На колья, которые Старый Медведь поставил у каждого входа, был насажен мохнатый бурый конек. Он пытался убежать, а не войти внутрь, понял Джон. Всадника нигде не было видно.
Внутри дело обстояло еще хуже… Джон
Под ногами хрустела замерзшая кровь. Одичалые сняли с лошадей всю сталь и кожу, даже подковы содрали. Несколько человек обшаривали поклажу, ища съестное или оружие. Труп одной из собак Четта лежал в густой луже стынущей крови.
В дальнем конце лагеря еще стояли палатки — там они и нашли Манса. Под рваным, зашитым красным шелком плащом на нем была черная кольчуга и мохнатые меховые штаны, на голове шлем из бронзы и железа с крыльями ворона на висках. Его окружали Ярл, Харма, Стир и Варамир Шестишкурый с волками и сумеречным котом.
Манс встретил Джона мрачным и холодным взглядом.
— Что у тебя с лицом?
— Орелл хотел выклевать ему глаз, — сказала Игритт.
— Я его спрашиваю, а не тебя. Он что, язык проглотил? Может, оно и к лучшему — меньше наврет.
Магнар Стир вытащил длинный нож.
— Авось одним глазом он будет видеть яснее, чем двумя.
— Хочешь сохранить глаз, Джон? — спросил Король за Стеной. — Тогда расскажи, сколько их было. И на этот раз постарайся говорить правду, бастард из Винтерфелла.
У Джона пересохло в горле.
— Милорд, что здесь слу…
— Я не твой лорд, а что здесь случилось, ясно и так. Твои братья мертвы. Вопрос в том, сколько их было.
Снег хлестал в изодранное лицо Джона, мешая думать. «Ты не должен колебаться, что бы от тебя ни потребовали», — сказал ему Куорен. Слова застревали в горле, но Джон заставил себя выговорить:
— Нас было триста человек.
— Нас? — резко повторил Манс.
— Их. — Ты не должен колебаться, сказал Куорен, — отчего же ему так скверно? — Двести человек из Черного Замка и сотня из Сумеречной Башни.
— Эта песня правдивее той, которую ты пел в моем шатре. Сколько лошадей мы нашли? — спросил Манс, обращаясь к Харме.
— Больше сотни, но меньше двухсот, — ответила она. — На восточной стороне под снегом есть еще — не знаю, сколько. — Позади Хармы стоял ее знаменосец с собачьей головой на шесте, совсем свежей — из нее еще капала кровь.
— Ты не должен был лгать мне, Джон Сноу, — сказал Манс.
— Да… знаю. — Что еще он мог сказать?
Король одичалых смотрел ему прямо в глаза.
— Кто здесь командовал? Говори правду. Риккер? Смолвуд? Уж точно не Уитерс, этот слишком немощен. Чья это палатка?
Джон чувствовал, что и так уже сказал слишком много.
— Значит, вы не нашли его тела?
Харма презрительно фыркнула,
— Ох и дураки же эти черные вороны.
— Если ты еще раз ответишь мне на вопрос вопросом, я отдам тебя моему Костяному Лорду, — пообещал Манс и подступил к Джону вплотную. — Кто ими командовал?
«Вот сейчас, — подумал Джон, переместив руку поближе к рукояти Длинного Когтя. — Если я промолчу…»
— Если ты схватишься за свой бастардный меч [3] , я снесу твою бастардову голову, — предупредил Манс. — Мое терпение на исходе, ворона.
— Скажи, — вмешалась Игритт. — Кто бы он ни был, он все равно мертв.
Джон нахмурился, заставив лопнуть корку подсохшей крови на щеке. Как это, оказывается, тяжело. Можно ли изображать предателя, не став им на деле? Куорен об этом ничего не сказал, но второй шаг всегда легче первого.
3
Клинок из стали с крупнозернистой структурой.
— Старый Медведь.
— Сам старик? — недоверчиво молвила Харма. — Кто же остался командовать в Черном Замке?
— Боуэн Мурш. — На этот раз Джон не стал тянуть с ответом. «Ты не должен колебаться, чего бы от тебя ни потребовали».
— Если так, то война нами выиграна, — засмеялся Манс. — Боуэн лучше умеет считать мечи, чем пользоваться ими.
— Здесь командовал Старый Медведь, — снова заговорил Джон. — Это хорошее, сильное место, а он укрепил его еще больше. Вырыл ямы, поставил колья, сделал запасы воды и пищи. Он готовился…
— …Встретить меня? — закончил за него Манс. — Ну что ж, приготовился он на славу. Если б у меня хватило глупости полезть на этот холм, я потерял бы пять человек на каждую убитую ворону и еще считал бы, что мне повезло. — Он плотно стиснул губы. — Но когда мертвые встают, от стен, кольев и мечей нет никакой пользы. С мертвыми сражаться нельзя, Джон Сноу — я это знаю лучше, чем кто бы то ни было. — Манс взглянул на потемневшее небо. — Вороны сами не знают, как здорово нам помогли. А я-то думал, почему же нас никто не атакует. Однако нам надо пройти еще сотню лиг, а холод крепчает. Варамир, пусть твои волки поищут, нет ли поблизости упырей. Я не хочу, чтобы они застали нас врасплох. Костяной Лорд, удвой караулы и позаботься, чтобы у каждого были факел и огниво. Стир, Ярл, вы отправитесь в путь на рассвете.
— Манс, — сказал Гремучая Рубашка, — отдай мне вороньи кости.
Игритт выступила вперед, загородив Джона.
— Нет. Нельзя убивать человека за то, что он солгал, пытаясь защитить своих братьев.
— То-то и есть, что они ему до сих пор братья, — ответил Стир.
— Нет, — упорствовала Игритт. — Он не убил меня, как они ему велели. А вот Полурукого убил, мы все видели.
Дыхание вырывалось паром изо рта Джона. «Если я солгу, он узнает». Глядя Мансу в глаза, он сжал и разжал обожженные пальцы.