Пирамида Мортона
Шрифт:
Внезапно я остановился. Спазмы сдавливали мне горло — спазмы нервического хохота. Трагедия оборачивалась такой же чудовищной трагикомедией. С одной стороны клановцы, ведущие настоящую войну ради того, чтобы уничтржить уже и так обреченных людей, с другой — ничего не подозревающие смертники, спасающиеся от так или иначе неизбежного конца.
— Внимание! Внимание! — прогудел над нашими головами механический голос. — Клановцы ворвались во внутренний корпус! Три нижних этажа объявляются опасной зоной! Укрывайтесь в верхних! Лифты сейчас начнут работать!
Мы были на третьем этаже. Отсюда бой уже не представлялся хаотическим побоищем. Ясно слышались одиночные залпы и разрывы гранат, вперемежку
— Внимание! Внимание! — оглушительно гремел бесстрастный механический голос. — Через минуту лестницы и шахты лифтов между третьим и четвертым этажом будут перекрыты! Спасайтесь в верхних этажах! Там вам ничего не грозит!.
Я оглянулся. Из сотни находившихся с нами анабиозников большинство повернуло обратно, стараясь по возможности быстрее уйти из зоны опасности. Но кто-то пробежал мимо меня, еще один, еще, еще. Я вырвался из рук пытавшегося удержать меня Лайонелла и, сам не зная, как, очутился во главе бегущих.
— Вперед! — закричал я, задыхаясь от сумасшедшего бега. — Вперед!
Клич моего века, так часто цитируемый в книгах моих современников, который столь же часто вызывал во мне ироническую насмешку. Сейчас я понимал, что это значит — прорываться сквозь огонь, чтобы или пасть на полпути, или вырваться на свободу. Клановцы пробили бронированную завесу между внешним и внутренним корпусом. А за внешним корпусом был мир — кедры и скалы, земля и небо. Я не думал ни о чем, мною владело одно лишь желание — выбраться из этой проклятой тюрьмы, пусть со свинцовым грузом десятка пуль, но выбраться и умереть под настоящим небом.
Мы уже были на самом нижнем этаже. Свет не горел.
Оранжевые вспышки гранат и зеленые трассирующие пули озаряли пробоину в стене, через которую пытались проникнуть клановцы в надвинутых на лицо полупрозрачных металлических балахонах. Полицейские в черных комбинезонах и цилиндрических касках с защитными забралами встречали их искрометным огнем трехствольных автоматов. Каждая очередная вспышка освещала раскиданные вдоль пробоины трупы — чьи, невозможно было разобрать.
Я невольно остановился. Почти вся длина коридора отделяла нас от места боя. Было страшно двинуться вперед; но иного пути не было. И вдруг я увидел Лайонелла. Должно быть, он спустился на лифте, иначе ему не удалось бы опередить нас. Он бросился в самую гущу сражения; схватил валявшийся возле трупа автомат и, не обращая внимания на летевшие вдогонку пули, побежал нам наперерез.
— Стой! — крикнул он, наводя на нас автомат.
Я прыгнул, чтобы выбить из его рук оружие, но страшный удар в челюсть отбросил меня назад. Падая, я услышал над ухом троекратный залп. И даже успел подсчитать примерное количество обреченных, которых трехствольный автомат Лайонелла лишил возможности хотя бы умереть на свободе…
Я очнулся в своей комнате. Сначала я увидел браслеты, а уже потом Лайонелла. Он деловито пересчитывал их, как будто это не все, что осталось от живых людей, а игорные фишки. Моя голова отчаянно гудела. Мне казалось, что я тяжело ранен и, протянув руку, действительно нащупал на одеяле липкую кровь.
— Не волнуйся, Трид! — он улыбнулся. — Это моя!
Киберврач уже сделал мне перевязку, так что все в порядке.
— В порядке? А браслеты? Ты их убил так же безжалостно и хладнокровно, как делал это всегда. Чем ты отличаешься от Логоса? Цель оправдывает средства, не так ли? — 'Все во мне кипело от гнева. Как это часто бывает, последняя маленькая капля оказалась весомее целого океана.
— Смотря, какая цель! — Лайонелл словно вел научный диспут. — Разве ты забыл, что должен стать Тридентом Мортоном — ради Торы, ради миллиардов ей подобных? Официально признанным Тридентом Мортоном! Вчера был один шанс против ста выбраться живым из биодома. Но я не остановил бы тебя, существуй хоть маленькая надежда, что это приведет к цели. Представь себе, мы бы явились в ближайший город. Я снимаю свою маску, во мне сразу признают Лайонелла Мацра, остается только засвидетельствовать, что ты — Тридент Мортон. А дальше?
Я вспомнил свой вчерашний неистовый порыв и чуть не простил Лайонеялу добытые такой жестокой ценой браслеты. Действительно, любое наше действие вне биодома немедленно натолкнулось бы на противодействие Тристана Мортона. С таким же успехом можно сразу же отправляться в анабиоз — по крайней мере конец будет менее мучительным.
— Вот видишь! — Лайонелл подытожил мои мысли. — Ты рвался на свободу, точно так же, как это делает пойманный в клетку зверь. Я тоже был таким — всю жизнь. А кончил тем, что загнал себя в собственную клетку… У русских — почему-то в последнее время я все чаще думаю о них — существует другое понятие. Свобода — осознанная необходимость! Но разве вчера ты внял бы иной философии, чем логика кулака и автомата? А браслеты… — он замолчал, как-то сразу сгорбившись. — Верь или нет, после смерти Торы что-то во мне сломалось. Вчера я убедился, что больше не способен умерщвлять. Даже ради самой великой цели… Я стрелял в воздух. Браслеты сняты с убитых клановцами анабиозников…
Мне стало сразу как-то легче. Тупая боль в голове исчезла. Вместо навязчивой мысли о трупах, как неизбежных ступенях к любой, даже самой человеколюбивой цели, возникли другие, но менее мучительные.
— Сейчас, после нападения клановцев, Телемортон едва ли изберет наш биодом для очередной передани?
— Наоборот. Атака была быстро отбита. Количество жертв ничтожно мало, отчасти благодаря мне. И главное — об этом я вчера больше всего заботился — никто не разбежался. Логос мыслит не так плоско и прямолинейно, как политические мудрецы былых времен. С его точки зрения, наш биодом как раз самое наглядное доказательство того, что люди всем довольны и находятся под надежной защитой…
Лайонелл задумался. Уже после он признался:
— Знаешь, Трид, я его ненавидел, даже больше, чем ненавидел белых. Он мой смертельный враг. Но сейчас наша, единственная надежда на Логоса. Для него не существует людских пристрастий и личных выгод. Поэтому — ты ему нужен. Не как человек. Ему плевать на твою биографию, плевать, кому будет принадлежать Пирамида Мортона — тебе или Тристану и прочим ничтожествам из вашей семейки. Ты нужен ему в качестве единственного пока доказательства, что анабиоз возможен. Придуманный Тристаном Мортоном якобы уцелевший биобарометр — не плохой пропагандистский трюк. Но Логос наверняка преподчет ему живого воскресшего человека.
Так оно и было.
Однажды утром меня разбудил механический голос:
— Желающих участвовать в телевизионной передаче просим в ресторан “Стрип”!
Мы пришли с Лайонеллом последними. На вертящейся сцене раздевались ослепительные красавицы.
Даже их улыбки казались ослепительнее, чем обычно — возможно, наведенные на них телеобъективы будили в магнитной памяти какие-то смутные воспоминания о блестящих дебютах в старых телемортоновских, фильмах.
Столь же большим вниманием операторов пользовались бегающие столики. Анабяозникам приходилось заказывать в один прием огромное количество разных блюд, которые они не были бы в состоянии съесть и после недельной голодовки. Ресторан напоминал огромный Лукуллов пир. Время от времени операторы задавали присутствующим заранее подготовленные вопросы. Ответы, точно как и в мое время, прерывались на полуслове восхищенными комментариями. Так и мнилось — телемортоновские сотрудники готовы прямо после передачи сами лечь в анабиоз.