Пирамида в Океане
Шрифт:
Болезненные ощущения стали усиливаться, и, стоило друзьям только закончить подготовительную работу для появления малыша, как тело девушки начали пронизывать волны резкой боли, двигаясь от центра живота к крестцу. Элина улеглась на свое ложе, время от времени то скручиваясь вбок, то становясь на четвереньки, покачиваясь вперед – назад. Вскоре подниматься стало невыносимым бременем, и Элина просто лежала, громко стонала, временами проваливаясь в беспамятство от боли. Ей уже было все равно, хотелось лишь чтобы ее либо убили, прервав эту муку, либо дали чувство облегчения. И она выбрала путь смирения – перестать бороться с этими жгучими волнами, научиться на них плыть, слиться с этим потоком, представляя, что
–Ты мой заинька хороший, ты похлопай-ка в ладоши…
…Тише, заинька, не плачь, я куплю тебе калач.
Растворяясь в этом бессознательном потоке, она в момент почувствовала, что не одна. И чувство это создавали не мурлыкающие и облизывающие ее звери, которые с самого начала процесса сопровождали девушку, стремясь всеми силами облегчить ее страдания.
Она явственно ощутила бестелесную сущность рядом, в своем поле. И даже не испугалась, когда услышала голос у левого уха -“Я твой старший брат, ты обо мне ничего не слышала, я не был рожден, но так и остался в твоем поле.Я помогу тебе смягчить твое проживание боли, ничего не бойся, я буду рядом”.
Напряжение росло неимоверно, было чувство, что ее скоро разорвет в стороны. Девушка уже потеряла счет времени, когда смогла почувствовать облегчение – хотя боль никуда не ушла, но напряжение резко прекратилось.
И, чуть приподнявшись на локтях, она смогла увидеть сбитенькую фигурку своего малыша. Она не могла поверить своим глазам – все закончилось, и она справилась. Предстояло вспомнить остальные уроки исчезнувшего мудреца – нашелся и острый камень, и возможность разжечь огонь. Элина, межгалктический картограф в прошлом, запомнила и выполняла все как по нотам, не упуская из виду ни одной детали. Ее движения, не смотря на то, что дрожала каждая клеточка в теле, были выверенными, точными – обжечь у костра острый камень, прислонить длинную веревку пуповины к широкому и плоскому камню, который нашла и притащила с прогулки время назад, одним отточенным движением перерезать ткань, завязать, чуть шлепнуть малыша по попке, услышать, к своему облегчению и счастью, крик; приложить к груди, обнять покрепче, и, встретившись с ярко-голубыми бусинками глаз, понять “Это было не зря”.
В эту минуту Элина осознавала, как ускорено идет ее взросление, как меняется осознание. Мысленно послала благодарность мудрецу, за его вклад.
Наблюдая за тем, как гепард Арго вылизывает новорождённого, Элина почувствовала, что имя ему – Лео.
В эту самую минуту в ее душе загорелся яркий свет, подтверждающий, – она теперь точно не одна.
Пока Элина находилась в муках родов, она не заметила, что белочки и бурундуки организовали ей ужин на полянке рядом – богатый набор из орехов и ягод. Уложив малыша на мягкую люльку, новоиспеченная мамочка, набрав полную горсть даров от зверят, принялась трапезничать, запивая все водой с листа.
Уставшая, но такая счастливая, Элина сидела на траве, чуть откинувшись спиной на ствол дерева, наблюдая, как ее прекрасный сын, улыбаясь во сне, мягко посапывает.
Глава 5
Очередной рассвет над Урией поднимался раньше обычного – красное марево окружало солнечный диск. Элина лениво потягивалась.
Почти 20 лет прошло с того дня, как на свет родился ее сын, и с которым они делили территорию своей планеты. За это время никаких сознательных существ на Урии они так и не встретили. Лео рос не по годам умным, он, воспитанный животными, населяющими территорию планеты, за неимением других людей, очень быстро освоил их телепатический язык, начал впитывать те знания, которые собой несли – а знания были очень ценными, эти Животные, в отличие от людей, обладали способностью сохранять весь накопленный опыт из жизни в жизнь, и преумножать его.
–Я побывал на пяти планетах за все свои воплощения – это мое третье воплощение на Урии, бывал на Залзедоне, Маджести-это планеты из нашей Галактики ; на Уране и Земле в соседней Галактике,– завел свой телепатический рассказ птеродактиль Бубу. Это была большая полуптица, полудракон, пегого цвета, с большим размахом крыльев и огромными лапами с розовыми перепонками.
–
А ты во всех воплощениях, Бубу?
– спросил Лео.
Лео был юношей молчаливым, даже угрюмым, необщительным. Взаимоотношения с животными не предполагали вербальной работы, и, находясь почти всегда в безмолвном диалоге, парень, по совету мудрых животных, много времени уделял своему физическому развитию, укрепляя свое тело и дух. К двадцати годам он был хорошо слажен физически, имел высокий рост и атлетическое телосложение, светлые волосы, которые почти не росли, и были сформированы в виде жесткого ежика по коже головы. Его глаза были большими, красивыми, ярко-синего цвета. Между густых, немного нависающих на глаза бровей, пролегла мощная борозда. Губы он имел поджатые, узкие, подбородок широкий, выдающийся.
–
Я побывал и в теле мышки-полевки, и в огромном организме Динозавра на заре зарождения жизни на планете Земля; на своей шкуре осознал, каково это – быть огромной гориллой, познал все прелести жизни крокодила, и это еще не все…., -задумчиво произнес птеродактиль .
–Не знаю, хорошо это или плохо, но я помню лишь это воплощение…., -начал Лео .
–Знал бы ты, друг мой, как тяжело быть ограниченным телом мышки, с сознанием динозавра ! – улыбнул его своей шуткой Бубу.
–Даже знать не хочется !
–То-то же! А я был! Но я был, наверное самой умной из всех полевок на свете, только эта мысль грела мне душу!
Днем позднее, прогуливаясь между лианами, Лео добрался до угодий матери. К слову, уже лет пять как они общались очень редко, поделив прилегающую территорию. Невозможно сказать, что Элина не любила сына, но материнского инстинкта и сердечности ей явно недоставало. Лео чувствовал эту холодность и сам намеренно отдалялся, не искал встреч без веского повода.
Недоставало Элине и активной деятельности, после ее насыщенной жизни до рождения сына: здесь, на Урии, вся ее активностью основном, складывалась из изготовления разных поделок на основе листьев лиан, она плела замысловатые фигурки, вырезала силуэты, на огромных зеленых листьях, как на полотнах папируса, зарисовывала, с пометками на полях, по памяти, свои прошлые опыты. Тренировалась много физически, размышляла, записывала открытия и опыты, и, все еще сохраняя у себя этот маленький шарик-дрон, не теряла надежды, что сможет выйти на связь с кем-то из Совета, и сможет в более широком смысле проживать задание, о котором и пришельцы на корабле, и старик говорили одинаково, не скрывая восторгов. Однако, то, что происходило с ней, восторгами пахло не сильно.
Сегодня Лео застал мать в задумчивой работе, под ее палкой – пером скрипел лист, и остался примитивный след в виде силуэта большой птицы. След высыхал, и из черного превращался в светло-коричневый. Потом, когда лист подсохнет и пожухнет, цвет птицы снова превратится в черный…
–Я знал , что найду тебя здесь, ты себе не изменяешь, – задумчиво начал сын. Его голос был немного скрипучим, из-за отсутствия разговорной практики.
Лео прокашлялся, его взгляд проскочил по многочисленным широким листам лианы, аккуратно сложенным рядом с Элиной. Она стягивала их жгутом на манер книги, проделывая отверстие в левом верхнем углу каждого листа.