Пирамиды богов
Шрифт:
Рамон указал пальцем на блеклую точку в небе.
— Луна?
— Луна не содержит атмосферы, а ее ядро состоит из железа.
— Не понимаю. Они что собирались уничтожить луну?
Рамон покачал головой.
— Луна лучший усилитель сигнала из возможных. Перед нами схема самой мощной в мире радиостанции.
Командир лайнера предупредил о сильном ветре, возможной турбулентности и объявил о готовящейся посадке. Пассажиры зашуршали ремнями.
Волк приоткрыл глаза.
Самолет опускался сквозь густые облака. Когда земля снова прорезалась через белую пелену, до земли оставалось
По салону прокатились панические вопли.
Лайнер попал в турбулентный поток. Удар о землю. Пассажиров резко вдавило в кресло, а затем подбросило вверх. На голову повалились сумки, а также их содержимое из раскрывшихся багажных отделений.
Переднее шасси коснулось земли, и лайнер с грохотом запустил реверс. Пассажиры ахали, хлопали в ладоши.
— Моя сумка развалилась, — воскликнул Лис, отстегнувшись.
Рамон поднял папку и вывалившееся из нее листки.
Лис одной рукой собирал барахло и таблетки, а другую протянул за папкой. Рамон не отпустил. Лис дернул, но папка снова не поддалась. Рамон побелел, сжимая в руках черно-белое фото.
— Откуда это у тебя?
— Что за мужик? — промямлил Волк, протирая глаза.
— Это Джеймс Гаррисон, фото мне нашли в архиве СВР.
Рамон сглотнул ком.
— Это Карл Смит.
— Что? Ты уверен?
— Конечно. На сто процентов. Он несколько раз приезжал к нас погостить.
Самолет неожиданно остановился прямо на полосе. Через иллюминатор Лис заметил отблески сияющих мигалок.
Волк откинулся на сидение, замкнув руки на затылке.
— А теперь мальчики и девочки смотрим кино.
Глава 12
— Не переживай, я уверен с ним все в порядке, — сказал Марио, сам не зная зачем. Хотя нет, ответ очевиден — ему сейчас было настолько страшно, что молчание еще более усугубляло и так катастрофичное положение в его психике.
Анна c натяжкой улыбнулась. Попытки дозвониться до Рамона оказались тщетны.
— Вам не нужно было лететь. Это опасно, — стараясь глубоко дышать, сказал он. — Я жалею, что втянул вас.
— Все нормально. Я сама решила.
Она прикрыла глаза, запрокинув голову на подушку. Марио одним глотком осушил стакан газировки. Пузырьки закололи в горле. Он расстегнул верхние пуговицы рубашки. Невыносимая духота. Самолет качнуло в сторону. Он зажмурился. Глубокий вздох, еще один, еще…
Началась тряска.
Сердце пролетело до пяток и обратно. Ногти впились в кожаную обшивку подлокотника.
— Ты в порядке?
— Да, да. Все хорошо. Не много душновато.
Анна опустила брови и покачала головой.
— Мужчины… Врете даже по мелочам. Я тоже раньше боялась летать. Частые командировки в Африку в течение полутора лет закалили мой страх. Убийства, голод, грязь, смерть — вот где настоящий страх.
— Вы больше не ездите?
— Я предпочитаю работать в институте. Не могу больше находиться среди смерти.
— Это ужасно.
Марио вытер пот со лба.
Раз, два, три… Считаем до ста, дышим глубоко.
— Что означает СИЦ?
— Программа ООН по Сохранности Исторических Ценностей.
Марио кратко рассказал историю создания и цели СИЦ. Естественно, умолчав, о некоторых не совсем этичных подробностях.
— Ты считаешь, убийство оправдывает цель?
Марио поежился. Он понимал, к чему она ведет. Людям с разным мировоззрением сложно донести друг другу свое видение, какими бы факторами они не манипулировали.
— Чтобы предотвратить войну — да.
— А как же ценность человеческой жизни, демократические принципы? Просто ширма?
Он приподнялся на локте.
— Я понимаю ваше негодование. Но мир на самом деле устроен гораздо сложнее.
— Расскажи это Хорхе и Марии! Мир такой, каким вы его делаете.
Марио замолчал. В некоторые моменты лучше не вступать в спор. В особенности с собеседником, который заведомо не готов к дискуссии.
— Как рука? — внезапно тепло спросила она.
Анна сама поняла, что ситуацию лучше охладить.
— Ничего. Несколько недель без любимого хобби.
— И что же это?
— Плавание. Увлекаюсь с детства.
— Ты не боишься воды, но боишься воздуха?
— Как и все рыбы.
Она улыбнулась. Марио, гордый собой поддержал.
— Тогда, наверное, поэтому я и не умею плавать.
— Неужели?
— Как только под ногами пропадает дно, я начинаю паниковать и кричать.
— Это не справедливо. Когда все закончится, я готов дать пару уроков, абсолютно бесплатно.
Она прикрыла глаза и укрылась пледом, подобрав колени на сидение.
Марио наслаждался каждой возможностью смотреть на нее безотрывно. Такая хрупкая и беззащитная, она совершенно не боялась. Марио застыдился своего страха полета.
— Я посплю. Расскажи мне что-нибудь.
— Что?
— Не важно. Расскажи о своей семье.
Марио прикусил губу. Он подвинулся ближе, чтобы говорить как можно тише.
— Родился и вырос в Барселоне. Родители трудились в местной школе. Он учитель музыки, она литературы. Мама была первой красавицей. Чтобы произвести на маму впечатление, отец написал музыку на ее любимое стихотворение Теофиля Де Вио. Он пел песню под гитару у дверей ее кабинета, когда она допоздна оставалась проверять работы школьников. Я помню, с каким замиранием сердца, спустя годы, она рассказывала об этом. На последние деньги он покупал ей цветы, а потом подбрасывал в окно, в стол, на входе в кабинет. До последнего дня они не расставались. Одиннадцатого марта 2004 года они погибли при взрыве в одной из электричек, которую устроили ближневосточные террористы. Когда их не стало, я только закончил университет. Во многом то горе, что я испытал, стало для меня толчком к выбору работы в полиции. Хотя в университете я изучал биологию и ботанику.
— Сочувствую тебе. Мне кажется, ты просто обязан был повторить поступок отца и спеть для возлюбленной песню под окном, — сказала она, не открывая глаз.
Марио улыбнулся.
— Моя работа — пока единственная возлюбленная.
— Спой для меня.
— Я? — от удивления у него задергался глаз. — Я не умею петь.
— Тогда прочитай. То самое стихотворение.
Марио кашлянул в кулак.
— Хорошо, постараюсь вспомнить.
«Моя душа мертва, в ней живо лишь страданье,