Пирамиды Наполеона
Шрифт:
Вдруг раздался оглушительный грохот, и мы с Астизой рухнули на палубу, сцепившись в неловком объятии. В иных обстоятельствах я насладился бы этим моментом неожиданной близости, но сейчас он был вызван попаданием пушечного ядра в корпус нашего судна. Когда мы откатились друг от друга, мне стало дурно. Пронесшись над верхней палубой, снаряд разнес на куски двух наших канониров, залив кровью всю носовую часть корабля. Осколками ранило еще нескольких человек, включая Перре, в результате наш огонь стал еще более вялым, а арабские пушки, казалось, наоборот оживились.
— Журналист! — заорал капитан. — Хватит марать бумагу, держи штурвал!
Тальма побелел.
— Я?
— Мне нужно
— А куда рулить?
— На вражеские корабли.
— Эй, Клод Луи, — окликнул Бертолле наш математик Монж, пробираясь к одной из осиротевших пушек. — Не пора ли нам показать, что и от научных знаний бывает прок? Гейдж, что ты вцепился в свою винтовку, стреляй же, если хочешь выжить!
О господи, похоже, этот почтенный пятидесятилетний ученый вознамерился лично выиграть баталию! Но, вняв его увещеваниям, я наконец выстрелил, и один из вражеских матросов свалился за борт. Все вокруг окутал густой пороховой дым, суда арабов маячили впереди, как призрачные видения. Скоро ли мы столкнемся с ними и нас порежут на куски кривыми турецкими саблями? В этом тумане я мельком увидел, что Астиза подтаскивает к ученым ящик с боеприпасами. Очевидно, инстинкт самосохранения победил ее восхищение греческими моряками. Бертолле сам заряжал орудие, а Монж наводил на цель.
— Огонь!
Пушка полыхнула пламенем. Монж вспрыгнул на бушприт, поднялся на носки, оценивая точность попадания, и разочарованно слез обратно. Выстрел не достиг цели.
— Не спеши, Клод Луи, — проворчал он. — Надо точно рассчитать расстояние, иначе мы будем попусту тратить порох и ядра. — Он обернулся к Астизе и отрывисто крикнул: — Прочисти пушку и заряжай!
Я вновь, тщательно прицелившись, выстрелил из винтовки. На сей раз свалился как подкошенный один мамелюкский капитан. В ответ вокруг меня зажужжали пули. Обливаясь холодным потом, я перезарядил ружье.
— Тальма, черт тебя побери, держи четкий курс! — оглянувшись, крикнул Монж.
Журналист неуверенно вцепился в рулевое колесо. Турецкий флот неумолимо приближался, и вражеские моряки столпились на носу, готовясь к абордажу.
Наши ученые канониры, взяв за ориентир береговые точки, чертили себе спокойно какие-то пересекающиеся линии, видимо решив точно вычислить расстояние до флагманского корабля турков. Нас поливали фонтаны взорванной ядрами воды. Обломки корабельной оснастки с треском падали на палубу.
Опять зарядив ружье, я прострелил голову греческому пушкарю с турецкого судна и бросился на нос.
— Почему вы не стреляете?
— Тише! — крикнул Бертолле. — Нам нужно время, чтобы проверить расчеты!
Двое ученых приподняли пушечное дуло, наводя орудие так точно, словно оно было геодезическим прибором.
— Сдвинем-ка еще на один градус, — пробурчал Монж. — Готово!
Пушка вновь рявкнула, ядро со свистом вылетело, и тогда — о чудо из чудес! — я увидел, как его тень мелькнула в воздухе и снаряд ударил точно в середину флагмана мамелюков, пробив дыру в корабельных внутренностях. Клянусь Тором, этим двум теоретикам удалось-таки точно навести пушку.
— Слава математике!
Спустя мгновение вражеский флагман взлетел на воздух. Очевидно, ученые попали прямиком в их пороховой погреб. С оглушительным грохотом взлетели в воздух тучи деревянных обломков, разорванных на части пушек и людей, и все они, совершив крутую дугу, скрылись в мутных глубинах Нила. Взрывная волна швырнула нас на палубу, а синее египетское небо скрылось под уродливым расползающимся грибом огромного порохового облака. Спустя мгновение там, где только что находился турецкий флагман, уже тихо плескались волны, корабль исчез, как по мановению волшебной палочки. Мусульмане, оцепенев от ужаса, мгновенно прекратили стрельбу, потом вдруг над вражеской флотилией пролетел жуткий стон и более мелкие суда развернулись и начали быстрое отступление вверх по течению. Одновременно провалившая первую атаку конница мамелюков, воочию убедившись в могуществе французов, сразу перестала готовиться ко второму удару и беспорядочно устремилась на юг. В считанные минуты грядущая головокружительная атака речных и сухопутных войск превратилась в паническое бегство. Благодаря единственному точному выстрелу сражение при Шубра-Хите было выиграно, и раненый Перре получил чин контр-адмирала. Меня за компанию тоже причислили к героям.
Когда Перре отправился на берег, чтобы принять поздравления от Бонапарта, то великодушно пригласил с собой двух наших метких ученых, а также Тальма и меня, решив, что все мы причастны к решающему выстрелу. Точность прицела Монжа сочли неким чудом. Как позднее вычислил наш новоявленный адмирал, за полчаса две флотилии успели обменяться пятнадцатью сотнями пушечных выстрелов, а потери французов, несмотря на опытность греков, составили всего лишь шесть погибших и двадцать раненых. Таково было состояние египетской артиллерии или боеспособность артиллерии в целом на закате восемнадцатого века. Меткость пушечной и мушкетной стрельбы была настолько низкой, что храбрец, бегущий в первых рядах в атаку, имел приличные шансы снискать славу, не получив ни единой царапины. Солдаты стреляли слишком поспешно. В клубах дыма выстрелы производились почти вслепую. В панике перезаряжая ружья, воины забывали порой, что еще не выстрелили, и забивали один заряд поверх другого, пока их ружья наконец не взрывались. В пылу сражения происходило много несчастных случаев, солдаты могли отстрелить уши и руки своим же товарищам в передних рядах, разрушить барабанные перепонки или проткнуть друг друга штыками. Бонапарт говорил мне, что по крайней мере одна из десяти смертей на поле боя происходит от руки своих же соратников; именно поэтому, чтобы друзья не поубивали друг друга, и были выбраны такие яркие цвета для форменной одежды.
Я полагаю, что дорогие винтовки вроде моей в будущем изменят такое положение, а во время сражений солдаты будут укрываться в земляных ямах. Кому нужна посмертная слава? На самом деле интересно, во что превратились бы войны, если бы ученые обеспечили точное попадание всех снарядов в цель. Но, разумеется, такая невероятная точность никогда не будет достигнута.
Хотя именно Монж и Бертолле произвели победоносный выстрел, меня тоже приветствовали за то, что я ревностно сражался на стороне французов.
— В тебе живет боевой дух йорктаунцев! [40] — одобрительно похлопав меня по спине, воскликнул Наполеон.
Соседство Астизы также повысило мою репутацию. Как всякий приличный французский солдат, я расположил к себе не только привлекательную, но и отважную женщину, способную подтаскивать боеприпасы к пушкам. Меня уже готовы были принять как своего, а Астиза тем временем помогала перевязывать раненых, применяя свое целительское искусство или магию — в Египте эти два понятия казались одинаковыми. А нас, мужчин, пригласили на ужин в палатку Наполеона.
40
В Йорктауне, на юго-востоке Виргинии, в 1781 г. произошло решающее сражение Войны за независимость, в котором принял участие и французский флот.