Пирамиды роста

Арбатова Мария Ивановна

– Не разглядел я тебя, думал, придуряешься, а ты всерьёз притворяешься. Есть такие, которые не живут, а будто всю жизнь кино про себя снимают. Перед смертью понимают, что зрителю-то это по хрену, а сами уже ни с чем остались.

– Как это ни с чем?

– Ни мужа, ни детей, ни денег… Про шведа понятно, у него не стоит.

– Соседка сама проверила? – засмеялась Валя.

– Нет другого объяснения, что за него не идёшь.

– Марк, ты как моя мать. Для неё Свен – принц заморский, а для меня несчастный, одинокий м…. с деньгами. Вроде тебя, только культурный. У

тебя предел мечтаний жёлтая иномарка, а у него – коллекция музыкальных шкатулок.

– Разговаривать-то как научилась! Язычок-то отрос, жало-то отточилось! – присвистнул он.

– И раньше умела, да стеснялась. Если б по телику не увидел, так же б за мной шпионил? Как ты у жены от денег в глазах вырос, так и я после шведа и Горяева слаще стала? – сама не ожидала, что выскажет ему всё.

– А чё ты митингуешь, если я тебе никак? – насторожился он. – Чего ты так пламенно революционеришь?

– Да я в твоём лице говорю это всем мужикам, которые вели себя как свиньи! Думала, что во мне не так? А после Свена и Виктора знаю, что это в прежних мужиках всё было не так!

– Да в тебе всё, кроме кожи и рожи, не так! Особенно теперь, когда от депутатских денег окосела на оба глаза!

Домой вернулась опустошённая. В сумке валялась визитка Марка с тремя телефонами: офис, домашний, сотовый. Прежде ни одного не давал, жены боялся, а кому теперь нужны эти три? Бросила его визитку в коробку для визиток, вспомнила бабушкино слово «постылый».

– Чтоб соседки больше у нас духу не было, – объявила Валя матери. – Увижу – с лестницы спущу.

– Хорошая женщина, доча, в церковь ходит, – возразила та.

– За деньги Марку о моей личной жизни доносила!

– Галька? Так ведь пенсия у ней крошечная, дети не помогают, убираться к чужим людям ходит, – стала оправдываться мать. – Чё о тебе такого можно сказать?

– За такое, бабуль, сажают голой жопой на горящую конфорку, – разъяснила Вика.

– Так ведь нам, старухам, одна радость – молодым кости перемыть.

– Ма, неужели не понимаешь, о чём речь? – Валя попыталась до неё достучаться.

– Вот те крест, не понимаю! Кстати, нитки «мулине» второй раз отправила бабке твоей Балабановой на вышивки. Хотела хороших конфет туда положить, не нашла. Делать их, что ли, перестали? Везде сплошные эти «баунти, райское наслаждение». Так баунтей ей ложу, пусть побалуется.

Вика тетёшкалась с Эдиком, как с придурковатым младшим братом: проверяла, ходит ли на курсы, таскала с собой на дискотеку. Маргарита на это захлебывалась желчью, не понимая, что сама приучила парня к единственной форме контакта – беспрекословному подчинению. Валя даже подумала, что у ребят отношения, но Вика молчала, и было неудобно спрашивать.

Не то чтоб Вика отдалилась, скорее отдалилась Валя. Прежде всё время была рядом с Викой, ловила каждый её чих как локатор, а теперь настроилась на волну Горяева. Даже подумала, если б на момент встречи с Викой у неё был Горяев, не смогла б вытащить девочку из наркоты. Не хватило бы концентрации.

В августе Вика подсела на модное увлечение шейпинг и зачитывала страницы книги о нём,

как прежде зачитывала тексты «Аум Синрикё»:

– Не ждите, что, выполняя определённые упражнения, избавитесь от лишнего веса на определённом изолированном месте. Любая программа шейпинга включает в себя не только комплекс упражнений, но и диету. Врубаешься?

– Нет, – отмахивалась Валя.

– Главные ошибки делаются в режиме жрачки. Каждый день считаю калории. Ноги у меня клёвые, а бэксайд буду шлифовать, пока не стану стройной, как пальма!

Валю калории не волновали, как всех людей её профессии, есть хотелось всё время. Нагрузки на работе не уменьшались, но она научилась их оптимизировать. Например, ставила больному на ноги пиявки, а сама пока делала рейки в верхней половине тела. После процедуры заставляла его сидеть с заклеенными ранками от пиявок хотя бы час, а Маргариту – поить его чаем.

Или прокалывала при бронхите и пневмонии кожу иголкой и ставила на эти места банки, как учила бабушка. Банка иногда наполнялась кровью, больной пугался, но эффект был потрясающий. Или, планируя сорокаминутный массаж спины, мазала суставы рук и ног глиной, которую они заготовили с Викой.

От бабушки Поли знала, что глине подвластны и артриты, и артрозы, и остеохондрозы, и подагра, и ушибы, и растяжения, и зарастающие переломы, и гематомы, и циститы, и гинекологические проблемы.

Белая глина помогает при угревой сыпи, очищает кожу, укрепляет волосы. Голубая снимает воспаления кожи, очищает, отбеливает и убирает морщины. Зелёная бодрит, лечит сердце и сосуды. Жёлтая – противовоспалительная и обезболивающая. Красной боятся анемия, малокровие и аллергии.

Бабушка Поля мазала ей в детстве глину на нос от насморка и гайморита, на щеку от зубной боли, вокруг уха при отите, давала полоскать горло разведённой глиной при ангине. А себе от бессонницы клала на лоб тряпочку со смесью глины с простоквашей.

Валя даже придумала, что можно расписать человека по диагнозам разноцветными узорами из глин и показывать этот боди-арт в качестве шпаргалки для самолечения. Также можно разрисовать части тела травами и даже камнями, полезные свойства которых она записала на мастер-классе Гаянэ по литотерапии.

Но от конвейерной работы появилось ощущение, что больные идут те же самые. Вылечила его, а он снова пришёл, хотя реально это были разные люди. Вспоминала слова Льва Андроновича о «профессиональном выгорании», не понимая, что нужен отдых или хотя бы переключение от этой тяжёлой работы.

Как-то вообще чуть не сорвалась на крик. Мамаша привела мальчишечку, целиком обсыпанного аллергией и пьющего от этого гормоны. Отнимала бы у таких детей! Безграмотный врач прописал гормоны, и мать как зомби стала бомбить ими ребёнка, не уточнив, не подумав, не почитав, не посоветовавшись.

Ещё и верещала, когда Валя стала мазать ребёнка глиной. Хотя, конечно, потом были обычные охапка цветов, слёзы благодарности и фарфоровая рожица мальчишечки. Но Валю напугала собственная невыдержанность. Она ведь считала «Центр «Валентина»» чем-то вроде «угольного фильтра», каким Вике чистили кровь.