Пирамиды роста
Шрифт:
Четвёртый, в серьге и бирюзовых бусах под цвет затуманенных наркотиками глаз, говорил шёпотом, словно имел проблемы с трахеей. Ещё были ощипанная девица в шортах, Катя и Корабельский. Ада, сидевшая в центре этого сборища в необъятном фиолетовом сарафане, кивнула на кресло напротив себя:
– Садись, Лебёдушка, ешь, пей, пока мы тебя разглядываем.
– Кило десять стесать по-любому! – тут же объявил оранжевый пиджак, пристально глядя на Валю.
– Может, ещё и меня подхудить? – раздражённо спросила Ада.
– Тебя нет, ты – совершенство.
– Никаких похудить, лепим из неё не б…., а родину-мать, – заткнула его Ада.
Потом
– Что ты делаешь? Ты сперва пойми, что ты делаешь? Она ж совсем никакая! В любом вагоне метро таких десяток! Возьми раскрученную тёлку, слижи под неё американское шоу. Его хоть на людях проверили, а не на кроликах. Сделай на эту бабу передачу про жратву, она аутентичней в переднике! Три камеры и кран обязательно. Дорого? А сейчас без крана уже не снимают. Нет, лучше давай молодёжку с техно. Смотри, железная студия. Она на железном кубике. Бульдоги на ногах, комбинезон в заклёпках, лапидарные реплики, и всё время курит. И с волосами что-то надо сделать. Ну, если не брить наголо, то полсантиметра оставить. Куда ей бульдоги? Глаза разуй, старая баба! И потом, «Светлый город», это туда-сюда, церкви, детские приюты. Тут ваще надо косу с бантом, петухов по подолу и балалайку в руки. А лучше не экономь, делай стеклянный пол, а под него запусти голых девок. И на неё что-то стеклянное напяль. И чтоб флейта всё время звучала. Народ от чернухи устал, хотя без чернухи ни один спонсор не даст ни копейки. Как это ты всё светлое соберёшь в «Светлый город»? Светлые трусы и светлые помыслы? Где под это взять светлого зрителя? Пусть три сюжета и гость в студии. А чё она будет остальное время делать? Молитву читать или Кристину Орбакайте по кругу гонять? Кристина тебе не светлая? За ней такие бабки, что ярче солнца! Нет, лучше светлый вечер – дачный вариант, белые кресла. Они пьют чай. Крупно дорогой фарфор – фарфор денег даст. Цветы, здоровье, романсы – мультиоргазм пенсионера. А если она, наоборот, будет на качелях качаться всю передачу? Круто ж будет в кадре! Эврика, у моего дружбана ангар надувных женщин. Купил для секс-шопа, думал, заработает, а спроса нет. Хошь, мы тебе их по дешёвке. Такого ни у кого не было, представь, она с косой, полуголая, и студия забита надувными бабами… Какая из неё ведущая? Это ж чистое натуральное хозяйство, в ней же ни грамма излома!
– Какой-то цирк уродов, – сказала Валя, выманив Рудольф в угол гостиной через час этих диалогов. – Я пойду, у меня больные!
Было унизительно, что её обсуждают, как продаваемую вещь.
– У меня будто здоровые, – кивнула Ада на участников мозгового штурма.
Вышли в коридор, обшитый красным кожзаменителем.
– Кто это? – спросила Валя.
– Крутейшие телесценаристы страны. А девка, мыша зашморканная, всех круче. На лету зубами ловит, ей просто надо от чего-то зарядиться, – объяснила Рудольф. – Позову тебя, как переварю всю эту шелуху.
– А Катя?
– Катя, считай моя рука и нога, она сценарий тащит. А эти – концептуальные, они больших денег стоят.
Валя ехала домой на метро, вспоминала, как школьницей шила кофточки под теледикторш из ворованной на фабрике матерью ткани, как читала перед зеркалом программу передач по газете и видела себя телеведущей. Честной, сильной, правдивой, готовой защищать слабых. И это ну никак
Вечером позвонила Юлия Измайловна:
– Ещё не разочаровались в «герое нашего времени»?
– Нет, – ответила Валя сдержанно.
– Слышали о главнокомандующем сухопутных войск Эдуарде Воробьёве? Он думал целую ночь и утром написал Грачёву рапорт, что совесть не позволяет вводить войска в Чечню. С него сняли погоны!
– Виктор не занимается войной, – запротестовала Валя.
Юлия Измайловна теперь каждый раз вскрывала её личную жизнь, как консервную банку:
– Но он ни разу не выступил против! Хотите, свожу вас к солдатским матерям? Сутки посидите в их офисе, узнаете, почём фунт лиха!
– Мне предложили передачу вести на телевидении, – робко не то сказала, не то спросила Валя.
– Вам????? – ответила Юлия Измайловна и добавила после паузы: – Горяев очень щедр.
– Он не в курсе, ему это помешает на выборах, – вспыхнула Валя. – Продюсерша увидела меня у Горбушкиной.
– Не верю, что на телевидение можно попасть за данные. И порадуюсь, если жизнь лучше, чем я о ней думала.
– Юлия Измайловна, эта продюсерша, между прочим, закончила физфак МГУ, – словно оправдалась Валя.
– Тогда зачем ей эта грязь?
Валя хотела сказать в ответ, что Рудольф, как и многие другие, хочет заниматься живым делом, а не ныть, что физикам платят копейки. Но от желания взбунтоваться стало стыдно, ведь это Юлия Измайловна открыла ей глаза на мир и заставила работать мозгами.
– Ей нравится работа на телевидении, – мягко ответила Валя.
– Но вы не представляете, какие деньги там крутятся!
– Была в её квартире, теперь догадываюсь.
– Допускаю, что моя мизантропия неуместна, но давайте посмотрим, что из этого выйдет.
Горяев так и не нашёл в августе времени на Свена, и тот постоянно жаловался Вале. Чтобы в очередной раз пожаловаться, повёз Валю ужинать в огромный ресторан «Яр» на Ленинградке.
– Мне предложили вести телепередачу, – похвастала Валя.
– Это есть не хорошо. Это есть артистка. Моя бабушка говорила, работать артистка – плохой тон, – насупился Свен. – Тебя будут иметь для реклама зубная паста и лекарства для работа живот.
– Насильно не заставят.
– Папарацци бежать за Валья… Ты заболеешь болезнь звезда!
– Свен, почему все мужчины хотят, чтоб я застыла, как муха в янтаре, и больше не росла? – спросила Валя.
– Для шведа уважать женщина, как дышать воздух. Все шведы есть феминист, – возразил он. – Но Валья не надо двигаться. Валья уже есть.
– Твоя жена занимается наукой, – вспомнила Валя. – Она имеет право расти, а я уже есть?
– Мой жена пришла из ад. Она не имеет никакой граница. Телевидение бросит Валья в грязь.
– У меня грязь к подолу не липнет, – отшутилась Валя бабушкиной поговоркой.
– Горяев тоже не нравится Валья в телевидение?
– У Горяева нет времени не только на тебя, но и на меня. Он про это пока не знает.
– Горяев не любит Свен, Горяев не любит и Валья, – провокационно заметил Свен.
Возразить было нечего, и потому страшно взбесило.
Взбесило настолько, что на следующий день набрала номер Горяева и сказала:
– Раз тебе некогда со мной поговорить, забери сотовый. С остальными обойдусь обычным.
– Хорошо, приезжай выпить кофе, – ответил он обречённо. – Слава через час тебя заберёт.