Пирамиды
Шрифт:
– Уф! – произнес толстяк. – Извините!
Он поспешно бросился по утоптанному песку к тому месту, где стоял Теппик, разглядывая оцарапанную руку.
– Просто держал… – объяснил толстяк, задыхаясь. – Не знал, что заряжен. Тысячу извинений. Представляю, что вы обо мне подумали…
Теппик глубоко вдохнул.
– Меня зовут Зенон, – толстяк никак не мог отдышаться. – Ты не ранен? Там должны быть предупредительные знаки, я уверен. Ты пришел из пустыни? Наверное, пить хочешь? Тебя мучит жажда? А кто ты такой? Ты не видел там, наверху, черепаху? До чего же шустрые, носятся, как молнии, просто не углядишь за негодницами!
Теппик выдохнул.
– Черепахи? – переспросил он. – Ты имеешь в виду этих, ну,
– Именно, именно, – поспешно ответил Зенон. – Только отвлечешься и – вжик!
– Вжик?– снова переспросил Теппик.
Он знал черепах. В Древнем Царстве их было предостаточно. Называть их можно было по-всякому: вегетарианками, символами долготерпения, мудрости и даже изворотливыми и неуемными сексуальными маньячками. Но шустрыми, быстроногими – никогда! Слово «быстрый» ассоциировалось с черепахой именно потому, что кем-кем, но такой она точно не была.
– Ты уверен? – уточнил Теппик.
– Самое быстроногое животное на всем белом свете – обыкновенная черепаха, – заявил Зенон, но тут же смилостивился, и на лице его мелькнула улыбка. – С точки зрения логики, – добавил он [24] .
Высокий кивнул Теппику.
– Не обращай на него внимания, мальчик, – хмыкнул он. – Мой друг еще не поправился после несчастного случая, который произошел с ним на прошлой неделе.
24
Отвлекаясь от логических построений, можно с уверенностью сказать, что самое быстроногое животное Плоского мира – это исключительно нервозная пузума двусмысленная, которая передвигается столь быстро, что в магическом поле Плоского мира может достигать околосветовых скоростей. Это означает, что если вы видите пузуму, то на самом деле ее там нет. Большинство пузум самцов умирают молодыми от острой лодыжечной недостаточности, поскольку с такой стремительностью гоняются за мнимоприсутствующими самками, что в соответствии с теорией относительности неизбежно достигают самоубийственно большой массы. Другая часть погибает от Гейзенберговского Принципа Неопределенности – так как пузумы не в состоянии понять, кто они и где находятся в данный момент, а также ввиду утраты способности к концентрации внимания, животные эти достигают чувства самотождественности, лишь пребывая в состоянии покоя, обычно погребенные под пятидесятифутовым слоем каменных обломков, оставшихся на месте горы, в которую они врезаются на околосветовой скорости. По слухам, пузумы достигают размеров леопарда и имеют шкуру уникальной, черно-белой в клеточку, расцветки, однако, судя по образцам, которые удалось добыть мудрецам и философам Плоского мира, в своем естественном состоянии пузума расплющенна и мертва.
Самым быстрым насекомым является книжный червь калибра 303. Он зародился в волшебных библиотеках, где пожирать бумагу нужно с чрезвычайной скоростью, дабы не подвергнуться воздействию чудотворной радиации. Взрослый книжный червь калибра 303 способен проесть книжную полку с такой скоростью, что под конец рикошетит от стены.
– Но черепаха все-таки обогнала зайца, – рявкнул Зенон, набычившись.
– Заяц был мертвый, Зенон, – терпеливо промолвил высокий. – Ты же сам подстрелил его.
– Я целился в черепаху. Понимаешь, приходится проводить два эксперимента одновременно, экономить крайне драгоценное время исследователя, пользуемся любой возможностью…
Разглагольствуя, Зенон во все стороны размахивал луком, на котором лежала новая стрела.
– Прости, – перебил его Теппик. – Ты не мог бы на минутку опустить лук? Я и мой друг проделали слишком долгий путь, чтобы в конце концов нас просто подстрелили.
«Эта парочка
Теппик свистнул. Птраси появилась из-за дюны, ведя за собой Верблюдка. Теппик сильно сомневался, чтобы ее костюм предполагал наличие хоть каких-то карманов, однако ей каким-то образом удалось подправить макияж, подвести глаза и расчесаться. Она шла, волнообразно раскачиваясь, как змея пред броском, словно решила поразить чужестранцев всей силой своего обаяния. В свободной руке она что-то несла.
– Она нашла черепаху! – воскликнул Зенон. – Прекрасно!
Рептилия молниеносно спряталась в панцирь. Птраси бросила на Зенона испепеляющий взгляд.
Во всем мире у нее, пожалуй, только и было, что она сама, и поэтому ей вовсе не хотелось, чтобы ее приветствовали исключительно как бесплатное приложение к черепахообразным.
– Знаешь что, Зенон, – со вздохом промолвил высокий, – мне все-таки кажется, ты здорово прогадал с этой своей затеей, с этими стрелами, черепахами…
Толстячок сверкнул глазами.
– А твоя главная беда, Ибид, – фыркнул он, – в том, что ты, черт побери, считаешь себя главным авторитетом во всем.
Боги Древнего Царства пробуждались.
Вера – это сила. Разумеется, довольно слабая сила по сравнению с силой тяжести – когда дело доходит до передвижения гор, последняя неизменно одерживает верх. Но все же вера имеет силу, и ныне, когда Древнее Царство замкнулось на самом себе и свободно парило в отрыве от остальной вселенной, все больше удаляясь от того общепризнанного порядка вещей, который несколько помпезно зовется реальностью, сила веры дала о себе знать.
Ибо народ Джелибейби верил в своих богов целых семь тысяч лет.
Сегодня боги существовали въяве. Полный набор богов.
И мало-помалу обитатели Древнего Царства стали понимать, что, к примеру, Ват, Песьеглавый Бог Сумерек, куда симпатичнее, когда он изображен на глиняном горшке, чем когда, выпрямившись во весь свой семидесятифутовый рост, грозно порыкивая и смердя, бредет по улицам неверной походкой.
Диос сидел в тронном зале с золотой маской на коленях и пристально глядел в сумрачное никуда. Столпившаяся у двери кучка младших жрецов наконец набралась мужества и приблизилась к нему – так трепеща приближаются к рычащему льву. Пожалуй, увидев любимых богов во плоти, жрецы встревожились больше, чем кто-либо; отчасти это напоминало неожиданное явление ревизора.
Один лишь Куми держался чуть в стороне от прочих. Он напряженно думал. Странные, необычные мысли теснились на еще не проторенных мозговых извилинах, двигаясь в совершенно немыслимых направлениях. Куми хотел поглядеть, куда они его заведут.
– О Диос, – пробормотал верховный жрец Кета, Ибисоглавого Бога Справедливости, – каковы же веления царя? Боги бродят по стране, затевают драки и разрушают жилища, о Диос. Где же царь? Чего он от нас хочет?
– Ага, – подтвердил верховный жрец Скарабея, Движителя Солнечного Шара. Но, почувствовав, что этого явно недостаточно, добавил: – Ваше преосвященство, должно быть, наметили, что ход светила утратил плавность, поскольку все Боги Солнца борются за него, и, – он расшаркался, – благословенный Скарабей предпринял стратегическое отступление, совершив, м-м, незапланированную посадку в городе Хорт. Несколько зданий пострадало.
– Воистину так, – произнес верховный жрец Тпру, Возничего Солнца. – Ибо все мы знаем, что мой повелитель – это подлинный бог…
Голос его вдруг пресекся.
Диос дрожал всем телом, медленно раскачиваясь и глядя перед собой невидящим бессмысленным взором. Он с такой силой вцепился в маску, что отпечатки его пальцев остались на золотой поверхности; губы беззвучно произносили слова Обряда Второго Часа, который свершался в это время на протяжении вот уже многих тысяч лет.