Пиратика

В один прекрасный день (а было ей тогда шестнадцать лет) Артия вспомнила свою мать. Произошло это потому, что она свалилась с лестницы и пребольно ударилась головой о резное украшение на деревянных перилах – большую фигуру орла.

Итак, Артия сидела на полу и ошеломленно мотала головой, глядя на стайку бестолковых девиц, которые, глупо хихикая, показывали на нее пальцами. На своих не в меру кудрявых головках девицы с трудом удерживали

И тут она увидела красивую женщину, не слишком высокую, но казавшуюся значительно выше благодаря длинным стройным ногам, обтянутым лосинами и обутым в черные кожаные ботфорты. Женщину с рыжеватыми светлыми волосами, стянутыми в тугой узел, и невообразимо зелеными глазами цвета спелого крыжовника. И хотя за последние шесть лет Артия ни разу не подумала и даже не вспомнила об этой удивительной женщине, она сразу же поняла, что это Молли Фейт, ее невообразимая мать – знаменитый капитан пиратов Дальних Морей.

Артия, которая десять минут назад звалась – да и сама считала себя – Артемизией Фитц-Уиллоуби Уэзерхаус, встряхнула головой. Взгляд прочистился, впрочем, как и память.

Она встала и произнесла вслух:

– Пушка взорвалась. Пушка, которую Молли называла «Герцогиней». Это и отшибло мне память.

Артия провела рукой по своей собственной, тщательно уложенной прическе. Волосы у нее были темно-каштановые, только справа – она это знала – тянулась ослепительная огненно-рыжая прядь, которую всегда приходилось запудривать, чтобы скрыть. Словно эта прядка должна была сама себя стыдиться.

Эта ярко-рыжая прядь появилась после того, как взорвалась «Герцогиня»… или какая-то другая пушка? Очень давно, когда Артии было – сколько? Два года, три?

Пушки – отличная вещь, но и у них есть свои маленькие причуды.

– Артемизия, ты цела? – прощебетала одна из кудрявых дурочек, от всей души надеясь, что та поранилась. В этом смертельно-тоскливом месте любой несчастный случай был развлечением.

«Цела ли я?» – спросила себя Артия.

Цела!

Она взбежала по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки. Длинные юбки смешно развевались позади, но ей не было до этого дела.

Кудрявые девицы поспешно расступились. У одной посыпались с головы и с грохотом упали на пол тяжелые книги.

У всех у них (у Артии в том числе) было практическое занятие по выработке хорошей осанки. Хорошая осанка – это умение ходить с совершенно прямой спиной и шеей: иначе книги, которые ты держишь на голове, свалятся, как свалилась книга у Артии. Из-за нее-то она и полетела с лестницы.

Самое странное заключалось в том, что, хоть Артия и не до конца забыла, кто такие эти девицы, и даже отчасти помнила, что этот огромный дом с выкрашенными в пастельные цвета стенами и начищенными до блеска полами является Ангельской Академией для Благородных Девиц в Роугемптоне (что близ Ландона), но всё же они внезапно показались ей куда менее реальными, чем давно забытое прошлое, которое в эту самую минуту настойчиво врывалось ей в голову, грохоча, как почтовая карета.

– Осторожно! – пискнул кто-то. – Злыдня Злюк идет!

Злыдня Злюк? А это еще кто такая?!

Ах, да! Мисс Злюк была одной из учительниц в Академии. Из тех учительниц, которые сами никогда ничему не учились. И никого ничему не научили, кроме цинизма и страха.

Вот она – выплывает из-за угла, до хруста накрахмаленное платье разглажено как скатерть, лицо перекошено самодовольной ухмылкой.

Мисс Злюк обожала заставать людей на месте преступления.

– Что здесь происходит?!

– Артемизия упала с лестницы!

Злыдня Злюк сверкнула глазками: сначала на ябеду, потом на Артию.

«Неужели я ее знаю?» – ужаснулась Артия.

– Девушкам из благородных семей негоже падать с лестницы, Артемизия! Ты должна всегда и везде быть женственной и изящной, служить украшением женского рода. Настоящая леди никогда ни с чего не падает.

Артия изумленно взирала на мисс Злюк.

А потом выкинула неожиданный фортель. Выпрямившись в своем нелепом платье, Артия гордо откинула голову назад и положила ладонь на рукоять воображаемого кортика, который когда-то давным-давно – шесть лет тому назад – висел у нее на левом боку. Кортик был совсем маленький, ведь и ей самой было всего десять лет, но Артия хорошо помнила его приятную тяжесть. И, главное, он был уместен, не то что дурацкая книга на голове. С кортиком она куда устойчивее держалась на ногах.

– Мадам, – высокомерно заявила Артия испуганно отшатнувшейся мисс Злюк. – Что за чушь вы изрыгаете, словно прохудившаяся сточная труба?

Мисс Злюк в изумлении разинула рот, но тотчас же захлопнула его обратно:

– Артемизия, тебя следует примерно наказать за непочтительность!

Артия снисходительно улыбнулась.

– Плевать мне на вас, мадам, с высокой колокольни.

Девицы испуганно завизжали. С оглушительным грохотом – бум! трах! бабах! – будто осенние листья, посыпались на пол тяжелые книги. Артия сбежала по лестнице, развернулась на нижней ступеньке. В голове палили пушки, хлопали паруса, скрипели снасти, раздавался властный голос матери. Перед глазами проплывали золотистые берега Амер-Рики, Персиса, Занзибарии. Из ослепительно-синих расселин между кудрявыми волнами выстреливались в воздух, будто серебряные пули, изящные дельфины.

– Надо вызвать ее отца! – вопила мисс Злюк ей вслед. – Девочка сошла с ума!

– Наоборот, – откликнулась Артия. – Вернула себе здравый рассудок.

И, склонившись, поцеловала деревянного орла на перилах, который спас ее от тоскливого удела и вернул ей прошлое.

То была ночь накануне Рождества.

Рука об руку со снегом на Ангелию опустилась тьма.

Мглистая белизна мерцала на земле, и белая мгла сеялась с небес.

Землевладелец Джордж Фитц-Уиллоуби Уэзерхаус мчался в своей карете по направлению к Ангельской Академии.

Его поместье, Ричменс-Парк, лежало всего в паре миль от Академии, поэтому письмо о странном поведении дочери было доставлено к нему в тот же день.

«Она сошла с ума», – писали учителя.

«Совсем как ее чокнутая мамаша», – думал Уэзерхаус.

Ангельская Академия располагалась в тщательно ухоженной лощине среди лесов, между деревнями Роугемптон и Эрроугемптон – в опасном соседстве с печально известной Уимблийской Пустошью, где в изобилии водились разбойники (по десять человек на квадратную милю, сообщала «Ландон таймс»), в частности – ужасный Джентльмен Джек Кукушка. К вящей радости Землевладельца, путь его пролегал по самой окраине окаянной Пустоши.