Пираты, каперы, корсары
Шрифт:
— Ну уж это было бы слишком, хоть план твой, признаться, все-таки безумен, — сказал араб.
Говорил он спокойно, хотя лихие огоньки в глазах выдавали, что невозможным он этот отчаянный план отнюдь не считает.
— Безумен? — воскликнул Мур. — А разве менее безумным было, когда ты ясной лунной ночью вытянул из сингапурской гавани датского “купца” и еще до рассвета переправил свою под завязку набитую товаром джонку в Малакку?
— Ну, — рассмеялся Бен-Али, — тогда я был на шесть лет моложе, чем сейчас, и ты был у меня старшим штурманом.
— А теперь, когда я стал твоим компаньоном, —
— Самое скверное — понапрасну подвергать себя опасности, — сказал араб, пожав плечами. — В архипелаге ходит множество судов с грузами для “Оранг Макана”; вовсе ни к чему выискивать самые колючие фрукты. Я понимаю, конечно — тебе хочется учинить шутку и вырвать этот жирный кусочек из самых зубов военного брига, столь уютно расположившегося у входа в гавань. Однако сейчас такой необходимости нет. Мой тебе совет: сегодня вечером с наступлением темноты мы выходим в море и идем круто к ветру, будто держим курс к китайскому берегу, а ночью уваливаемся и ждем на фарватере опиумные джонки; уйти от нас им уже вряд ли удастся.
— Надо подумать, — сказал Мур. — А пока людям там, внизу, не хватает воздуха. Пусть осторожно выбираются на палубу, за этим высоким фальшбортом ни один черт не разберет, что здесь за компания. Внизу слишком жарко, а нам надо поддерживать у них хорошее настроение.
Бен-Али снова скользнул в люк, и немного спустя на палубу не то чтобы поднялось, а скорее выползло десятка полтора коричневых парней — натуральных малайцев, с головными платками, вплетенными в их черные, длинные волосы, с крисами и пистолетами за поясами. Все они бросали вопросительные взгляды на своего белого предводителя.
— Терпение, ребятки, — рассмеялся тот. — Только терпение. Придется вам еще немного поиграть в прятки там, внизу, в жарком трюме. Я позабочусь, чтобы вам было полегче. Но надо быть очень осторожными. Еще хотя бы двое суток. Обещаете мне это?
Говорил Мур по-малайски, и довольно свободно. В ответ один из людей, со страшными светло-серыми рубцами по обеим сторонам коричневого лица и голыми грудью и руками сказал:
— Все в порядке, капитан, пока соседи рядом, продержимся. А уж туан Мур сумеет обвести всех вокруг пальца, не в первый раз!
Он слегка приподнял тент, чтобы можно было видеть весь рейд.
— Ого, — сказал он вдруг, — бриг-то там, похоже, готовится к выходу? Ну что же, тем лучше, теперь у нас и вовсе руки развязаны. Те два бота у берега можно не считать.
Мур схватил подзорную трубу и — с подсказки малайца — направил ее на военный корабль. Наблюдал он долго и внимательно.
— Действительно, — сказал он, наконец, — ты прав, на бриге ставят фор-марсель, и несколько человек работают с бакштагами. Якорная цепь натянута и стоит вертикально.
— Может, хотят выбрать другую якорную стоянку? — предположил другой малаец.
— Похоже на то, — сказал Мур. — Не хочется и думать, что они собираются навестить нас.
— Этого еще не хватало! — сказал Бен-Али, снова появившийся на палубе и сразу догадавшийся по возне на борту военного корабля, о чем шел разговор. — Только я думаю, им гораздо легче было бы послать к нам шлюпку.
— А наша шлюпка с водой где-то застряла, — пробурчал Мур себе под нос.
— Ну и пусть себе остается, — сказал араб, — воды у нас в трюме еще достаточно, и потом… ведь это было бы только компенсацией за нашу якорную стоянку.
— Разумеется, — сказал Мур. — Но на берегу об этом не знают, и я почти уверен, что шлюпке специально мешают выйти к нам. Они полагают, что смогут таким способом задержать нас здесь.
— Заблуждаются, — рассмеялся Бен-Али. — Однако, подойди они к нам поближе на этом нашпигованном пушками корабле, и положение станет очень рискованным. Впрочем, не так уж все и скверно. Мы ведь тоже можем под каким-нибудь предлогом поменять стоянку. Так что посмотрим.
Внимание экипажа джонки целиком переключилось на маневры довольно старого и неповоротливого с виду военного корабля, который и в самом деле уже поднял якорь и шел теперь с малым ветром прямо на джонку. На расстоянии примерно кабельтова он слегка отвернул, словно примериваясь, правильно ли выбрал место, и, вновь отойдя почти на ружейный выстрел, с грохотом отдал якорь, затем развернулся около него носом к берегу и остановился, наконец, грозя пушками правому борту джонки. Несколько минут спустя поднятые для маневра паруса снова убрали, и корабль зажил обычной своей спокойной жизнью, не проявляя никаких признаков агрессивности, будто его единственной целью было неизвестно почему сменить вдруг место стоянки.
Далеко не так спокоен был экипаж джонки.
— Проклятье! — чертыхнулся Мур, внимательно следивший за всем происходящим в подзорную трубу и лишь теперь снова сдвинувший ее тубусы. — Ему же там, у берега, в отлив будет слишком мелко! Впрочем, я же видел, как на этом самом месте преспокойно стояло трехмачтовое судно… А может эти негодяи что-то замыслили?
— Об этом мы, наверное, скоро узнаем, — рявкнул Бен-Али в нарушение обычной своей сдержанной манеры вести разговор. — Давайте-ка, ребята, снова в свое убежище, и замрите там, пока я не подам знака. Там спускают вельбот, и будь я проклят, если они не к нам в гости собираются.
— Ты прав, Бен, — воскликнул Мур, снова вытягивая тубусы своей трубы и направляя ее на приближающийся вельбот. — На корме трое офицеров, а может чиновников или еще каких начальников.
— Один из них, наверное, боцман — тот, что правит.
— Нет, это уж слишком… Черт побери, как будто мы и так у них не под самым бортом! Ведь они могут сделать с нами все, что угодно! Один залп с такого расстояния — и от нас только щепки полетят.
— Да, это был бы конец, — спокойно сказал Бен-Али, — но до этого, надеюсь, не дойдет. Мне что же, опять лезть вниз?
— Я думаю, да, — сказал Мур. — Так будет лучше. Не надо, чтобы тебя видели без особой необходимости. Спустись они даже в каюту и поинтересуйся кто ты такой, говори, что ты купец с одной из джонок, пришел сюда, чтобы продать мне опиум, и ожидаешь здесь свой ялик. Долго они у нас не пробудут, а захотят проверить трюм — пожалуйста — все равно ничего не найдут.
— А в самом худшем случае?
— Э, да что там, ко всем чертям! Течение сейчас, правда, нам навстречу, но, чтобы убраться, достаточно и ветра. Ну, а если очень уж прижмут, придется пойти на крайность. Живыми они нас не возьмут. Все ясно?