Пираты Марокко
Шрифт:
– Ну уж тут я с тобой не согласен, Пьер! Вряд ли можно найти более неприглядные места! Это уж точно!
– Однако и здесь живут люди, и попробуй им предложи другую страну.
– Ну и черт с ними! Однако ты заметил, как часто здешние вожди взимают пошлины за проход по их землям? И хозяева каравана платят.
– А что сделаешь? Попробуй не уплати. Хорошо еще, что не грабят, хотя об этом постоянно можно слышать байки погонщиков и охраны.
– Тут ты прав, Пьер. Но сколько же будет стоить такой товар, если чуть ли не каждый день приходится платить пошлины?
– Наверное, дорого, но все же купцы торгуют, значит, это выгодно, хоть и риск велик. Да и грабежи случаются, как я слышал, не так уж часто. Бедуинам ведь и самим выгода есть от караванной торговли. А так караваны перестанут ходить, а это прямой убыток местным племенам, да и товар им не будет поступать.
– Сразу видно, что ты купец, Пьер. Все уразумел и взвесил. Слушай, а что это за место, куда мы направляемся? Тегаза, что ли?
– Я никогда не слышал о ней, но говорят, что это важный город, где идет бойкая торговля солью и золотом. На юге много золота, и оно обменивается на соль именно в Тегазе. Сейчас марокканцы пытаются захватить ее.
– А кому она принадлежит, эта Тегаза?
– Южнее находится какое-то Сонгайское государство. Вот и разворачивается сейчас борьба между Марокко и Сонгаем за эту Тегазу. Говорят, что соль на юге очень высоко ценится и торговля ею приносит большой доход.
– Чудно как-то такое слышать. Чего только на свете нет!
Уже почти три месяца караван шагал по камням и пустынным барханам, а конца пути было не видать. Угрюмое настроение постоянно давило наших друзей, но приходилось терпеть, ибо без каравана жизни не было. Они теперь держались за караван, как утопающий за соломинку. Вся надежда зиждилась на нем. Он давал пищу, воду, жизнь.
Покинув ранним утром очередной колодец, караван углубился в каменистую пустыню, и лишь проводники могли в этом хаосе нагромождений камней, осыпей и скал определять правильную дорогу. Она, правда, выделялась редкими останками погибших животных, чьи кости белели на солнце или с устрашающим видом торчали из песка, полузанесенные им. Изредка попадались камни, поставленные торчком. Это могилы правоверных, почивших вечным сном вдали от родных мест. Редко-редко на них были видны высеченные письмена.
На этот раз Арман едва сидел на истощенном ослике. Тот шатался от тяжести седока, но терпеливо плелся по следам каравана, тоже понимая, что далеко отстать от него равносильно смерти.
Пьер шагал рядом, стиснув зубы и стараясь думать о приятном. А это всегда были думы об Ивонне, сыне и дочери. И пусть он совсем мало видел малютку, но уже в полной мере ощущал своей.
Он знал, что до следующего колодца караван доберется только под вечер, а сейчас солнце лишь слегка перевалило за полдень. Короткий привал, который сделали проводники для каравана, лишь приблизил к нему наших отставших, как всегда, путников. И теперь они шли без отдыха, лишь поглядывали на редкое облачко пыли вдали. Ориентировались они именно по нему, да еще по редким следам, оставленным караваном. У обоих на душе было тревожно, муторно, постоянно хотелось пить, но воду надо было экономить. Влага едва плескалась в бурдюке, но манила к себе неудержимо.
– Интересно бы узнать, сколько нам вот так еще мучиться до этой проклятой Богом Тегазы?! – проскрипел голос Армана.
У Пьера не было охоты отвечать, да Арман, по-видимому, на это и не надеялся. Отупевшие, измученные, они продолжали плестись, изредка поглядывая вперед, боясь лишь потерять направление. Облачко пыли едва виднелось в мареве, исходящем от раскаленной каменистой почвы.
Когда до заката солнца оставалось часа два, не больше, облачко исчезло, и Пьер, заметив это, всполошился.
– Арман, хватит спать! Мы можем потерять караван!
– С чего бы это? – флегматично спросил Арман, свесивший голову на грудь, покачиваясь на тощей спине бедолаги осла.
– Облако пыли исчезло. Надо прибавить шаг.
– Может, все до колодца дошли, вот и остановились. Во всяком случае, на осла можно положиться. Он уже не раз выручал нас, сам находил дорогу к каравану.
– И все же, Арман, давай поторопимся. Мы отстали более чем на две мили.
Пьер заставил себя прибавить шаг. Час спустя он заметил признаки близкого колодца. Впереди виднелись чахлые зеленовато-серые кусты и трава, качающаяся под ветром. Он огляделся, но каравана не было видно. Следы были повсюду, но нельзя было заметить ни людей, ни животных.
Арман далеко отстал и едва был виден позади. А Пьер ускорил шаг, хотя сам едва мог шевелить ногами. Его охватила паника, несмотря на близость колодца. Где же караван? Не может быть такого, чтобы вблизи колодца его не оказалось. Но почему же его не видно?!
Перед закатом Пьер наконец добрался до колодца. Каравана здесь не было, зато были многочисленные следы какого-то несчастья. На небольшом пространстве перед колодцем валялись обрывки тряпья, сломанное копье, испачканные кровью накидки и несколько трупов охранников и погонщиков. Всего Пьер насчитал шесть тел.
Его охватили такой страх и отчаяние, что он готов был завыть волком.
Обойдя ровную площадку, он обнаружил двух раненых. Они стонали, корчась в лужах крови, смотря отрешенными и молящими глазами на Пьера.
Один из охранников был ранен копьем в живот и молил дать ему воды. Пьер подошел к нему, осмотрел рану, покачал головой и сказал, несмотря на то что раньше прикидывался немым:
– Саадит-друг, тебе нельзя воды. Умрешь быстрее от нее.
– Дай, дай! Аллахом прошу! Все горит внутри.
– Могу и дать. Все равно с такой раной ты не выживешь. Аллах призывает тебя к себе.
Пьер бросился к колодцу, поднял бурдюк с водой и поднес кружку к сухим губам раненого. Тот жадно пил, захлебываясь. Потом отвалился с бледным лицом и сказал:
– Спасибо, руми, пусть Аллах пошлет тебе лучшую долю.
– С чего ты взял, что я руми? – в недоумении спросил Пьер.
– Это все в караване знали, руми. Трудно притворяться так долго и неумело. Ох!
– Ладно, а что тут-то произошло? Можешь рассказать?