Пираты медного века
Шрифт:
Но кара пришла ночью, в глухой час, когда девушка лежала на плетеном мате, натянув на озябшие ноги козью шкуру. Сначала она услышала хруст и треск, словно кто-то ходил неподалеку, и не придала этому особого значения. Животные по ночам часто бродили вокруг селища, и ей, выходящей из хижины, чтобы облегчить тело, приходилось видеть их быстрые серые тени в клубящемся сумраке… но эти шаги не принадлежали животным. Несколько человек идут один за другим, приближаясь к жилищам – и, только подумав так, услышала сдавленный голос. Слишком тихий, чтобы понять слова, но голос человеческий. Она испуганно выпрямилась на лежанке, думая, толкнуть ли мать или другого из старших – и все началось.
Тишина
Во тьме её толкнули локтем в бок и наступили на ногу, раздался звук падения и заверещал ребенок. Девушка метнулась в сторону, ударившись в стены жилища. Раздался треск, и тут рухнула заслонка, которой они преграждали путь ночной прохладе и зловредным порождениям темноты. Рассеянный свет ночи и в нем – красные отсветы. Что-то горело.
Мегам не могла потом восстановить в голове все, что происходило, – помнила только, что была уже снаружи и видела, как пылает крыша соседней хижины.
Метались рядом жуткие тени, сжимающее что-то в руках. И опять крики – ярости и боли, пронзительный плач детей. Земля, холодная ночная земля под её босыми ногами. Острые края чего-то ранят ступни. Боль. Она на бегу врезается в человека, падает, задыхаясь от страха. И голос над головой:
– Это женщина, молодая. Возьмем?
Ночь говорила на понятном ей языке, и она вдруг поняла, кто пришел к ним в глухой час. Даже увидела их лица. Мужчины склонились над нею в красноватых сполохах огня.
– Возьмем. Стереги её, пока мы не закончим.
Она увидела, как один из мужчин нагнулся к ней, попыталась вскочить, но почувствовала острую боль в ноге, вскрикнула и упала.
– Лежи или еще получишь, – рявкнул чужак, и Мегам, скорчившись, подняла взгляд. Позади пылало жилище, и крики со стонами часто обрывались тем чавкающим звуком, с которым острие входит в человеческую плоть.
– Мы кончили почти всех, кто остался, Скел! – крикнул кто-то в темноте грубым голосом.
ЛИКШУРИ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Последние багряные лучи, пробивавшиеся сквозь рощу на холме, погасли. Последыша окутал полусвет сумерек, согретый красноватым свечением углей от костра. Он свернулся на земле, стараясь не дрожать. И знал, что дело не в ночной прохладе, нет, не только в ней. Подтянув колени к груди, юноша вспоминал то, что видел и слышал этой ночью. Стертые руки жгли, тело по-прежнему ныло, но сейчас он не замечал этого, спрашивая себя – что же это за люди? И что это за земля?
Еще луну назад он не мог бы представить себе такой жизни и в худшем сне – но прошло шесть дней, как его втолкнули на плот заморских людей, и вот он здесь, на тверди за морем .
Хотя начиналось все не так и страшно. Тогда, осознав, что сбежать не получится, он стал оглядываться по сторонам. Плот чужаков был совсем не похож на знакомые ему долбленки людей Земли – его сделали из связанных стеблей какого-то растения, толстые охапки плотно прилегали одна к другой, их соединяли ленты из скрученных жил и кожи. Широкий – почти пять его шагов – плот посередине разделялся на две части сооружением из обструганных ветвей. Последыш увидел четыре тяжелых сосуда с каменными крышками, вымощенное скрепленными глиной камнями пространство, золу, связку сухих веток и плетеную корзину. Плот качнуло на прибрежной волне, и он услышал резкий оклик справа – оглянувшись, увидел уже знакомого ему мужчину, стоявшего на носу с длинным веслом или багром в руке. Нос плота, из тех же связанных и переплетенных стеблей, резко загибался вверх более чем на половину его роста. К нему крепились два малых обструганных деревца, от которых отходили продольные ветви – они шли вдоль всего сооружения, на высоте пары локтей от воды опираясь на торчавшие снизу деревянные раструбы. Юноша задался вопросом, как все это держится. Гребцы, сидевшие у воды и упиравшие ноги в закрепленные каким-то образом камни, опирались плечами на эти ветви. Это позволяло им не падать в воду, и они уже начинали работать веслами.
Человека с багром звали Скел – так, по крайней мере, Последыш понял имя, которое тот произнес, когда плот покинул прибрежные воды. Сейчас берег тянулся по левую руку, так далеко, что фигурка человека на берегу была плохо различима. Острый страх вдруг опять сжал его сердце – он на плоту с чужаками, и его уносит все дальше от берега, от всего, что знакомо. Юноша дернулся к краю плота, движимый одним желанием – броситься в воду и плыть назад. Но мгновение спустя взял себя в руки. Во-первых, вместе с ним дернулся и Скел – тот явно не собирался позволить ему уйти, что уже раз показал. Во-вторых, до берега было довольно далеко – он невеликий пловец, мог бы и не доплыть. В-третьих… куда ему, собственно, возвращаться? И Последыш уселся на еще почти сухие стебли, скрестив ноги.
Долго так сидеть ему не позволили. Положивший свое весло-багор Скел сделал три шага навстречу юноше, нагнулся и взял другое весло – уже заметно меньше. Показав его, он что-то спросил и сделал жест, точно греб. Последыш кивнул головой, надеясь, что правильно понял, и что этот жест значит для чужаков то же, что и для жителей Земли. И получил в руки весло.
Ему уже случалось грести несколько раз, но только сейчас он убедился, что не знает о гребле ничего. Ставший теперь на задней части плота Скел взял в руки свое весло, с широким нижним краем и погрузил его в воду. Он выкрикивал какое-то слово, и все сидевшие на веслах погружали их в воду, потом доставали и ждали некоторое время. Скел опять выкрикивал слово, и все повторялось.
Поначалу Последышу это даже нравилось. Работа была слаженной, время между гребками позволяло перевести дух, и уже казалось, что грести не так уж сложно. Стоит только приноровиться к частоте и удобнее усесться, чтобы накатывавшая сбоку небольшая волна не утащила в воду. Увы, так казалось только сначала. Прошло немало времени – гребцы так же налегали на весла по окрику – и он почувствовал в плечах и спине боль. Сначала легкая, тянущая, она постепенно нарастала, и ему требовались все больше усилий, чтобы провести веслом в воде, вытянуть его и отряхнуть. Брызги почти не долетали до головы, но он ощущал, как промокли его волосы, и тонкие капли пота, одна за другой, сбегали по щекам и застревали на ресницах. Последыш украдкой поднял голову – сидевшие впереди и позади него мужчины продолжали мерные взмахи веслами, не показывая особых признаков утомления.
Плот сейчас шел вдоль земли, берег тянулся по левую руку, далекий и манящий. Юноша почувствовал, как пересохло его горло. Желание пить накрыло с необычайной силой. Ему, как и всем, поднесли глиняную кружку и дали сделать пару глотков, перед тем, как мужчины сели за весла, но это было давно, и воды было так мало. И он тогда не задавался вопросом, где они её взяли. Юноша беспомощно оглянулся и снова услышал крик с задней части плота – только теперь он звучал немного иначе. Следя за тем, что делали его новые товарищи, он опустил весло в воду, и почувствовал резкое движение плота вбок. Качнувшись, он увидел, что они медленно поворачиваются. Раздался новый крик, и гребцы опустили весла в воду один раз, потом еще раз. Поворот становился все резче, и Последыш уже не видел берега, оказавшегося у него за спиной. Теперь плот шел прямо прочь от Земли.