Пираты-призраки
Шрифт:
— О Господи! Помогите! Помогите!
— Заткнись, болван! — рявкнул я. — Заткнись и дай мне пролезть, если ничего не хочешь делать!
Но Джаскетт только кричал все громче и громче, словно с ним случилась истерика. Я как раз раздумывал, что еще можно предпринять в моем положении, когда до моего слуха донесся нестройный хор многих голосов. Кричали где-то на гроте; я различал проклятья, яростные выкрики, даже визг. Один голос перекрыл всех; он призывал матросов спускаться.
— Вниз! Все вниз! Скорее! Черт… — Все дальнейшее — целый залп хриплых ругательств.
Нужно было что-то делать, и я попытался обогнуть Джаскетта, но он буквально прилип к вантам — распластался на них, если можно так выразиться, и сдвинуть его в сторону не было никакой возможности. В темноте над ним продолжали кричать и браниться Пламмер и Стаббинс, а ванты тряслись так, что можно было подумать: эти двое дерутся не на жизнь, а на смерть.
На миг мне показалось, что Стаббинс кричит что-то осмысленное, но, в чем дело, я разобрать не мог.
Сознание собственной беспомощности привело меня в ярость, и я снова принялся трясти и дергать Джаскетта за ногу, пытаясь заставить его хоть немного сдвинуться в сторону.
— Черт тебя возьми, Джаскетт! — кричал я. — Будь ты проклят, старый трусливый дурак! Пропусти меня, слышишь?! Пропусти немедленно!
Но Джаскетт, как видно, совершенно обалдел от страха: вместо того чтобы подвинуться, он начал спускаться. В отчаянии я схватил его правой рукой за штаны в районе «кормы», а левой вцепился в трос где-то на уровне бедра и рванулся вверх, на несколько мгновений буквально оседлав старого матроса. Правой рукой я вцепился в ванты над его плечом и, получив, таким образом, точку опоры, перенес выше левую руку. Одновременно я нащупал ногой очередную выбленку и поднялся выше, миновав, таким образом, Джаскетта. Тут я ненадолго остановился и бросил взгляд наверх.
— Стаббинс! — позвал я. — Пламмер!..
В ту же секунду башмак Пламмера опустился мне прямо на лицо. Боль была такая, что я едва не свалился, удержавшись лишь чудом. Мертвой хваткой вцепившись левой рукой в трос, я кулаком правой несколько раз ударил Пламмера по ноге, громко проклиная его неловкость. Пламмер отдернул ногу, и в тот же миг до меня с невероятной отчетливостью донеслось то, что кричал Стаббинс:
— Ради Бога, пусть скорее спускаются!
Едва я услышал эти слова, как что-то схватило меня за пояс. К счастью, я продолжал крепко держаться за ванты, ибо в то же самое мгновение ощутил столь неожиданный и сильный рывок, что мог запросто сорваться. От испуга у меня едва не остановилось сердце; кажется, я даже не закричал. Повинуясь не разуму, а, скорее, инстинкту, я яростно лягнул ногой темноту. До сих пор не знаю, попал ли я во что-то или нет, так как от страха почти ничего не соображал, и мне трудно сказать с уверенностью, достиг ли мой удар цели. Мне, впрочем, показалось, что нога моя угодила во что-то мягкое и податливое. Возможно, я только вообразил, будто попал во что-то или в кого-то, однако сам я склонен считать иначе, поскольку сразу после этого почувствовал себя свободным. Разумеется, я не стал мешкать и выяснять, в чем дело, а со всей возможной скоростью устремился вниз.
О том, что было дальше, у меня сохранились довольно смутные воспоминания. Не знаю, Джаскетт ли пропустил меня вниз или я каким-то образом перебрался через него… На палубу я спустился, ничего не соображая от страха и волнения, и сразу очутился в толпе вопящих, обезумевших от ужаса матросов.
Поиски Стаббинса
Какое-то время спустя я начал сознавать, что капитан и старший помощник тоже находятся на палубе и пытаются хоть немного успокоить поддавшийся панике экипаж. В конце концов им это удалось, и они велели нам отправляться на корму. Когда мы собрались у люка, ведущего в кают-компанию, капитан собственноручно налил каждому по чарке рома, после чего старший помощник произвел перекличку.
В первую очередь он проверил матросов своей смены, потом перешел к нашей. Должно быть, старший помощник был слишком взволнован или возбужден, так как первым вызвал Джока.
На несколько мгновений на палубе воцарилась гробовая тишина, и я отчетливо услышал, как воет ветер в снастях и хлопают на ветру незакрепленные брамсели.
Ради Бога, пусть скорее спускаются!
Второй помощник поспешил на помощь начальнику и выкликнул следующее имя:
— Джаскетт!
— Здесь, сэр!
— Джессоп?
— Я!
— Куойн!
— Здесь.
— Стаббинс!
Ответа на было.
— Стаббинс! — снова крикнул второй помощник.
И снова никто не ответил.
— Стаббинс!! Где он, черт побери?! — Голос второго помощника зазвучал резко, встревоженно.
Последовала непродолжительная пауза, потом заговорил один из матросов:
— Его нет, сэр.
— Кто видел его последним? — спросил второй помощник, оглядывая наш строй.
Пламмер выступил вперед, попав в полосу света, лившуюся из люка кают-компании. На нем не было ни куртки, ни шапки, а рубаха, как мне показалось, была разорвана во многих местах и висела клочьями.
— Наверное, я, сэр, — сказал он.
Капитан, стоявший рядом с вторым помощником, шагнул к Пламмеру и впился взглядом в его лицо. Второй помощник снова заговорил.
— Где это было?
— Наверху. Он поднимался чуть впереди меня. Мы как раз добрались до фока-салинга, когда… когда… — Пламмер неожиданно замолчал.
— Так-так, — кивнул второй помощник и повернулся к капитану. — Кому-то придется подняться на фок и посмотреть… — Он заколебался.
— Но… — начал капитан и тоже осекся.
— Я готов, сэр, — негромко сказал второй помощник и повернулся к матросам.
— Тэмми, — приказал он, — принеси из ламповой пару фонарей.
— Есть, сэр! — отозвался юнга и убежал.
— Ну вот, — добавил второй помощник, обращаясь к остальным. — Мне нужны двое храбрецов, которые готовы подняться со мной наверх — искать Стаббинса.
Никто не отозвался. Я был почти готов выступить вперед, но мне помешало воспоминание о яростном объятии, которое чуть не сбросило меня с мачты; оно лишило меня остатков мужества, и я промолчал. Ни за что на свете я не хотел бы пережить подобное снова.
— Ну, ребята, не дрейфь! — сказал второй помощник. — Не можем же мы оставить нашего товарища в беде. Возьмем фонари, так что наверху будет светло как днем. Итак, кто пойдет?
Я шагнул вперед. Мой страх не прошел, но стыд оказался сильнее. Я просто не мог не вызваться.