Пираты сибирского золота
Шрифт:
Объяснив Тимохе свои сомнения, Марфа решила, что в доме и во дворе хранить металл негоже. Сообща придумали сховать золото в тайге по дороге на Иркутск. Вечером, вернувшись с работы, она скинула полусапожки и высыпала на лавку с десяток золотых таракашек и жучков. Одуревший от радости Тимоха понял, что эта женщина если во что поверит — горы свернёт. Для него она преступила инструкцию, а вместе с ней и закон. Тимоха прикинул, что принесённый подругой металл весил никак не меньше двух золотников. Сожитель не знал, что это золото Марфа отмыла из откидных хвостов, которые накануне обрабатывала её заболевшая напарница.
Время пришло грибное, и поселковые бабы с детишками и мужички, что были не на приисках, протрезвев, также отправлялись
Некоторые вставали ещё до восхода солнца и уходили в тайгу. В воскресный день наши герои также до свету отправились в тайгу по двум делам: найти место для тайника и пособирать грибов, которые этим летом дали грибной взрыв. Грибов было столько, что хоть косой коси. Когда они выходили на окраину горняцкого посёлка, из крайнего дома вышла бабка Евдоха с ведром помоев. Углядев парочку, в сердцах сказала сама себе (слушателей, естественно, не было):
— Ишь ты, справная баба всё с эфтим варнаком и тоже по грибы. Какой ляд он ей сдался?
Плеснув ведром за скособоченную ограду, плюнув им вслед, удалилась в избушку.
Тимоха с подругой по жизни шли по лесной дороге, обставленной вековыми елями с подлеском и прогалинами, заросшими листвяком. Попадались места — поляны с кедровым стлаником, лепящимся к подножию сопок.
— Глянь, елтыши [35] , — сказала Марфа.
— Какие такие елтыши? — не понял Тимоха.
35
Елтыши — отдельно стоящие голые камни.
На склоне сопки торчали плоские, высотой до десяти сажен и шириной около двух-трёх сажен, красноватые плитчатые камни навроде стенок развалившегося дома.
Марфа объяснила, что её батя был с Урала и подобные стенообразные камни называл елтышами. Между елтышами на тёплом, обращённом к солнцу склоне лепились корявые кривые лиственницы.
Во, самое место для грибов. Они свернули с дороги и стали подниматься по склону. Грибов здесь, действительно, было богато. Из Тимохиной корзинки пришлось вынуть жестянку из-под ландрина [36] с металлом, которая занимала почти треть большой корзины, имея два вершка в высоту. Жестяная банка была тяжёлая, но Тимоха через плечо на верёвке нёс две корзины. Корзина с золотым песком висела за спиной, а переднюю он придерживал руками. Она была пуста и из-за этого лёгкая. Жестяную коробку он положил за пазуху, подтянув брючный ремень. Когда он наклонялся за очередным грибом, у него мгновенно вырастало брюхо. Тяжёлая коробка сильно оттягивала рубаху. Набрав по две корзины, они уселись в тенёчке и стали оглядывать окрест в поисках места для тайника. Внизу сквозь промежутки между елтышами и деревьями виднелся большак.
36
Ландрин — конфеты монпансье.
— Глянь-ка, Тима, там возле кривого елтыша ёлочка, а сбоку ямка под елтышом. Может, кора, листья или ещё что. Место способное, — проговорила Марфа. — Однако пойдём, глянем.
Они оставили корзины и подошли к этому месту. Корневища дерева вывернули из елтыша плитку гранита размером с сажень по длине и четверть сажени по ширине толщиной с ладонь. Чёрное отверстие уходило под камень. Тимоха поднял ветку и сунул её в эту дыру. Ветка на три четверти ушла в неё и уперлась в твёрдое.
— Ага, — сказал старатель и оглянулся, осматриваясь.
— А ведь я тебя сюда специально привела, — улыбаясь, заметила Марфа.
— Врёшь, — буркнул мужик.
Тогда Марфа, вытянув из дыры ветку, сунула туда руку и достала золотистого цвета вещичку, которую протянула Тимохе. Тот схватил её и, ойкнув, присел на корточки, разглядывая эту штуку. В руке у него была золотая веточка длиной с полторы ладони, от основания её, расходясь, торчали тонкие, с палец, четырёхугольные отростки с головками в виде булавы. Самородок, но такого вида, что незадачливому бродяге и не снилось. Тимоха, не дыша, рассматривал золото, а Марфа скромно улыбалась.
— Откуда? —хрипло спросил, весь трясясь, одуревший мужик.
Вес самородка точно превышал фунт. Да какой там фунт! Кусок металла был значительно тяжелее — это он смекнул, когда рука напряглась, державши его.
— Пять, пять фунтов тридцать золотников и сорок две доли [37] , — смеясь, сказала подруга.
«Вот девка, — подумал Тимоха, — тихушница. Наша жестянка с металлом где-то треть по весу от этого богатства [38] ».
37
5 фунтов 30 золотников 42 доли — 2,18 кг.
38
730 граммов.
— Где взяла? — успокоившись, повторил вопрос.
— Не бойся, не варначила. Работала я в Иркутске на кухне постоялого двора. По зиме там многие старатели, что посправней, и перекупщики останавливались. Гуляли на первом этаже не чета здешним. Заезд был такой, что меня хозяин определил помогать убираться в нумерах. Страсть я этого не любила. Постучишься, а там пьяный с девкой спит. Идёшь в другой нумер, где нет постояльца. Так я в один нумер постучала, ответа нет. Вошла, всё разбросано, табачищем воняет, кислятиной. Свечи все сплыли. Противно. Я принялась убираться. Зашла за кровать, а там мужик лежит. Глаза открыты, красные, и не дышит. Испугалась я до смерти. Хотела убегать и звать хозяина, как вижу, рядом с ним эта вещица лежит. Блестит. Я её подняла, а другой рукой глаза у мужика закрыла. Он был холодный, как снег. Не знаю, как выскочила из номера, штуку эту в ведро под тряпку положила. Позвала хозяина, а сама чуть живая с испугу. Приехала полиция, врач и ещё какие-то люди. Собрали всех, кто вчера в зале работал. Два дня всех допрашивали, но его никто не убивал. Он сам с перепою. Это врач подтвердил. Пачпорта при нём не было, а вот ассигнаций — целый бумажник. Его полиция забрала. Всех нас отпустили. Хозяин приказал молчать про этот случай, а полиция приезжала из-за того, что двое постояльцев по пьянке подрались. Обычное дело. Только через неделю уволил меня этот клещ.
— А что так? — спросил Тимоха.
— В койку тянул, а я ему скалкой по башке.
— Вот как! — удивлённо сказал спросивший.
— Я потом узнала, что это самородное золото, но продавать его решиться не могла. Понимала, что будут выспрашивать, откуда да что. Так и прячу его много лет, а из избы унесла, когда на работе заставили бумагу подписать про то, что не могу иметь золота, покуда работаю. Не то каторга за воровство. А это моё приданое, — потупясь, проговорила Марфа. — А что у тебя в коробке, тоже золото? Я ведь её не открывала.
Тимофей положил на мох самородок Марфы и, вынув жестянку, открыл крышку. На песке, отливавшем золотом, лежал дубовый листок из золота. Взяв его в руку, женщина, удивлённо обращаясь к Тимохе, проговорила:
— Так у тебя, однако, тоже есть золотое чудо. Очень похоже на листок с дерева, только потолще и чуть кривовато — с дерева-то он ровненький с обеих сторон. А дырку ты сам в нём пробил, для шнурка, что ли?
— Да нет, он такой и был. У меня ещё есть, только они далековато спрятаны.