Пираты Скарры. Брат Удачи
Шрифт:
– Убью, зелень подкильная!
Мик сам не понял, как оказался на ногах. Шаг, и он возле двери. Дернул за ручку с такой силой, словно собирался оторвать. В коридоре, как обычно, горел фонарь. Огненные блики осветили Норада, который поднимался с табурета. Мик прямым ударом в нос повалил сонного стражника. Второй табурет пустовал. Не стоило труда догадаться, куда подевался молодой солдат.
Мик бросился к соседней двери. Ворвавшись внутрь, увидел окно, выходившее на правый борт. В холодном лунном свете разглядел каюту, наподобие той, где держали его. Прямо возле входа происходила какая-то возня. Мгновение понадобилось пирату, чтобы понять происходящее.
Мик вложил в удар ноги всю силу и злость, которая им овладела. Он попал солдату куда-то в район шеи. Удар оказался достаточно сильный, чтобы Хагеля отбросило. В коридоре послышался топот множества ног.
– Да я тебя… – прорычал молодой солдат.
Пирата сзади схватили за шею удушающим захватом. Он попытался ударить нападавшего затылком, но безрезультатно. Его выволокли в коридор, где уже столпилась троица серых мундиров. Краем глаза Мик видел, что жена вскочила.
– Ребят вы вовремя! – Хагель поднялся на ноги. – Давайте её…
Договорить он не успел. Норад, державший пирата, толкнул его в руки сослуживцев. Сам же заскочил в каюту пиратки и врезал молодому бойцу в нос. Хагеля бросило на округлый борт. Из его носа потекла кровь.
– Вернись к себе. По-хорошему, – сказал ближайший к Мику солдат, положив ладонь на рукоять сабли.
Пират глянул в каюту. Норад склонился над молодым и врезал ему еще раз по лицу. Где-то далеко раздался крик. Послышался топот ног. Мик обменялся взглядом с Кайрой. Заметил, что на жене нет больших золотых серёг. Скорее всего, их сняли, когда пираты были без сознания. Ещё в те времена, когда он только-только попал матросом на уже ставший знаменитым «Победитель», боцман ему сообщил, что это не просто золотые серьги, а одно из украшений Удачи. Всего их сохранилось семь. Никакой магической силы в них не заложено, но считается, что все сохранившиеся вещи Удачи наделяют владельца невероятным везением. Особенно эта вера распространена среди свободных моряков.
Мик никогда не видел супругу без этих серёг.
Пират кивнул жене. Затем быстро прошёл в своё узилище и закрыл изнутри дверь.
***
С рассветом дверь в каюту Мика распахнулась.
– Вставай, пират, – буркнул здоровый детина в сером мундире и пистолетом в руке.
Брат Удачи хмуро глянул на гостя. Затем поднялся.
– Идёшь за мной, – сказал солдат. – И без шуток. Всажу пулю в спину при малейшем шорохе, – предупредил он.
Солдат сопроводил пирата на верхнюю палубу. Выбравшись из душного нутра корабля на свежий воздух, Мик вдохнул полной грудью позабытый запах свободы.
На палубе выстроились солдаты. Корабль шёл на всех парусах. Впереди виднелись паруса ещё шести нонов астлейдского флота и пиратского «Победителя».
– Стой здесь, – приказал детина.
Мик послушно остановился. Оглядел хмурые лица солдат. Некоторые стояли с повязками на лице, у других руки покоились на перевязи – последствия абордажа пиратского корабля. Одни матросы висели на вантах, другие сидели на реях, предвкушая развлечение. Слышался бубнёж и плеск волн.
Наконец к команде вышел адмирал. Выглядел он, как всегда, с иголочки. Камзол поблёскивал золотом в солнечных лучах, отчего казалось, будто Инниод сам излучает свет. Позади него двое солдат вели Кайру в кандалах. Адмирал властно махнул рукой и остановился. Солдаты взяли пиратку под руки, выволокли в центр палубы, где оставили стоять в одиночестве.
Кайра затравлено оглянулась. Увидела Мика и сделала к нему маленький шаг. Пирату хотелось броситься на помощь супруге, но он сдержался. Урок Инниода он запомнил хорошо. К тому же в данный момент супруге ничего не угрожало.
– Ночью произошло недопустимое! – адмирал сделал несколько шагов и оказался неподалёку от пиратки. – Это преступница! Убийца! – ткнул он в Кайру. – Безусловно, она заслуживает смерти. Но ни одна женщина не заслуживает быть обесчещенной! Я понятно выражаюсь? – он исподлобья оглядел строй солдат. – Во флоте, которым мне доверено командовать, такого быть не может! Тем более этого не может быть на моём корабле! Что бы эта женщина не сделала, её ждёт справедливый суд Эдриха Пятого! Мои слова должны дойти до каждой трюмной крысы на этом корабле!
Над палубой повисла гробовая тишина, лишь ветер шумел в парусах, да волны плескались о борта.
– Солдату, который попытался обесчестить эту женщину нынешней ночью, повезло, – продолжил адмирал. – Повезло, что он не успел этого сделать. Иначе бы я его уже вздёрнул на рее! Вывести его! – гаркнул Инниод.
Тут же из трюма показались трое солдат, которые вели под руки босого Хагеля, одетого лишь в старые парусиновые штаны. На его лице красовался внушительный фингал, из-за которого не открывался правый глаз, а нос был заметно свёрнут вправо. Солдаты подтащили молодого сослуживца к адмиралу.
– На колени, – приказал светлый.
Хагель тут же бухнулся на палубу. Голову не поднимал.
– Ты признаёшь, что собирался изнасиловать эту женщину? – кивнул адмирал на пиратку.
– Признаю, – тихо произнёс солдат, но из-за царившей тишины его всё равно услышали.
– Ты понимаешь, как тебе повезло, что твои сослуживцы тебя остановили? – продолжал допрашивать светлый.
– Понимаю, – не поднимая головы, произнёс Хагель.
– Двадцать ударов плетью! – сказал как отрезал адмирал. – Немедленно!
Мик наблюдал, как двое солдат подхватили своего сослуживца и привязали лицом к грот-мачте. Крепкий и жилистый боцман скинул рубаху, сделал небольшую разминку, пока один из матросов нёс ему «капитанскую дочку» 24
– Убьёт, – услышал Мик шёпот одного из солдат.
– Он с одиннадцати-двенадцати ударов может хребет перебить, – ответил ему сослуживец.
– Забьёт, – согласился третий.
Вскоре всем находившимся на палубе пришлось наблюдать, как наносились удары по спине молодого солдата. Боцман явно любил бить людей. Плетью он владел настолько хорошо, будто она продолжение его руки.
24
Капитанская дочка – плеть из девяти ремней, используемая для порки провинившихся членов экипажа.
После первого же удара кожа на спине Хагеля лопнула, полетели кровавые брызги. Молодой солдат истошно закричал, но на его спину тут же обрушился следующий удар.
А затем ещё один.
И ещё.
И ещё.
Уже после десятка ударов на спине проштрафившегося солдата не осталось живого места, она превратилась в кровавое месиво. Виднелись рёбра. Истошные крики Хагеля далеко разносились над водной гладью Скарры.
Боцман замахнулся для одиннадцатого удара, когда раздался тонкий голос Кайры: