Пираты Сомали

Филатов Никита Александрович

Солнце мутным, белесым пятном просвечивало сквозь материю, края которой лениво трепал теплый ветер – муссон.

Было тихо и хорошо.

Разумеется, Владимир Александрович знал, что где-то внизу, далеко, надрывается машина и винты за кормой пенят воду – однако здесь, у носового трюма, вся эта их механическая работа не была слышна, она только угадывалась в постоянном дрожании палубы и переборок.

Океан за бортом добродушно поигрывал маленькими изумрудными волнами. И не сразу, а лишь приглядевшись к равномерному колебательному движению теней

и предметов, можно было заметить, что судно все-таки идет вперед и еле заметно переваливается с боку на бок.

Тропики…

Старенький деревянный шезлонг под Виноградовым скрипнул, и этого оказалось достаточно, чтобы лежащий рядом подполковник снова открыл глаза:

– Вы куда это, господин адвокат?

– Да чего-то не спится… – Владимир Александрович свесил вниз босые ноги, но сразу же отдернул их, зашипев от боли:

– Ох, сука!

Там, куда не доставала тень от парусинового навеса, палуба раскалилась, будто сковорода, приготовленная для яичницы. Во всяком случае, наступать на нее голыми пятками было и больно, и опасно.

– Тапочки надо надевать.

– Спасибо за совет, – огрызнулся Виноградов. – Пить будете?

– Давайте.

Владимир Александрович наклонил голову и пошарил рукой под шезлонгом. Вытащив открытый пакет апельсинового сока, он подержал его на весу прикидывая, сколько еще осталось, – и сделал несколько глотков. Потом передал пакет подполковнику:

– Можете допивать.

Сок был теплый и чуть кисловатый на вкус. Иванов промочил горло, облизнулся и пятерней смял пустую упаковку:

– Хорошо. Но – мало.

Запустив руку под шорты, он с наслаждением, не торопясь, почесался.

– Курорт, в натуре.

Больше всего они напоминали сейчас парочку провинциальных российских «братков», в первый раз оказавшихся на побережье Анталии или на Кипре: резиновые шлепанцы, футболки, штаны до колен… Для полноты образа не хватало только золотой цепи с крестом и поддельных швейцарских часов на запястье.

– Пойти, что ли, в душ? Искупаться… – Виноградов в очередной раз покосился на черный брусок судового локатора, ощупывающий небо:

– Смотри-ка ты, крутится… Как думаете, это не опасно?

– В каком смысле?

– Ну, вообще… Все-таки сильное излучение. Не повлияет? – Виноградов выразительно и недвусмысленно покосился на низ собственного живота.

– Кто о чем… – подполковник вместо ответа опять почесал у себя между ног и с большим удовольствием сплюнул за борт.

– Нехорошо плеваться в море, – покачал головой Виноградов. – Не делайте так никогда. Примета плохая.

– Откуда знаете?

– Ну, это всем известно… – Владимир Александрович хотел что-то добавить, но как раз в этот момент его внимание привлекла стая пестрых летучих рыб, выпорхнувшая из воды неподалеку от борта:

– Смотри!

– Что? Ах, это… Подумаешь – селедка с крыльями.

– Вы не романтик, Михаил… вот, сейчас опять появятся!

– Да и черт с ними.

На небе не было видно ни облачка – и от этого оно казалось всего лишь пустым, неестественно чистым

и голубым отражением океана. Даже морские птицы-попрошайки, то ли фрегаты, то ли альбатросы, неизменно кружившие над палубой, куда-то пропали – наверное, увязались за каким-нибудь встречным судном, чтобы не улетать далеко от дома.

Благо им всегда есть из чего выбирать – движение на морских торговых путях между Западом и Востоком достаточно оживленное. Конечно, это не узкий речной фарватер где-нибудь посередине Европы. Но даже здесь, на окраине Индийского океана, почти не случается так, чтобы в зоне видимости не было днем – силуэта, а ночью – огней какого-нибудь контейнеровоза, танкера, многопалубного «пассажира» или хотя бы рыбацкой флотилии.

Сделав пару глубоких затяжек, подполковник Иванов зачем-то перегнулся через леера и бросил взгляд вниз, на волны, плещущиеся у ватерлинии:

– Высоко. Метров десять, наверное…

– Больше.

Cухогруз назывался «Альтона» и бороздил моря под либерийским флагом.

Судно было построено шведами в самом начале пятидесятых – а значит, давно уже достигло пенсионного возраста. Причем так давно, что его старческая неопрятность и неухоженность проявлялись в десятках мелочей, заметных даже далекому от мореплавания человеку.

Куда ни бросишь взгляд, всюду виднелись трупные пятна ржавчины, проступившие из-под облупившейся краски. Резал слух скрип и срежет изношенных судовых механизмов, все, за что ни возьмись, окончательно разболталось, ломалось и падало при малейшей нагрузке… Говорят, будто некогда, на заре своей юности, «Альтона» брала на борт больше дюжины тысяч тонн универсального груза и запросто выдавала чуть ли не шестнадцать морских узлов. Вполне возможно. Но, как бы то ни было, сейчас она представляла собой всего-навсего тяжеловесный кусок железа, с огромным трудом перемещающийся в пространстве.

– Ладно, пора все-таки в душ… А то через час собираемся, а еще пожрать надо.

– Давайте. Я потом.

Владимир Александрович Виноградов посмотрел вслед подполковнику. Даже в шортах, в футболке навыпуск и в этих своих идиотских резиновых тапках без задников, он ступал по разболтанным, узким ступеням и вытертой палубе с уверенностью индейца, вышедшего на тропу войны.

– Эй, чего там? Уснули?

– Все в порядке. Иду… так, задумался.

…Огромный, раскормленный до неприличия судовой таракан медленно выполз на середину клеенки и остановился, раздумывая, что делать дальше.

– Приятного аппетита! – пожелал Владимир Александрович.

– Спасибо, и вам того же, – ответил сидящий за столом хлопец из команды морских пехотинцев. Кивнув Виноградову, он приподнял ладонь и задавил насекомое. Потом вытер руку салфеткой и снова принялся за еду.

– Чем кормят сегодня?

– Угадайте с трех раз, – подполковник Иванов уже накладывал себе дымящееся варево.

– Опять каша рисовая? – Адвокат посмотрел на содержимое его тарелки и тяжело вздохнул: – Пожелтеть, как китаец, можно от этой жратвы…