Пираты южных морей
Шрифт:
И с этими словами он выхватил из-за пазухи длинный и острый испанский нож, при одном взгляде на который становилось ясно, сколь это опасное и смертоносное оружие.
Злобная вспышка, исказившая каждую черту лица старого джентльмена в черном, переполнила нашего героя таким изумлением, что он даже не понимал, во сне ли это происходит с ним или же наяву. Однако стоило Джонатану увидеть, что хозяин направляется к нему с обнаженным сверкающим клинком в руке, как он мгновенно пришел в себя. Вскочив на ноги, Джонатан, не теряя зря времени, выставил меж собой и неожиданным врагом стол.
— Послушай, приятель, — вскричал
— Кричи себе на здоровье! — отозвался коротышка. — Здесь тебя все равно никто не услышит! Кричи хоть до хрипоты, тут поблизости никто даже не остановится и не заинтересуется, что происходит. Говорю тебе, я полон решимости завладеть этим шаром, даже если для этого придется вырезать твое сердце! — При словах сих физиономию его исказила такая дьявольская ухмылка да и весь вид его демонстрировал столь твердое намерение осуществить свою угрозу, что по телу нашего героя побежали мурашки, словно чьи-то ледяные пальцы стремительно и резко провели вверх-вниз по его позвоночнику.
И все же Джонатану удалось совладать с обуявшим его ужасом и довольно спокойно сказать:
— Слушай, друг, ты, кажется, позабыл, что я вдвое выше и моложе, и хоть у тебя и есть нож, я намерен защищаться до последнего. Я не собираюсь отдавать тебе шар из слоновой кости и от души советую тебе открыть дверь и позволить мне беспрепятственно уйти, а иначе я могу причинить тебе вред.
— Жалкий глупец! — вскричал коротышка, даже не дав ему закончить. — Ты думаешь, у меня есть время на болтовню с тобой, когда меня подкарауливают два мерзавца, быть может, за этой самой дверью? Не хочешь отдавать шар по-хорошему? Ну что ж, пеняй на себя! — И, заскрежетав в неописуемой злобе зубами, он положил руку на стол и с невероятным проворством перепрыгнул его, налетев прямо на нашего героя, который оказался совершенно неподготовленным к столь решительному нападению. Джонатана отбросило к стене, в горло ему стальной хваткой вцепилась рука маленького джентльмена, а перед самым его носом грозным предвестником скорой смерти блеснул нож.
Одержимый инстинктом самосохранения, юноша схватил своего противника за запястье и, в сверхчеловеческом усилии защититься, напряг каждый мускул своего тела, пытаясь отвести от себя лезвие ножа. Нападавший же, хоть и был довольно стар и мал ростом, казалось, целиком состоял из стали и вложил в свое намерение совершить убийство такую мощь, что на какой-то миг сердце нашего героя застыло от ужаса. Во рту у него пересохло, а волосы на голове зашевелились и встали дыбом. Издав нечеловеческий вопль отчаяния и муки, Джонатан собрал оставшиеся силы и, подставив противнику подножку и бросив всю массу своего тела вперед, сбил того с ног. Сцепившись в отчаянной хватке, оба одновременно рухнули на пол, с невероятным грохотом опрокинув стул. Наш герой оказался сверху, оседлав маленького джентльмена в черном.
Стоило им удариться о пол, как коротышка издал пронзительный и жуткий вопль и, немедленно прекратив какие-либо попытки нападения, начал бить руками по полу и сучить ногами по ковру, в котором тут же запутался.
Наш герой вскочил на ноги и расширившимися от ужаса глазами ошалело уставился на своего противника. Комната перед ним плыла, мысли лихорадочно крутились в голове.
Джонатан понял, что произошло: совершенно не намереваясь этого сделать, он убил коротышку. Нож, лезвие которого ему удалось отвернуть от себя, во время падения пронзил грудь противника, чье тело теперь сотрясала предсмертная агония. И тут наш герой увидел, как из ощерившегося рта побежала тонкая красная струйка. Он увидел, как закатились глаза коротышки. Он увидел, как сомкнулись его веки. Он увидел, как маленький человечек вытянулся и затих навсегда.
Наш герой так и стоял, словно изваяние, таращась на свою жертву. Его оглушенный разум раздувался словно пузырь, каждый очередной удар сердца отдавался громом в ушах, взор затуманился, а дрожащие руки покрылись холодной и липкой испариной. Мертвец у его ног теперь уставился на него остекленевшим взглядом, и бедный Джонатан пребывал в смятении чувств, ощущая себя настоящим убийцей.
Да как же такая чудовищная история могла произойти с ним, всего лишь минуту назад совершенно не ведавшим греха кровопролития? И что ему теперь делать с сей бездыханной жертвой, распростертой у его ног с ножом в сердце? Кто поверит в невиновность Джонатана, если имеется столь ужасающее свидетельство его преступления? Как ему, чужаку в этой далекой стране, защититься от обвинений введенного в заблуждение правосудия? От подобных мыслей бедного юношу охватил полнейший ужас и прошиб ледяной пот. Нет, нечего дожидаться, когда здесь появятся представители закона! Нужно немедленно бежать из этого ужасного места, иначе, если его тут застигнут, судьба его будет решена!
В этот самый миг, когда опасения Джонатана достигли пика, внезапно раздался стук в дверь, отдавшийся в тишине комнаты столь громко и звучно, что натянутые, как струны, нервы нашего героя буквально зазвенели. Он застыл в полнейшем оцепенении, едва ли осмеливаясь дышать. Обнаружив, что стоит с открытым ртом, Джонатан облизнул пересохшие губы и со щелчком стиснул челюсти.
И снова раздался громкий и настойчивый стук в дверь, за которым последовало требовательное: «А ну давай открывай!»
Несчастный Джонатан бросил по сторонам взгляд, полный одновременно ужаса и отчаяния, но ни малейшей возможности для бегства не обнаружил. Он был накрепко заперт в комнате со своей жертвой, словно крыса в капкане. Ничего не оставалось, кроме как подчиниться требовательному приказанию снаружи. И действительно, даже в сильнейшем разброде чувств нашему герою достало рассудка сообразить, что чем дольше он будет тянуть с открытием двери, тем меньше у него останется надежды выглядеть невиновным в глазах стучавшего, кем бы тот ни был.
Неуверенными и судорожными движениями, словно вконец расстроившийся механизм, он пересек комнату, осторожно переступив через распростертое на полу тело, и, преодолевая внутреннее сопротивление, повернул ключ, отодвинул засов и распахнул дверь.
Фигура, возникшая в свете свечи на фоне черного коридора, вид имела необычайный и типично чужеземный, словно этот персонаж нарочно подготовили для участия в той исключительной трагедии, в которой Джонатан играл одновременно роль и жертвы, и невольного убийцы.