Пираты Зана (сборник)
Шрифт:
В наши дни каждый считает себя психиатром, как чуть раньше каждый был собственным врачом. Когда рапорт Дрейка по поводу катастрофы, содержащий только факты, которые были восприняты как параноидальный бред и маниакально-депрессивный психоз в завершающей стадии, добрался до Вашингтона, сообщение привлекло к себе повышенное внимание. Каждый чиновник, через руки которого оно проходило, не мог отказать себе в удовольствии поставить свой собственный диагноз. Выводы и решения на самом высоком уровне последовали незамедлительно, вот только основывались они, к несчастью, не на изложенных в рапорте фактах, а на предполагаемом состоянии психики человека, написавшего донесение.
Все
Дрейк равнодушно пожал плечами.
— Займись этим сама, Нора, — сказал он сдержанно. — Эти болваны возомнили, что расследуют не авиакатастрофу, а случай всеобщего помешательства на отдаленной, изолированной базе. Очевидно, они рассчитывают заполучить сенсационные материалы по массовой галлюцинации персонала и полагают, что самолет приземлится в Вальпараисо завтра утром строго по расписанию.
— Но он же не приземлится! — растерянно воскликнула девушка.
— Конечно не приземлится, — согласился Дрейк. — Ты только голову не ломай, а сделай, что приказано. Все поняла?
И Нора отправилась выполнять в высшей степени необычное распоряжение столичного начальства. Она должна была проинформировать каждого служащего базы и подробно растолковать, что именно от него требуется. Можно было не сомневаться, что люди отнесутся к этому по-разному. Дрейк усмехнулся, представив себе, как будут ломать головы вашингтонские психоаналитики над девятнадцатью различными версиями случившегося. Ведь их выскажут напуганные и шокированные катастрофой люди, чьи нервы и до катастрофы изрядно расшатались за долгие месяцы однообразного, тоскливого существования.
Начальник базы набил трубку, зажег и принялся неторопливо раскуривать ее. В деятельности любой крупной организации всегда существует определенное количество моментов, абсолютно нерациональных с позиций логики и здравого смысла. Поскольку стандартное расследование будет вестись таким странным методом, Дрейк хорошо представлял себе, какая жуткая неразбериха возникнет в высших эшелонах. Такая же, если не большая, путаница возникнет в головах чиновников, как только психиатры закончат анализы и сделают свои заключения. Очень сомнительно, что кто-либо посмотрит на случившееся трезво, хотя сам Дрейк по-прежнему пребывал в полной уверенности, что существует логичное и здравое объяснение события.
Он попытался самостоятельно проанализировать и выбрать возможные варианты. Бунт на борту, заговор с целью захвата самолета, буйное помешательство пассажиров или членов экипажа отпадали сразу, благодаря прямой трансляции из кабины, прекратившейся лишь после того, как шальная пуля разбила передатчик. Но почему же все-таки покончил самоубийством Браун, которого Дрейк всегда считал уравновешенным капитаном, чья психика, казалось, способна выдержать любые потрясения? Если он был свидетелем,
Стук в дверь прервал размышления начальника базы. В кабинет вошел заведующий складом Спеллинг. Он выглядел еще более взволнованным и напряженным, чем обычно. Дрейк еще раз решил отправить его в отпуск при первой же возможности. Вот уж кому отпуск действительно был необходим! Сполдинг был ярым фанатиком рок-н-ролла и мучительно страдал, оторванный от музыкальных новинок. Его навязчивое ухаживание за Норой было, с одной стороны, попыткой найти замену своему увлечению, с другой — предупреждало о расшатанной нервной системе. Процесс ухаживания сопровождался мелодраматическими сценами и постоянными скандалами. А частые скандалы и ссоры в тесном кругу нередко приводят к весьма непредсказуемым и нежелательным последствиям.
— Я тут поспрашивал кое-кого, — срывающимся от волнения голосом заявил Сполдинг, — и, мне кажется, понял, что на самом деле произошло на борту самолета.
— Если это действительно так, — спокойно сказал Дрейк, — примите мои искренние поздравления. Особенно в том случае, если ваша версия устроит больших шишек в Вашингтоне.
— Не думаю, что она их устроит, — недовольно проворчал завскладом.
— Ну, тогда она и нам вряд ли пригодится, — заметил начальник базы, попыхивая трубкой.
— Вовремя принятые меры могут спасти наши жизни, — не сдавался Сполдинг.
Дрейк пустил в потолок несколько колечек табачного дыма.
— Что ж, готов признать, что в таком случае ваши соображения могут иметь определенную ценность. И в чем же, по-вашему, причина катастрофы?
Парень без приглашения уселся на стул. Казалось, будто все его мышцы напряжены до предела, а сам он находится на грани нервного срыва.
— Вы помните, надеюсь, — заговорил он, тщетно пытаясь казаться раскованным, — как начинались регулярные авиарейсы над акваторией Тихого океана? И сколько самолетов с тех пор пропало без вести? Машина поднималась в воздух, и больше о ней никто никогда не слышал. По официальной версии, причиной всех этих исчезновений принято считать отказ двигателя либо разрушение плоскостей при случайном попадании в мощные вертикальные воздушные потоки. Вы помните, мистер Дрейк?
Тот кивнул и снова затянулся. Собеседник, на его взгляд, был слишком взбудоражен, чтобы связно рассуждать, но выслушать его все-таки стоило. Вдруг он и впрямь случайно наткнулся на какое-то рациональное объяснение.
— В наши дни подобное происходит значительно реже, — продолжал развивать свою мысль молодой человек, — но самолеты по-прежнему продолжают исчезать. Взять хотя бы тот случай пару месяцев назад.
Дрейк снова кивнул. Два месяца назад трансокеанский воздушный лайнер пропал из эфира, лишь немного не дотянув до берега. Поисковые группы нашли полдюжины спасательных плотиков — надутых, но пустых. И несколько мертвых тел. Тридцать семь погибших — и никакой разумной версии о причинах катастрофы. Одни догадки.