Пираты. Книга 4. Охота на дельфина
Шрифт:
Словно по волшебству в руке ирландца оказался длинный, изогнутый нож, который он с силой вонзил в стол. Диего не дрогнул — вот уж в эти игры он играть умел.
— Джеймс, я не благовоспитанный мальчик из хорошей семьи. Мои пистолеты не дают осечки, и один из них прямо сейчас под столом смотрит вам в живот. Я знаю, с кем имею дело.
— Вот оно что? — О’Лири рассмеялся. — А как же вы в аббаты угодили, если не врете?
— Вы про это со мной так хотели поговорить?
— Нет, о другом…
Поразмыслив, Джеймс встал и достал из шкафа бутылку вина.
— Выпьем, за дружбу и взаимопонимание. Только не забывайте, Диего, капитан здесь я.
— Я это помню. — Алонсо пододвинул стакан. — Спрашивайте,
— Мои люди проверили ваши вещи и даже ваши карманы, — спокойно сообщил О’Лири, наливая вино. — Вы потратили все ваши деньги на корабль и снаряжение. А приехали сюда с такой суммой, что ее хватило бы на безбедное существование и в Европе.
— Я не любитель безбедного существования, — жестко ответил Алонсо. — Я не боюсь отказать себе во многом ради того, чтобы однажды ни в чем себе не отказать.
— Эк вы завернули! — опять засмеялся капитан. — Сразу видно образованного человека. Судя по тому, как вы чесали по латыни, учились в семинарии? Или где-то еще?
— Джеймс, спрашивайте наконец о том, что вам действительно интересно.
Капитан отсалютовал стаканом собеседнику и не спеша, с удовольствием осушил его.
— Вы имели деньги, но потратили их на снаряжение корабля. Вы не дурак и понимаете, какой это риск. Но вы ведете нас ловить чертов «Ла Навидад», хотя его может не оказаться у Флориды.
— Я же говорил: в протоколах инквизиции я нашел подтверждение легенды! — напомнил аббат. — Да и дьявол с ней, с легендой, я видел серьезные документы. Это странно? Да, но что нам за дело? Я уверен, что «Ла Навидад» уже идет сюда с севера и стоило бы поспешить!
— Кнут все сделает, — отмахнулся Джеймс. — Но риск, сеньор Диего, риск! В конце концов, в море много дорог. Мы можем просто разминуться с «Ла Навидад». Вам могут выпустить кишки прямо сейчас, чтобы спокойно владеть кораблем. Наконец, на «Ла Навидад» может оказаться маловато золота, и ваша двойная доля не окупит затрат. Но вы упрямо лезете вперед. Почему? Я должен это знать, Диего, потому что не люблю играть втемную. Давайте заключим нашу личную сделку: вы откровенны со мной, только по-настоящему откровенны, а я обещаю сохранить вашу тайну.
— Вы сохраните тайну и поклянетесь защищать меня от ваших головорезов, — выдвинул свои условия Алонсо, допил вино и поставил стакан перед капитаном. — Налейте еще, славное вино.
— Купленное на ваши денежки! — весело напомнил Джеймс и наполнил стаканы. — Пейте на здоровье. И… Я согласен, если вы свою часть сделки выполните. Полная откровенность, Диего, полная. Это на берегу можно было юлить, а теперь — только так, как я сказал. Не лгите капитану. Иначе это плохо кончится, обещаю.
— Страшный вы человек, капитан О’Лири, — не удержался от иронии Алонсо, который с трудом сдерживал желание поставить наглеца на место. Но арагонец знал слабые черты своего характера и в который раз сдержался. — Хорошо, капитан, слушайте. Я действительно закончил семинарию, это было условием моего отца. Иначе я перестал бы получать содержание. Но строить карьеру духовного лица мне не хотелось, в юности я мечтал стать солдатом, мечом взять и славу, и богатство. Поэтому водил дружбу с офицерами. Мне помогли, и я оказался в действующей армии. Мы отправились воевать с маврами, в пустыню. Знаете, как себя чувствует человек, когда ветер вторую неделю несет из Сахары раскаленный песок, а воды дают… Ну, вот по такому стакану в день. Вода гнилая, она ужасно воняет, но если ее не пить — не доживешь до вечера.
— Я моряк, — напомнил ирландец. — Я знаю, что такое жажда, и что такое гнилая вода, тоже знаю. Может быть, перейдете к делу?
— Вы хотели откровенности? Слушайте. — Диего твердо знал: чем больше человек о тебе знает, тем больше волей-неволей к тебе располагается. Так устроены люди. — Я разочаровался. Командиры наши жили совершенно иначе, а договоров, подобных вашему, никто не заключал. Мавры нападали по ночам, нас становилось все меньше, помощь никак не приходила… Случился бунт. Потом — долгая дорога домой. Большинство моих товарищей угодили в рабство или погибли, а всего из трех тысяч в Испанию вернулись пятеро. И тогда я поклялся, что больше никогда не буду служить. Поклялся, что всегда стану действовать только в своих интересах.
— А я вот не клялся, просто живу так с детства, — сказал Джеймс. — Но: есть и интересы берегового братства. Мы не одни в этом мире, амиго.
— А я почувствовал себя одиночкой. Отец отрекся от меня, когда я вступил в армию. И тогда я… Назло ему решил вернуться к матери католической церкви. В конце концов, больше я ничего не умел, а кормят наше духовенство хорошо. Я же и вовсе устроился неплохо: бывший солдат пригодился одному высокому чину. Я принял сан, хотя занимался не совсем богоугодными делами.
— Мне просто стыдно за вас, Диего! — хмыкнул капитан. — Всегда подозревал, что, хоть Европа и кичится своими законами, в Вест-Индии людям живется и легче, и свободнее, и честнее. Итак, вы стали наемным убийцей для какого-то епископа или даже кардинала?
— Не важно для кого. Важно, что скоро я понял, что опять таскаю для других каштаны из огня, как говорят французы. — Алонсо помрачнел. — Глупая молодость, я во многом раскаиваюсь. Я многое узнал о том, что называется изнанкой жизни. А зная многое, стал использовать эти знания. И теперь те, кто прежде платил мне за кровь, стали платить за молчание.
— Шантаж! — восхитился Джеймс. — Вы стремительно падаете в моих глазах — глазах честного пирата.
— Хотя бы будете знать, с кем имеете дело. Налейте мне моего вина, капитан. Итак, теперь вам понятно, как я стал аббатом? Мне тогда казалось, что о большем и мечтать нельзя. Я получил хорошее место, сделался богат. Обязанностей было не слишком много — живи в свое удовольствие. Но однажды, когда я инспектировал один монастырь, мне довелось пересечься со святой инквизицией. Да еще как! Какие-то негодяи числом в полторы-две сотни устроили настоящий штурм обители, где инквизиторы успели укрыться. Ни дать ни взять — война! Можно было подумать, что мавры вернулись и собрались перерезать всех христиан. Никто, кроме инквизиторов, не понимал, что происходит, но они молчали. Мне пришлось взяться за оружие. Мы отбили штурм, а потом выдержали несколько дней осады. Наконец какой-то отряд подоспел на помощь и отогнал наших врагов. Инквизиторы, при которых было несколько ящиков документов, отбыли с нашими спасителями, а те даже не потрудились сообщить мне, кто они такие. Но это были не королевские войска, нет! Скажите мне, Джеймс, как такое может быть: в Андалусии штурмуют монастырь, а король не прислал солдат?
— Не знаю, я никогда не был в Андалусии. Вы не задавайте мне вопросов, Диего, вы рассказывайте дальше. Самого интересного я пока не услышал.
— Я полагал, что знаю, кто управляет миром. Деньги и пороки власть имущих, вот так я думал. Полагаю, я прав, вот только кое-чего не учел. Тогда, подобрав сутану и сидя с мушкетом за стенами монастыря, я понял, что в Испании действует сила, с которой боится связываться сам король. И это не святая церковь.
— Что-то подобное я слышал! — перебил его О’Лири. — Тайные организации, верно? О, года два назад в Гавану явился один чудак из Германии, все что-то говорил о… Забыл! Я тогда как раз сбежал из крепости, прямо в кандалах, и удача меня не подвела: наткнулся на этого чудака. Он помог мне снять цепи, поделился наличностью и все болтал о том, что в Вест-Индии надо построить государство, свободное от этих тайных организаций. Знаете, Диего, мне он показался дурачком вроде нашего Фламеля. Его еще потом повесили за пособничество пиратам, этого парня, но я уже был далеко.