Пиренейская месть длиною в жизнь
Шрифт:
Снижаемся, снижаемся, увидели в пилотной кабине Колю, машет рукой – дает знак, что сейчас будет садиться. Нас вдавливает в кресло, Марго идет на резкое снижение.
– Резко ввысь для отвлеку. Уши закладывает – мама не горюй. Марго у пулемета, огонь – тот самый самолет горит! Второй на подбитие! Поворот вправо – и отсекаем два самолета огнем. Боеприпасы?
– Нет их. Нечем стрелять.
– Садимся. У нас есть минута, затем покидаем машины и бежим в лесополосу. Так у нас будет шанс не получить свинца в спину.
– Предлагаю сделать «ножницы», они у нас на хвосте,
– Давай попробуем! Хорошо! – сказал я. Второй самолет сел – задымление там продолжается, вижу живых наших, пытаются вылезти из кабины. Мы рядом.
– Делаем напоследок еще один манёвр на высоте примерно в сотню метров.
– Заходим на вираж, вновь атакуем. Сами от себя в шоке, стрелять почти нечем. Одна лента – это на секунды. Договариваюсь с Марго стрелять только по команде. Керосина мало.
– Отлично, меньше шанса загореться, – излишне оптимистически говорю я.
Как по методичке, в лоб видим самолет – говорю "огонь", мгновенье – и через триста метров пробивается стекло кабины вражеского самолета.
– В яблочко, Марго! Остальные самолеты еще далеко, прекрасный момент снижать скорость и идти на посадку.
Эти секунды помню до сих пор, летал ведь и позже. Но тогда, впервые адреналин буквально вырывался из нашего тела вместе с сердцем.
– Заходим на снижение, вроде оторвались прилично.
Наконец, сели, скорость небольшая, километров сто, семьдесят, шестьдесят, снижаемся до двадцати метров, болезненное ощущение, удар, сели. Секунда – быстро вылезаем. К тому времени ребята бегут к нам навстречу. Мы в формах летчиков, скидываем с себя лишнее, бегом в лесополосу, в руках по пистолету и все. Слышно, как падает тот самый самолет, который мы так удачно подбили всего полминуты назад. Взрыв примерно в трех сотнях шагов. Свист, начинается обкладывание нашей территории при помощи мин, припасенных противником. Они желают отомстить, бьют пока даже не по тому месту, где мы находимся. Овраг – перебежка, лес – перебежка. Сердце болит, пульс сумасшедший, нога болит, тело еле чувствую. Бежим, как загнанные звери. Валун, и несколько сосен, и небольшой овраг, упали, залегли. Отдышались три минуты, дальше бегом, самолеты явно в небе, слепой обстрел. Ветки хлещут в лицо, которое уже расцарапано до крови, тело болит от ушибов после жесткого приземления, но все заглушается жаждой жизни, такой сильной и доминирующей, что продолжаешь бежать вперед, несмотря на все препятствия. Падаю, поднимаюсь, бегу, бегу. Куда бежать – не понятно, от фронта, судя по всему, мы довольно далеко, километрах в пятидесяти, если не больше. Вытащил ручной компас, все происходило как в тумане, вроде на север бежим. Плохо, а хотелось бы на юг. Удаляемся от своих. Позади слышен взрыв машины Николая и Георгия, наш тоже дымит.
– Хорошо, так лучше, будут считать нас погибшими и прекратят погоню – сказала Маргарита.
Пробежали километр, деревушка, много вечнозеленых деревьев, кажется, бук и лиственница еще. Красивые деревья, бежим. Остается всего чуть–чуть, но тут Маргарита сдает и падает навзничь. Ноги ватные,
– Я не могу больше двигаться, нет сил, простите, идите дальше без меня, тяжелым дыханием ответила Рита.
Решаемся взять ее на себя, закидываем на плечо, благо она весила немного, и видим, как со стороны ближайших к нам домов бежит человек десять солдат.
– Черт, мы от них не отстреляемся, прячемся за этот камень. Попробуем. Ждем сближения с врагом, ибо с большой дистанции пистолет теряет убойную силу.
Стрельба. Без толку. Минут десять стреляем, но, увы, наш окружают… Все потеряно, сейчас нас или убьют, или начнут сильно пытать и позже убьют.
– Сдаемся…
– Или изнасилуют, – засмеялась ядовито Марго, похоже она была в бреду, на лбу выступила испарина, лицо было мертвенно – бледным. Возможно, она отравилась от выхлопа. В те годы все могло быть.
– Пихают ружьями в спину, заставляют идти. Что-то говорят, мы молчим, не сдаем свою национальность. Ведут к ближайшему сараю.
– Понятное дело, они поймут, кто мы. Но тогда нам будет еще хуже, – шепчемся.
– Сбежать не удастся, по крайней мере сейчас. Сил никаких, их много. Нас буквально кинули в стог сена внутри сарая и начали внимательно осматривать.
– Разве что-то может быть хуже? Вера одна, что нас будут искать, наш самолет… не поверят в нашу гибель… – Снова закрыла глаза Рита.
– Нас убьют, это понятно, – отрезал Георгий. Как я понял, на нас четвертых три сбитых самолета фаланги. Таких потерь они еще не получали.
– С гордостью примем смерть вместе, раз не можем иметь право на жизнь. Еще поборемся, – сказал я.
– И то верно, смотри как они на нас смотрят, хотели бы – сразу бы убили. А мы еще на русском говорим, видать, интерес есть какой. Может, обмен устроят, – сказал Николай.
– Хотели бы убить, давно бы сделали это, а не тащили в грязный сарай. Из нас явно будут выведывать военные тайны.
– Ох, какие тайны мы знаем? Все будет хорошо, главное не отчаивайтесь, ребята, – постарался успокоить я.
– Почти что никаких, – засмеялась истерически девушка, – но разве это их остановит? Лучше рассказать все, что мы знаем.
– Лучше ничего не говорить, а что мы знаем? Мы – добровольцы, они только за это нас порежут.
– Ждём в спокойном режиме времени своего, видать, они сейчас шишку важную привезут и переводчика.
Засуетились наши невольные надзиратели.
– Противные какие, фу, грязь одна. Вы гляньте на их формы – и это они, негодяи, против народной власти? Маргиналы.
– Мне уже все равно, я забыла, за что мы сражались на чужой земле…—Марго становилось все хуже.
– Да прекрати ты, мы воюем за наш мир, без таких, как эти, – отвечаю ей.
– Эти? А кто они такие, и чем плохи? Такие же люди, имеют две руки, две ноги, кто сказал нам, что они враги? Может, все не так, как нам рассказывали. Ах, прости, я говорю какой-то бред, – снова болезненно рассмеялась. – Страх поборол во мне разум, но я обязательно справлюсь…
– Ты просто устала, мы все понимаем. Ждём судного часа.