Пирровы победы
Шрифт:
— Приветствую тебя, Стивр Галлесский, и твою спутницу, — сказал стражник, когда они подъехали поближе.
— Как ты нас узнал? — удивился Стивр, ведь на всех них до сих пор были наброшены заклинания, искажающие внешность.
— Это не трудно. На границе некоторые заклинания нейтрализуются. Я тебе не говорил об этом раньше.
— Я так и думал. Ну здравствуй, Гром. — Стивр хорошо знал начальника сторожевого поста, ведь пять лет назад он проходил мимо него, ведя за собой три сотни наемников.
— Ты куда? — спросил его тогда Гром. — Решил, что ли, троллей завоевать?
— Нет, — бросил ему Стивр, —
— С кем?
— Новый это враг. Такого раньше не было.
— И что, велика опасность? — удивился Гром. — Да.
— Пост мой, в случае чего, выдержит?
— Не думаю.
— Тогда и я с тобой пойду. У меня десяток солдат есть.
— Отлично!
После битвы в Стринагарском ущелье Гром вернулся на свой пост вместе с пятью солдатами, что у него остались. Он служил здесь уже больше пятнадцати лет, словно прирос к этому месту. Иметь такого стража было Стивру очень выгодно. Ведь Гром если и спрашивал, что Стивр везет, когда тот навещал земли троллей, то лишь из-за простой формальности, а караван не проверял. В таможенные ведомости он мог записать все что угодно: например, что Стивр в мешках своих везет ветер, потому что для троллей он целебен. Пошлина за это полагалась совсем мизерная.
Стивр слез с коня, обнял Грома.
— Хотите есть? — спросил воин.
Все-таки это могла быть ловушка. Там, за стенами, их могли ждать инквизиторы. Они появятся, только когда Стивр и Леонель слезут с коней, снимут оружие, сядут за стол и начнет действовать усыпляющее снадобье, подсыпанное в еду и питье, а сейчас они держат под прицелом арбалетов Грома, чтобы тот не сболтнул чего лишнего. Впрочем, чего-чего, а стрелой Грома не напугать.
Опытный страж правильно понял сомнения путников.
— Я знаю, что тебя разыскивают инквизиторы. Они были здесь. Еще совсем недавно. Тебя ждали, но когда я узнал, что ты едешь, пришлось их обезвредить.
— Ты узнал обо мне через птицу? — спросил Стивр. — Да.
— Это еретические знания, — сказал Стивр.
— Я знаю, но без них на границе тяжело.
— Что ты сделал с инквизиторами?
— Они упали со скалы в ущелье. Так неудачно все вышло. Их теперь и не достать. Ущелье глубокое.
Гром говорил слишком спокойно, точно о чем-то обыденном: допустим, о легком дожде, который покапал немного и стороной прошел, совсем не повредив посевы. Стивр поверил ему сразу. На заставе и вправду ничего не происходило.
— Так вы хотите есть? — спросил Гром.
— Да. Но прости, твоим гостеприимством мы не воспользуемся.
— Спешите побыстрее убраться? За вами идут? Я не видел погони.
— Думаю, что пока ее нет, — сказал Стивр, — но мне все равно не хотелось бы задерживаться.
— Как знаешь, — вздохнул Гром, — идите. Для вас путь свободен.
— Спасибо, — поблагодарил Стивр.
Они чуть отъехали от стражника, но еще не миновали стены укрепления, когда Гром окликнул их:
— Ты знаешь, все, что сейчас происходит в стране, мне напоминает тонущий корабль. Может, и мне с него убежать?
— Он сравнил тебя с крысой, — шепнула Леонель.
— Я понял, — шепнул в ответ ей Стивр, а потом, уже обращаясь к Грому, продолжил в полный голос: — Ты хочешь пойти со мной?
— Тролли меня примут?
— Они примут любого. Тебя тем более. Ты ведь был в ущелье вместе со мной.
— Нет, —
— Как знаешь, — ответил Стивр, — прощай!
— И ты прощай, Стивр Галлесский!
Стивр хоть и не оборачивался, но почувствовал, что Гром от него отвернулся и побрел к укреплению. Он не боялся, что ему пустят в спину стрелу, а если и пустят, то он все равно услышит, как она свистит, рассекая воздух, и успеет увернуться.
На душе появился тяжелый камень, но Леонель сделала его еще тяжелее.
— Гром чуть получше актер, чем ты, но тоже плохой.
— Ты это к чему? — спросил Стивр.
— К тому, что он паузу, когда думал, идти с нами или нет, уж больно театрально держал и передержал. Он все давно решил. Он только вид делал, что думает, чтобы тебя задеть. Не зря он тебя с крысой сравнил. Поверь мне, он очень хороший и умный солдат. Здесь он сидит лишь оттого, что в городе до него инквизиторы быстрее доберутся. Управляться с животными так, как он умеет, тоже колдовство. Если вернешься, сделай его не меньше чем тысячником.
— Если у меня будет тысяча, над которой я смогу его поставить.
— Если ты вернешься, — поправила его Леонель. — Ну а то, что у тебя будет тысяча, я тебе уже объясняла.
Впереди кто-то копошился на туше мертвого коня, облепив ее, как червяки или мухи. Но для насекомых они выглядели слишком большими, скорее, это были волки или бродячие собаки, которых в последнее время уж слишком много развелось в округе. Они начали даже в стаи сбиваться и нападать на путников. В темноте было трудно разобрать, кто это. Приходилось домысливать.
Конь лежал посреди дороги. Никак его не миновать. А начнешь обходить, падальщики решат, что хочешь у них добычу отнять, и нападут. К счастью, Дориан Хо ошибся. Оказалось, что тушу облепили люди. Метров за десять инквизитор услышал чавканье.
На дороге валялся кочевник. Падая с коня, он сломал себе руку и ногу, и теперь поза его была не очень естественной для человека. Так, вероятно, выглядит выброшенная, сломанная кукла размером в человеческий рост. Он лежал на животе, уткнувшись головой в грязь, шлем слетел, обнажая длинные, свалявшиеся волосы. Из спины торчал наконечник стрелы. Он пробил доспехи и тело насквозь. Обычные луки, которыми вооружены солдаты, на такое не способны. В лучшем случае они пробивают панцирь спереди, а то и вовсе рикошетят, скользят по доспехам и уходят прочь. Арбалетный болт панцирь пробьет, но кочевника убила именно стрела. Лук, что выпустил ее, должен быть в человеческий рост, его трудно согнуть, да и вообще большинству людей такое было бы не под силу.
— Что, человечинки захотели? Крови? Мало вы нашей попили? — Голос был хриплым.
Люди, что прежде были полностью поглощены разделкой своей добычи, теперь заметили инквизиторов. Кто говорил, Дориан Хо не разобрал. Незнакомцы начали слезать с конской туши опасливо, точно звери, которым корм протягивают.
Какая-то болезнь чуть скрючила их тела и руки. У них отросли когти, которыми они могли разделывать куски мяса немногим хуже, чем ножом. Глаза были мутными, зрачки почти слились с белками, по крайней мере, граница между ними стала едва различимой.