Писатели США. Краткие творческие биографии
Шрифт:
Творческие принципы Фроста определились очень рано. Он был стойким противником той тенденции, которую называл «платонизмом», имея в виду умозрительность поэтической концепции, оторванной от реального бытия. Столь же решительно он отверг поэтику свободного стиха, навсегда оставшись приверженцем традиционного пятистопного ямба, хотя редко пользовался рифмой. Одним из его любимых поэтов был Гораций, и отличительной чертой собственных его стихов стала «горацианская ясность», предполагающая логичность мысли и естественность, афористическую лапидарность выражения, хотя образы Фроста, как правило, обладают сложным содержанием, возникая на пересечении мотивов, которые как бы отрицают друг друга. Традиции, которые унаследовал Фрост, связаны прежде всего с народной поэтической балладой, а также с творчеством романтиков. Из американских
Традиционность поэтики Фроста и всего его художественного мышления не раз вызывала полемический отклик со стороны критиков и поэтов, тесно связанных с исканиями авангарда. Фроста пытались изобразить поэтом вечных тем, не имеющим никаких точек соприкосновения с современной действительностью. На деле в поэзии Фроста угадываются острозлободневные для XX в. духовные и моральные коллизии. В его книгах нашла глубокое отражение нарастающая отчужденность личности от природы и человеческого сообщества. Этот процесс был осознан Фростом в его реально-историческом содержании. В то же время творчество поэта согрето верой в безмерные духовные возможности рядового человека, в разум и силы народа.
Свою позицию в одном из стихотворений он назвал «любовной размолвкой с бытием». Не сглаживая темных сторон жизни, Фрост никогда не отрицал эту жизнь во имя абстрактного высокого идеала и был чужд настроений бунтарства, присущих почти всему его поэтическому поколению. «Размолвка» не перерастала в серьезный конфликт, Фрост всегда ощущал себя органической частью окружающего мира, разделяя его тревоги и заботы.
Его миром была провинция, люди, живущие на одиноких фермах, глухие уголки, леса, холмы, протоки Новой Англии, навеявшей лирические темы, которые прошли через все творчество Фроста, часто напоминающее пасторальную поэзию XVIII в. Однако в его стихотворениях нет и следа идилличности. Гармония с естественной жизнью доступна лирическому «я» Фроста лишь в редкие часы, когда ему открывается величие и красота природы. И даже тогда неотступным остается ощущение непрочности этой гармонии, предчувствие краха патриархального миропорядка, подточенного и извне — действием социальных законов, и изнутри — моральной апатией, подменяющей веру в высокое этическое предназначение человека. Интонация тревоги звучит в лирике Фроста не менее настойчиво, чем мотив счастливого духовного равновесия, обретенного в чувстве причастности к земле и к народу.
Сложная эмоциональная гамма и философская насыщенность лирики Фроста потребовали особой поэтики, чьи основные принципы раскрыты им в эссе «Движение, совершаемое в стихе» (The Figure A Poem Makes, 1949). Фрост исходил из того, что «возможности обогащения мелодии драматическими тонами смысла, ломающими железные рамки скупого метра, безграничны». Подобное переплетение «тонов смысла» вносило свежую струю в традиционный стих Фроста, выявляя новые возможности в классической строфике и ритмике.
Фрост был поэтом реалистического художественного видения, хотя и называл себя «не реалистом, а синекдохистом», подразумевая свою приверженность к «фигуре речи, показывающей общее через частное». В его поэзии «частным» был мир Новой Англии, запечатленный во множестве своих характерных особенностей, а «общим» — затронувшие и этот мир веяния истории. Локальное под его пером становилось универсальным, традиции медитативной лирики доказывали свою значимость и для выражения духовного опыта XX в., одним из крупнейших поэтов которого явился Фрост. Он был увенчан многочисленными знаками отличия, важнейшим из которых было приглашение прочитать на церемонии инаугурации президента Дж. Ф. Кеннеди (1961) стихотворение «Дар навсегда» (The Gift Outright, 1942). По просьбе Кеннеди он посланником доброй воли посетил Латинскую Америку и СССР (1962), где впоследствии было издано в переводах три сборника его стихотворений (1963, 1968, 1986).
Фрэнк (Frank), Уолдо [Дэвид] (25.VIII.1889, Лонг-Бранч, Нью-Джерси — 9.I.1967, Труро, Массачусетс) — романист, эссеист, культуролог, философ. Выходец из состоятельной
В 20-е гг. отдает дань романтизму, заметно и его увлечение фрейдизмом, равно как и стремление осмыслить мир в духе философии Б. Спинозы. В серии т. н. «лирических романов»: «Раав» (Rahab, 1922), «Перекресток» (City Block, 1922, рус. пер. 1927), «Праздник» (Holiday, 1923, рус. пер. 1926), «Бледное лицо» (Chalk Face, 1924), — написанных в экспериментальной манере, свойственной субъективной прозе 20-х гг., центр тяжести перенесен на исследование внутренней жизни одиноких, неприкаянных героев. Эти романы (среди них выделяется «Праздник» своей социально-критической, антирасистской направленностью) стали школой становления Фрэнка-художника.
Общий поворот «влево», происшедший в литературе 30-х гг., захватил и Фрэнка. Значительным этапом его духовной эволюции стала поездка в СССР, итогом которой явилась книга, близкая к путевому дневнику, — «Заря над Россией» (Dawn in Russia, 1932), отмеченная симпатией к нашей стране. Был первым президентом Лиги американских писателей (1935–1937 гг.). Выступая на 1 конгрессе Лиги (апрель 1935 г.) с программной речью, ратовал за искусство, одушевленное революционными и гуманистическими идеями, предупреждал об опасности схематизма и сектантства. В обстановке «публицистического взрыва», которым были отмечены 30-е гг., активно работает как эссеист и очеркист. Своеобразным завершением его публицистической трилогии об Америке стала книга статей «В американских джунглях» (In the American Jungle, 1937); в ней Фрэнк, рисуя удручающую картину упадка культуры, славит прогрессивных художников, противостоящих вульгарному ширпотребу, призывает к «революции в душах мужчин и женщин», выражает солидарность с республиканской Испанией и СССР. Вместе с тем в своей публицистике и особенно в художественной практике Фрэнк стремился «примирить» марксизм с фрейдизмом и спинозианством.
Самое значительное художественное произведение Фрэнка — роман «Смерть и рождение Дэвида Маркэнда» (The Death and Birth of David Markand, 1934, рус. пер. 1936) — представляет собой художественный сплав романа социально-психологического, философского и «романа воспитания». С образом главного героя связана важная для литературы «красных тридцатых» тема «перековки» личности: история буржуа, «выламывающегося» из своего класса. Идейно-нравственная «одиссея» Маркэнда, 35-летнего преуспевающего дельца, переживающего мучительный кризис от сознания бесплодности жизни, подчиненной погоне за долларами, развертывается на широком общественном фоне. Встреча с учительницей-революционеркой, с рабочими лидерами Джоном Бирном и его подругой Джейн Прист, гибнущими в борьбе, содействуют прозрению героя, отдающего свои симпатии пролетариату.
Тема Маркэнда продолжена в романе «Жених грядет» (The Bridegroom Cometh, 1938), охватывающем 20-е гг., изображающем искания американской интеллигенции, пробивающейся к революционной правде.
В конце 30-х гг., во многом под влиянием известий о сталинском терроре, Фрэнк отходит от левого движения. Его романы 40-50-х гг. «Лето никогда не кончается» (Summer Never Ends, 1941), «Остров в Атлантике» (Island in the Atlantic), «Пришельцы» (Invaders, 1948), «Это не рай» (Not Heaven, 1953) прошли незамеченными у читателей и у критики.