Писатели свободы. Как 150 «трудных» подростков и учительница бросили вызов стереотипам
Шрифт:
Я посочувствовал ему. Я же знаю, как это трудно – расти без отца. Наконец я понял, зачем ему нужно сыграть Руфуса. Через этого персонажа он хотел выразить свою боль. По злой иронии мисс Груэлл дала ему роль инспектора, под надзором которого находится Руфус.
С этим фильмом мы не только лучше поняли «Дуранго-стрит», но и много узнали друг о друге. Мы начали понимать, что на самом деле значат слова «не суди о книге по ее обложке». После того как мы показали наш фильм в других классах, многие ученики, которые раньше высмеивали нас за то, что мы коррекционный класс, начали спрашивать, как им перейти к нам.
После съемок фильма мисс Груэлл повела нас смотреть «Мечты о баскетболе» [5] –
5
Оригинальное название Hoop Dreams. Прим. пер.
Дневник 14. Русская рулетка
на английском мы начали читать рассказ «Последний поворот» [6] . Это что-то. Никогда еще не читал в школе того, что имело отношение к моей жизни. Два главных героя – Тиго и Дейв – входят в соперничающие банды. Одна банда устроила стрельбу в магазине сладостей на территории другой банды. И вот вместо того, чтобы затевать войну в центре города, банды решают, что Тиго и Дейв должны разобраться один на один.
6
The Last Spin. Прим. пер.
Тиго и Дейв уладили вражду, сыграв в русскую рулетку. За игрой они разговорились, поняли, что у них много общего и что играть в русскую рулетку, чтобы примирить их банды, глупо. Они решили крутануть барабан по последнему разу и закончить игру, потому что умирать никому из них не хотелось. Дейв сделал свой последний ход и передал револьвер Тиго. Но последний ход стал для него действительно последним. То, как глупо он погиб, напомнило мне, как умер один парень в моем районе.
Четверо ребят из моего района зависали в чьей-то гостиной, один из них только что купил с рук ствол. Двое младших парней еще ни разу не прикасались к оружию, но все равно хотели поглядеть на него. Хозяин ствола отцепил его и отдал им. На их беду, он забыл поставить его на предохранитель и не проверил, не остался ли там последний патрон.
Один из парней, который раньше в глаза не видел ствола, схватил его. Другой попытался выхватить, завязалась драка. Внезапно раздался выстрел, пуля попала одному из них в лоб. Он умер на месте. Остальные в панике уставились на него. Один парень подобрал ствол и стер с него все отпечатки. Потом сделал так, чтобы отпечатки мертвого остались на оружии. Ни к чему не прикасаясь, они разошлись.
Полиция нашла труп, лужу крови и ствол. Свидетелей не было, поэтому решили, что он покончил с собой. Родители того парня знали, что их сын не был способен на такой радикальный поступок. Они не поверили полицейским, что это самоубийство. А парня, который держал в руках ствол в момент выстрела, с тех пор в районе никто не видел.
Я знал всех ребят, которые были там, когда тот парень умер. Он был чуть постарше меня. Я мало с ним общался, потому что он был задирой и запугивал меня. Вечно затевал драки с молодняком нашего района. Однажды и мне едва не перепало – к счастью, он отошел. Но хоть парень и был задирой, он не заслужил смерть, тем более когда просто дурачился.
Первый учебный год, весна 1995 г.
Запись № 2 / Из дневника мисс Груэлл
ух, как я зла! Весь семестр – одно испытание за другим: от расовых беспорядков до акций протеста. Но я не знаю, что меня злит сильнее – учащиеся или система. Хоть с учениками проблем не оберешься, но они еще дети. А система создана взрослыми. Система разобщает детей, потом их воспринимают как учеников «базового» класса, хотя на самом деле они какие угодно, только не «базовые». Во многих отношениях они незаурядны. Но несмотря на то, что с годами ярлыки меняются – класс «отстающих» становится «коррекционным», потом «базовым», – суть остается прежней. Как будто с этими детьми что-то не так с самого начала. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться: если твердить детям, что они тупы, – прямо или иносказательно, – рано или поздно они в это поверят.
Как же они упрямы, прямо смех берет. Но и я тоже. Как аукнется – так и откликнется, верно? Моя карма неизменно преследует меня. Даже Шарод, который теперь заносчивый старшеклассник, говорит: «Ну и паршивый вам достался класс первогодков, мисс Г.». Мне устраивают испытания на каждом шагу. Читать они терпеть не могут; о том, чтобы заставить их писать, и речи не идет. Домашние задания? Я вас умоляю! Быть «прилежным» вообще неприемлемо. Боясь издевательств, один ученик даже сдает задание, скомканное в шар, потому что его побьют, если он придет на урок с папкой.
Удивительно, насколько другой я сама была в старших классах. Оглядываясь назад, думаю, что меня наверняка считали подлизой. А эти ребята скорее отвесят пинка, чем станут ко мне подлизываться. Поверьте, яблоки на стол мне не кладут, а даже если бы и клали, то в них наверняка были бы спрятаны бритвенные лезвия.
Хоть многие поставили на них крест, я отказываюсь верить, что они совсем пропащие. Судя по тому, сколько народу собралось на вечер «Снова в школу», на них и некоторые родители махнули рукой.
Несмотря на то что их показатели по чтению недотягивают до уровня «развитых» в общепринятом смысле, они поразительно смышленые. Как только речь заходит о поп-культуре, они превращаются в ходячие энциклопедии: дословно цитируют реплики из любимых фильмов, наизусть и без запинки читают рэп с новейших дисков. Но когда я спрашиваю их, что такое «обособленное обстоятельство», они отвечают: «Обсос какой-то». Честно говоря, даже я терпеть не могу обособленные обстоятельства.