Писательский Клуб
Шрифт:
Через двадцать лет, в том же Дубовом зале, на обеде в честь семидесятилетия М. В. Исаковского я все же прочитал то давнее мое приветствие. (Если не ошибаюсь, в начале недостает одной строфы.)
Широкая и ясная дорога, Она скромна, как стежка средь полей. И даже странным кажется немного Торжественное слово — «юбилей». А ваши песни долго петься будут, Напоминать о самом дорогом, И никогда солдаты не забудут Старинный вальсДействительно, здесь кое-что «не так». Например, следы Катюши «на песке холодном, у воды», а в песне она, как известно, выходила «на высокий берег на крутой». Но что от души, так это уж точно.
Вероятно, у каждого пишущего есть самое большее три — четыре человека, мнение которых особенно важно и дорого. Мы словно пишем именно для них. У меня в числе таких людей — М. В. Исаковский.
Снова об Исаковском
Михаил Исаковский — одна из удивительнейших фигур в нашей поэзии. В чем, собственно, его секрет,то есть то, что вообще отличает одного художника от другого, если не считать различий наиболее очевидных — жизненного опыта, тематических пристрастий и т. д.? Простота изложения, заинтересованность народными судьбами? Конечно, и это. Но ведь так можно сказать не только о нем.
Исаковский написал множество стихотворений, несколько небольших поэм. Наиболее известны его стихи, ставшие песнями. В них почти нет какой-либо литературной изощренности, во всяком случае, она не видна. В чем же причина их воздействия, распространения, долговечности?
Исаковский никогда (за редчайшими исключениями) не ставил себе задачи специально написать стихотворную основу песни. Это получалось естественно, само собой. Он не любил, когда его называли поэтом — песенником. Он был поэтом.
Когда-то, очень давно, я прочел его стихотворение «Продажа коровы» (из цикла «Минувшее»), Оно начиналось так:
Голод глух, и голод слеп, Он не верит слову. И приходится на хлеб Разменять корову. Под осенним холодком, В сумрачном рассвете, Попрощаться с молоком Молча вышли дети.У многих крестьянских писателей есть похожая, типичная для старой деревни, сцена. А врезалось в память это: «попрощаться с молоком молча вышли дети».
Или совсем другое:
Хорошо походкой вялой Мять в лугах шелка отав…Эта вялая, с ленцой, походка по шелковой траве сразу создает настроение, характер, картину.
Или:
Я слышал сам, как в перелескахРевольвер назвать соловьем! И создать объемный образ колоссальной концентрации, очень близкий русскому фольклору. Или — описание утра:
…Но вот высокий тракторист Ладонью выдавил калитку.Сколько в этом одном слове — выдавил — действия, необычности и в то же время точности. (Спустя много лет Твардовский напишет: «Дверцу выбросил шофер».)
И дальше у Исаковского:
Еще сквозит ночная лень В его улыбке угловатой, Он изучает новый день, Облокотясь на радиатор, И курит медленный табак. Его рубашка — нараспашку; Чрез полчаса, заправив бак, Он выйдет в поле на распашку…А ведь лихо! И весь рисунок, и «медленный табак», и последняя рифма. Умеет — ничего не скажешь. Это двадцать девятый год. Но секрет его тоже не здесь. Более того, нетрудно заметить, что с годами поэт утрачивает интерес к подобным поискам и находкам. Главная его сила — в другом.
На мой взгляд, главный его секрет— в глубочайшей органичности чувства, в обезоруживающей наивности выражения.
Возьмем «Катюшу»:
Расцветали яблони и груши.Немногие бы решились написать так, убоявшись, чтобы это не показалось чуточку смешным: яблони, да еще и груши. А у него прекрасно. И дальше:
Выходила, песню заводила Про степного сизого орла.Почему именно про степного? Зачем так конкретно? Но человек, который бы захотел придраться: «Что же, она письма сизого орла берегла?» — выглядел бы просто глупо.
Я, когда услыхал эту песню до войны, не расслышал, не понял и пел, как многие: «И бойцу на дальнем пограничном…»
Оказалось — пограничье.Как — побережье.Удобное, прочное слово.
И формулировка — афоризм, вообще свойственный песенным стихам Исаковского:
Пусть он землю бережет родную. А любовь Катюша сбережет.Или «Огонек»:
На позиции девушка…Это слово в таком его значении (то есть на фронт) употреблялось в первую мировую войну, так как военные действия тогда часто носили позиционный характер. В нашу войну им называлось что-либо гораздо более определенное: артиллерийские позиции. Однако опять же оно ничуть нас не коробит, благодаря естественности стиха и самого авторского голоса. Так же, как и строки:
Всюду были товарищи, Всюду были друзья.Казалось бы, что значит «всюду», да еще повторенное? А мы ощущаем полную достоверность этих слов, настолько чисто и бесхитростно они произносятся.
На стихи Исаковского писали музыку лучшие наши композиторы. Но мне кажется не случайным, что мелодия одной из самых распространенных песен войны — «Огонек» — сочинена неизвестным автором. Это как бы еще раз подчеркивает глубокую народность творчества Исаковского.