Писательство – не простое дело

Мильков Алексей

– Хорошо. Пусть прольется кровь! – сказал я и подумал: “Да простит мне читатель минутную слабость!”

– Чудесно, чудесно! – сквозь бессознательные хрипы воскликнул редактор, когда большое четырехгранное рубило опустилось на его голову.

“Он

так хотел”. Каюсь, я убрал этого третьего лишнего, выполнив предсмертную просьбу покойного”.

Холмс закончил читать и помахал листками перед глазами на просвет.

– Не редактор должен был умереть, а я, – заявил писатель Глаузер.

– Но вы же живой! – Возгласы Холмса и Пронина были одновременно направлены к посетителю.

Писатель Глаузер сохранял невозмутимость.

– Есть статья Уголовного кодекса, – сказал он. – “Покушение на преступление и приготовление к преступлению”. Всё так и случилось. Смерть редактора произошла не по ошибке. Авлентьев не контролировал себя. Редактор попал под горячую руку.

– Понятно! – произнес великий сыщик. – В основе конфликта вражда двух ухажеров. Началась она, как водится, из-за женщины. Разрулить противоречия здравого смысла не хватило. В девятнадцатом веке эти интеллектуалы пошли бы на дуэль.

– А возможно такое, что один из ухажеров хотел другому утереть нос? – ухватился за мысль майор Пронин. – Такое в конкурентной борьбе случается.

– Вполне, если эта Ниночка, как и ее достоинства, Авлентьева интересуют постольку-поскольку через призму его эгоистичной целенаправленности. В этой истории всё произошло естественным образом и последовательно, как в рассказе.

– Рукопись на экспертизу? – спросил Пронин, когда Шерлок Холмс отложил листки.

– Нет, не надо, я не сомневаюсь в подлинном авторстве.

– Тогда ничего не понимаю! Что всё это значит? Вы хотите сказать, что… – Пронин не скрывал крайнего удивления.

– Да-да, не думаю, что это ловкая подделка.

– Но эти писатели – мастера мистификаций, Бог знает, что позволяют себе: постоянные экстравагантности, сумасшедшие изыски, соревнуются друг с другом в изящной словесности! Какая-то чушь, просто мистика!

– Никакой мистики! Не исключаю, что Авлентьев и есть преступник.

Неожиданно прозвучала уверенность до этого молчавшего Глаузера:

– А я даже не сомневаюсь. Поэтому и пришел сюда, чтобы следствие не пошло по ложному пути.

– Нет ничего обманчивого, чем слишком очевидные факты, – засомневался Пронин.

– С Авлентьевым всё понятно, – произнес Холмс. – И есть один штрих не в его пользу.

– Слушаю, – навострился Пронин.

Тонкости дедуктивного метода так и выпячивались из знаменитого сыщика.

– Утверждаю, убийца зашел сзади, и редактор позволил ему это сделать. В одном случае.

– В каком?

– Если редактор пальцем показывал на многочисленные несуразности в тексте.

Холмс обратился к посетителю:

– Вопросы к вам, господин Глаузер, как часто вы печатаетесь?

– Можно бы чаще, да у нас в России не отработана практика частных издателей, – угрюмо буркнул он.

– Вам нравится ваше занятие?

– По крайней мере, оно не позволяет мне расслабляться на всякие там глупости, связанные с бездельем.

– А вы не пробовали собирать марки?

– Мелко! Это претит моему вкусу.

– Редкая преданность. Спасибо, что пришли, – Холмс на прощание пожал писателю руку и вдруг, не отжимая еще пожатие, левой рукой резко поднес к глазам Глаузера разложенные веером фотографии. – А почему зубило, а не, предположим, молоток?

– Я не понимаю существа вопроса.

Конец ознакомительного фрагмента.