Пишу любовью

Погорельцева Юлия

Хлястики

Ещё не известны, потешные, мы делаем заново взмах, На нитях, простые и грешные, в обученных жизнью руках. Нас дёргают ровно за хлястики, под ноги подкинув гроши, – Богема с нашивками свастики, И

хляби у сбитой межи… Канавы, болота, расщелины, Вороны, гадюки, мошка, А там, за мохнатыми елями, наверное, счастье, пока… Покуда оно не делимое на этот заманчивый грош… Какая-то я нетерпимая? Да просто пронзительный дождь.

«Разливается утро. Светлеет…»

Разливается утро. Светлеет Набирается силой рассвет. Еще сон не покинул аллеи, Где алеет в листах перецвет. Легкий ветер касается кожи, Гладит кроны и ветви ольхи Я люблю это время, до дрожи, Когда в воздухе зреют стихи.

Поколение вейпов

«Пыль вековая под ноги, хедлайнер, блистер…»

Пыль вековая под ноги, хедлайнер, блистер, Чeрные стрелки, помада, чулки – глянец, Кто ты такая – чужая, моя систер?! Ангел и демон, затмение – протуберанец. Дикое племя, рождённое перестройкой, Выпитых улиц, несломленных в перестрелках, Можешь быть гладкой, но чаще бываешь колкой, Холишь бесстыдство в накаченных спермогрелках. Ты эпатируешь – и продаёшь строки, Ловишь глупцов, обнимающих взглядом тело, Вы поколение вейпов, и о высоком, В битве локтей, разве есть вам, скажи, дело?

Я в этом городе

«Люблю этот город, простой и печальный…»

Люблю этот город, простой и печальный, Притихшие души колодцев и скверов, И звон колокольный обрядов венчальных… И сизый рассвет в поднебесии сером. Нам солнца порою с тобой не хватает, Мы слышим парфюм тонкой нотой солярки, И голос очнувшихся первых трамваев, И звуки движения до аватарки. Мой город, ты крепкий, ты даже двужильный, Меняются лица – рейсшины – лекало, И взгляды таксиста, а может, бомбилы, как этот рассвет отрешённо-усталый. Размахом крыла опускаются своды Мостов, выгибающих мощные спины, Здесь ангелы запросто плещутся в водах, Фасады пестрят от цветных палантинов… …я пью этот город, взахлёб, не хмелея, Врастаю в гранит и в литые ограды, Я сердцем листом петербургской аллеи, Но костью из каменных плит Ленинграда.

«Я в этом городе: в его дыму и запахе…»

Я в этом городе: в его дыму и запахе, Я в фонарях и бликах над водой, Где мы с тобой, уютно взявшись за руки, Врастали в камни каждой мостовой. И в переулки, тронутые временем, Качая спины улиц и домов, Мы подпирали своды-годы теменем, Вдыхая небо в каменный покров.

«Ограды чeрные, литые, старинных парков вековых…»

Ограды чeрные, литые, старинных парков вековых, Они и есть моя Россия, где день в изяществе затих,

Конец ознакомительного фрагмента.