Пишу по любви
Шрифт:
Я до этого никогда не стреляла. Никто меня не водил ребёнком в тир. Даже в школе на уроках начальной военной подготовки я эту тему проболела. Но мне так хотелось отгула! В тот момент я представила, как и с кем буду отдыхать… и согласилась без раздумий. До сих пор удивляюсь собственной смелости.
Стоял тёплый осенний день, он запомнился ещё и потому, что я первый раз надела зелёную шапочку, которую купила накануне. Шапочка была модной, тёплой и безумно красивой. Она не только подчёркивала цвет глаз и шла к прическе, но и подходила по фасону и
До тира добирались на трамвае. Чем ближе подъезжали, тем становилось страшнее. Пыталась шутить с коллегой. Хотя непросто. Володя, ведущий инженер, очень серьёзный семейный человек.
– Что будешь делать в отгул?
– То-сё… С женой по хозяйству… А ты?
– Буду спать! Целый день! – не посвящать же его в свои романтичные планы!
Наконец, доехали до завода. Спустились в сырой подвал. Открыли железную дверь и оказались в тире.
Тут мне стало совсем не по себе. Слабое освещение. Гул и… мужики.
Куда я попала? Зачем? Я ведь даже в глаза винтовки не видела! Засмеют! Доложат начальнику. Позор! Впрочем, обратной дороги нет! И я пошла регистрироваться у инструктора.
– Ух! Моя очередь третья! Успею! – я попросила Володю показать, как правильно держать винтовку и куда целиться.
– Наташка, да ты авантюристка! – опешил Володя.
– У всех всё когда-нибудь бывает в первый раз. Чему быть, того не миновать!
Как стреляла, не помню. Помню, как объявили результаты моей стрельбы: «Зелёная шапочка, три попадания в девятку, два попадания в десятку».
– Наташка, ты не авантюристка, ты – снайперша! – воскликнул Владимир.
– Просто учитель хороший попался.
Так зелёная шапочка принесла мне удачу.
Рыбка из детства
У каждого из нас есть какие-то тёплые и добрые воспоминания из детства. Эти воспоминания позволяют хотя бы на мгновение почувствовать себя ребёнком, вернуться в яркий мир с фантазиями и непосредственностью. В мир, где были живы и здоровы наши родные и близкие.
Вот и меня каждый раз, когда прохожу мимо рядов, где торгуют корюшкой, накрывает щемящей волной воспоминаний. В Ленинграде весна, а значит в магазинах, на рынках, на улицах, у метро торгуют корюшкой. «На Фонтанке треснул лёд – в гости корюшка идёт!» – зазывают продавцы на улице.
Огуречный запах наполняет воздух, пройти мимо прилавка сложно. В моей семье корюшку любили и жарили часто. Помню, мама использовала для жарки самую большую чугунную сковородку в доме, и всё равно корюшка съедалась на ура!
Мама любила говорить: «От горюшка спасёт нас корюшка». Она была ребёнком блокады и часто вспоминала, что в послевоенные годы корюшка помогла ленинградцам пережить трудное время.
С корюшкой меня связывают трогательные воспоминания из школьной жизни.
Как-то весной я долго болела. Тогда не было смартфонов, стационарные телефоны в квартирах были далеко не у всех, и я очень скучала по своему классу – седьмому «Г».
Наш класс многие учителя ругали, мы срывали уроки, успеваемость мягко говоря, была не блестящей. Многие говорили: «Что с них взять, класс на букву «Г».
Но мы были очень дружны. Своих всегда защищали, не бросали в беде. В школе были уроки труда. Мальчишки мастерили полочки, шкатулки и даже табуретки. Девчонки учились шить и готовить.
И вот сижу я дома, хожу из угла в угол. Температура уже нормальная, но гулять доктор не разрешает. Читать не хочется, рисовать не хочется, хочется на улицу к ребятам. Смотрю на часы: четырнадцать часов сорок минут, шестой урок закончился. Только подумала и раздался звонок в дверь. Пришли навестить мои одноклассницы и не с пустыми руками. Это надо было до такого додуматься – уговорить учителя пожарить на уроке домоводства корюшку! Её поймал папа Ольги Московской. А Ольга, добрая душа, притащила её в школу.
Аромат той корюшки помню и сейчас.
Ко всем привилегиям корюшки, как рыбы-кормилицы, рыбы-огурца, и одного из главных символов Ленинграда – Санкт-Петербурга, добавляю ещё одну, для меня самую важную: корюшка – рыба из детства.
Любашинский сад: место встречи изменить нельзя
Мы с мамой идем по Любашинскому проспекту в игрушечный магазин. Проходим мимо деревянных построек.
– Почему вокруг каменные дома, а здесь дома из дерева?
– Их скоро снесут, и мы увидим, что будет на этом месте, – отвечает мама. Мне семь лет.
Вдоль Любашинского проспекта – новый парк. В его центре – квадратный бассейн. Для меня он кажется мелким, но младшему брату нравится в нём купаться. В центре сада – два небольших холма. Зимой здесь любимое место катания на санках детей из ближайших дворов. Мне двенадцать лет.
Сын пошёл в первый класс. Сад преобразился: много зелени, удобные скамейки. Каждое утро я бегаю по его дорожкам, а днём сын катается здесь на велосипеде. По аллеям сада гуляет и мама со своими подружками. Мне тридцать лет.
Сейчас мне пятьдесят восемь. Двадцать лет как нет мамы. Вырос сын. Родился внук. Я по–прежнему гуляю по парку. Раньше в саду было много сирени, которая всегда цвела на мой день рождения. Маленькие синие ели, под которыми мы с сынишкой любили укрываться от дождя, сейчас стали могучими: мне они очень дороги, так как навевают воспоминания о прошлом. Любимое дерево в саду – каштан. Летом под ним всегда тень: можно лежать на траве с хорошей книжкой.
Парк выглядит по-разному в зависимости от времени суток. Рано утром через него спешат на работу взрослые, мамы ведут малышей в садики. Чуть позже проносятся школьники. Гуляют в саду и собачники, к которым отношу себя и я. Вечером сад меняется. Словно засыпает. Не слышно детских голосов, только влюблённые парочки, спортсмены, да собачники. Преображается сад и в дни праздничных гуляний. Повсюду музыка, выступают артисты, продаются сладости и игрушки.