Письма к Богу

Луч Галина

– Ну и нюх у тебя, Степан, как у твоих подопечных собак. Вот оно – письмо Богу.

Глава 13

«Дорогой Боженька. Вчера выписали мою маму. Она написала расписку, так не выпускали. Тетя Рита сказала, что ей ремня надо дать хорошего. Нельзя нервы распускать, когда дети маленькие.

Машка заболела. У нее появились сильно красные пятна. Она чешется, плачет. Нужны дорогие лекарства, дешевые не помогают, а денег нету.

Боженька, я знаю, что у тебя много забот. Земной шар ведь очень большой.

У нас, наверное, хорошо, по сравнению с голодной Африкой. Но если у тебя будет немножко времени свободного, помоги. Я папу каждый день жду, и Машка ждет, она еще не понимает, что он нас предал. И еще я не хочу, чтобы моя мама курила. Она и так очень слабенькая. Боженька, ты, наверное, устал от наших дел человеческих. Береги себя, свое здоровье. Я тебе нарисую картинку. Можно? Спасибо, твой Никита».

Все молчали. Говорить не хотелось. В этот раз было у всех такое ощущение, что сам Бог присутствовал при чтении письма. Как будто Светлана читала ему, а не сотрудникам.

Громогласная тетя Валя быстро оделась и ушла. Степан посидел в задумчивости, выпил чашку чая и тоже побрел к выходу. Петр Васильевич забрал все письма и размножил. А Вера Петровна тихонечко всплакнула, вспомнив соседских ребят: «Им ведь тоже не сладко. Надо будет Варьке ключ от дома дать. Мало ли что».

На почте было как-то непривычно тихо. Даже посетители сегодня вели себя смиренно. Незаметно приблизился конец рабочего дня, и все быстро опустело.

Глава 14

Старенький Жигуленок припарковался недалеко от пристани. Выйдя из машины, Петр Васильевич огляделся и, увидев на скамейке сына, помахал ему рукой. Николай лениво, развалив свое тело, наблюдал за отцом. «Сдает старик, вон уже и прихрамывать стал больше и ссутулился. Да, время идет, надо бы почаще их навещать».

– Привет, батя.

– Привет, сын.

– Что-нибудь случилось?

– Да нет, ничего особенного, – Петр Васильевич присел рядом с Николаем. – Хорошо выглядишь, сынок.

– Стараюсь, хожу в клуб, качаю мышцы. Ты приучил.

– Это хорошо, а Сашку водишь?

– Да его Танька на плавание водит. Мне некогда.

– Понятное дело, две семьи и работа. Танька-то как, терпит?

– Я, батя, ей все сказал. Но из-за Сашки пока дома торчу.

– Как это торчишь? Гвоздь что ли? Вытащат – уйдешь, не вытащат – останешься.

– Да не придирайся. Самому все надоело. Скоро Сашку к бабе Гале отправим.

– И тогда ты свободен от сына будешь. Да?

– Ну, так вроде получается.

– Я тебе морали сейчас читать не буду, бесполезно.

– Это почему же бесполезно? Я что, совсем пропащий?

– Сердце твое закрыто. На вот, почитай, – он протянул сыну листочки бумаги. – Почитай, сынок, эти письма.

– Что за письма, кто пишет?

– Сын чей-то, брошенный отцом. Может твой! Пишет Богу, а к нам на почту приносит. Почитай и подумай. Возвращать не надо.

Николай как-то съежился. Мышцы непроизвольно среагировали на слово Бог и создали напряжение во всем теле.

– Так прямо Богу и пишет?

– А кому еще писать? Самые близкие люди оказались слабыми, предателями. Ну, бывай, сын.

– Как мама-то?

– Ждет тебя, а в остальном ничего.

Николай смотрел на удаляющуюся фигуру отца с раздражением.

– Как некстати какие-то письма. Лучше бы отругал. Это надо же додуматься – принести письма к Богу. Тьфу ты, бред какой-то. Мне бы разобраться со своей жизнью, – и он развернул первое письмо.

Глава 15

Николай с Татьяной прожили почти десять счастливых лет, а несколько месяцев назад он встретил Ольгу. Близкий друг пригласил их в гости. Татьяна осталась дома с больным сыном, а он пошел один, то ли на свое горе, то ли на свое счастье. И встретилась ему там молодая, красивая, свободная женщина. Сердечко застучало, жаркая волна ошпарила и сконцентрировалась внизу живота, не отпуская ни на минуту в течение всего вечера. «Ух, ты. Вот это состояние, – подумал Николай. – Давненько ничего подобного не было».

Хотелось прижаться к объекту вожделения, целовать, обнимать со всеми вытекающими последствиями. Он говорил какие-то волнительные слова ей на ушко, а внизу все гудело, кричало, звало, завлекая в сети, в ловушку. «Попалась пташка-дурашка. Ну, теперь пеняй на себя», – и все сначала, как десять лет назад, когда пламя сжигало их с Татьяной, не давая дышать друг без друга. И казалось, такого состояния не будет больше никогда и ни с кем. А нет, оказывается, бывает и даже очень часто у некоторых любвеобильных существ. Надо отдать ему должное: девять лет он любил только свою Таньку. Один раз у него случился флирт с девушкой легкого поведения. Он даже не запомнил, как ее зовут. Зашевелилось тогда тоже внизу живота, заскребло, заныло, затуманив головушку, но друг Димка охладил его пыл, предупредив о последствиях этой порочной связи, и головушка отрезвилась. А приехав домой, он по полной программе оторвался со своей Танюшкой. И было ему здорово – хорошо, и он гордился собой, что устоял перед соблазном, и любил свою законную жену до самого рассвета.

Ольга не была девушкой легкого поведения и требовала к себе уважения. Она уже побывала замужем, прожив в браке 6 лет. Муж ушел к другой, оставив ей все, что нажили за время любви, – квартиру, вещи, мебель и шестилетнего сына. Так что Николаю было куда уйти, оставив также своей жене жилплощадь с нажитым имуществом, включая Сашку.

Николай читал письма, и волна раздражения охватывала его все сильней. Его раздражал даже цвет бумаги, чуть-чуть сероватого цвета, непропечатанные слегка буквы и ребенок, который осмелился пожаловаться самому Богу на таких, как Николай. Он разозлился на самого Бога, на своего отца и на себя.

Выбросить письма Николай не решился, а аккуратно сложив, убрал во внутренний карман куртки. «Верну при случае отцу обратно», – решил он.

Глава 16

Вера Петровна открыла калитку своего дома, подошла к раскидистой стройной берёзке и прижалась всем телом.

– Теть Вер, вы что там застыли? – Варькина мордашка мелькнула за забором.

– Здравствуй, Варвара-краса, длинная коса. Это я так со своим другом здороваюсь.