Письма к разным лицам
Шрифт:
Ибо стань он говорить о благодати, надо будет говорить о Таинствах, без коих, по слову Божию, благодать не сообщается; стань говорить о Таинствах, не минуешь говорить о Церкви, хранительнице Таинств; стань говорить о Церкви, как умолчать и о всем содержимом Церковью и о всех порядках ее. И все сие еще нужно будет признать нужным в содевании спасения. А это признание в прах разобьет его призрак. Почему все это для него нож острый; ничего из этого терпеть он не может. Так научил его англичанин-еретик.
Но довольно; кончаю. Я остановился только на первом впечатлении по прочтении присланных тобой пунктов. Что еще следует по ним сказать, отлагаю до следующего письма. Ты же потрудись побольше подумать о существенной надобности благодати Святаго Духа и, убедившись в сем сам, других доводи до такого же убеждения. Тогда вы одним словом сильны будете заграждать уста вашему новшаку.
25. Третье письмо в Санкт-Петербург
Будем с тобой продолжать обозрение присланных тобой пунктов учения вашего новшака.
О первом впечатлении по прочтении их я тебе писал – именно о том, что в них ни слова не говорится о благодати Святаго Духа, тогда как она есть ближайшая к нам содетельная спасения нашего сила Божия. Теперь берусь за второе – именно то, что слишком льготным представляется путь спасения. Уверовал, и все тут: и грехи прощены, и вечное наказание отменено, и падения не бойся, и добродетели все сами
В лице Христа Спасителя точно все уже спасены – спасение, Им совершенное, довлетельно для всех. Но для того чтобы и каждый частно соделался спасенным чрез Него, надлежит прийти к Нему определенным путем и получить сие спасение. Всякому спасение готово; но сам приди и возьми его. Вот тут и труды, и труды не малые, и скорби, и опасения, и борения. Посему, смотри, как изображается в слове Божием путь спасения.
Спаситель говорит: Внидите узкими враты: яко пространная врата и широкий путь вводяй в пагубу, и мнози суть входящии им. Что узкая врата и тесный путь вводяй в живот, и мало их есть, иже обретают его (Мф. 7: 13–14). То же повторил Он еще сильнее и в другой раз, в других обстоятельствах: Подвизайтеся внити сквозь тесная врата, яко мнози, глаголю вам, взыщут внити (помимо их) и не внидут (Лк. 13: 24). Эта теснота пути спасения не от внешних только лишений и прискорбностей, но паче от необходимости стеснять внутренние движения душевные, противные требованиям спасения. Почему вступающему на сей путь Господь говорит: Аще кто хощет по Мне ити (т. е. путем спасения), да отвержется себе и возмет крест свой, и по Мне грядет. Иже бо аще хощет душу свою спасти (т. е. кто будет жалеть себя и поблажать требованиям самоугодия), погубит ю: и иже аще погубит душу свою (будет подавлять сии позывы и порывы) Мене ради, обрящет ю (Мф. 16: 24–25). И иже не приимет креста своего и в след Мене грядет (т. е. разделить), несть Мене достоин (Мф. 10: 38). Вследствие сего, по слову Господа, – Царствие Божие нудится (с самопринуждением и усиленным трудом ищется), и нуждницы (нудящие себя на труды для сего без саможаления) восхищают е (Мф. 11: 12). То правда, что Царствие Божие благовествуется, – возвещается, как предмет обрадывающий; но услышавшие и понимающие, в чем дело, не ликованиям и льготностям предаются, а что делают? Всяк в не нудится, т. е. притрудно протесняется в него (см. Лк. 16: 16). Почему, хотя Он обещает упокоить труждающихся и обремененных, но наперед повелевает им взять иго на себя, которое, как ни будь легко, все же есть иго, которое и легким названо не по отсутствию притрудностей и чувствительных жертв, но по всегда готовой помощи при подъятии и несении его, и по утешению, сопровождающему его и последующему за ним (см. Мф. 11: 28–30). А что шествие вслед Господа небезопасно, об этом Он не раз напоминал, говоря: Бдите и молитеся, да не внидете в напасть (Мф. 26: 41); блюдите, бдите и молитеся (Мк. 13: 33); бдите убо на всяко время молящеся (Лк. 21: 36); да будут чресла ваши препоясана и светильницы горящии (Лк. 12: 35).
И это все говорит Сам Господь, все совершивший ради нашего спасения. Следовательно, и сомневаться нечего, что приступающих к Нему не льготы ожидают, а труды, и труды без отдыха, как видно из притчи о работнике, который целый день работал, но воротясь к вечеру домой, не услышал от господина: «Ложись, отдыхай», – а что? «Собери-ка мне поужинать, да постой и послужи мне; потом отдохнешь, если не встретится еще дела какого-либо» (см. Лк. 17: 7–8). Господь обещает покой, но в будущем веке, а здесь требует усиленного труда в исполнении Его заповедей с очищением сердца, и притом как? Наисовершеннейшим образом: аще не избуди правда ваша паче книжник и фарисей, не внидете в Царствие Небесное (Мф. 5: 20). Кто же, окружив себя льготностями, бегает здесь всякого труда и самостеснения, тот на том свете может очутиться в положении юродивых дев, которые мечтали, что попадут в чертог женихов, и были пред ним, но попасть в него не попали. Недоставало чего-то существенного в строе их жизни, хотя они не были порочны. Вероятно, в льготностях и саможалении жили, бегая всего, что мало-мало трудновато, в той мысли, что за них Господь уже подъял все болезни и труды. Вот и остались вне Женихова чертога.
Что особенно требует строгого к себе внимания, самопринуждения и труда – так это остатки живущего в нас греха. Господь приступающего к Нему с покаянием и верой милостиво приемлет, прощает ему все прежние грехи и, освящая таинствами, снабжает силой препобеждать живущий в нем грех, самого же греха не изгоняет, возлагая на самого человека изгнать его, с помощью даруемой ему для сего благодати. А тут сколько потребно внимания и бдительности, сколько приемов вооружения и брани?! Столько, что взявшийся за сие дело как следует минуты не может найти свободной от напряжения сил и забот о сем. Надо обходить сети скрытные, но сильные опутать; надо отражать и делать безвредными стрелы поминутно приражающиеся, но невидимо пускаемые и подлетающие; надо разглядывать ямы, прикрытые цветами, привлекательные приманки, ведущие в пагубу, сладкоречивые призывы, наводящие на вражеские засады. Какой все это требует осмотрительности, бодренности и напряжения сил? Где тут до ликований, хоть бы и духовных?! Мало-мало что просмотрит кто, глядь – уж и запутался, уж уранен, уж в руках врагов.
Посмотри также, как строги требования Спасителя? Не смей допустить и легкого движения неудовольствия и гнева на брата своего; мало-мало погрешишь в сем – и уж суд тебе, и геенна (см. Мф. 5: 22). Между тем, у нас то и дело столкновения. И при всем напряжении внимания не избежать преткновений, а при ликованиях и льготах куда уж? Опять относительно женщин как строго? Мало-мало засмотрелся на какую, вот уж и блуд, и опять геенна (см. Мф. 5: 28–29). А осуждение как осудительно? Кто осуждает – в тот самый момент, как осуждает, и за это одно действие, хоть бы других не было, уже осужден бывает, и судом не кое-каким, пустым, каково его осуждение, но судом Божиим, непреложным и вечным (см. Мф. 7: 1). И за праздное слово положен ответ (см. Мф. 12: 36); а с языком легко ли ладить? (см. Иак. 3: 3 и далее). Видишь посему, какое строгое потребно внимание к себе, какой бдительный труд над собою? А у ликующих потому самому, что ликуют, ничто такое невозможно. Стало быть, и грехи по всем показанным пунктам неизбежны. С грехами же ликовать и льготничать смысла нет.
Если теперь такие малости, которые у нас и грехами не считаются, встречают такой строгий суд и приговор, то что сказать о больших грехах и страстях? О них и помина не должно быть между христианами – так они противны духу Христову. А они в сердце, и желающий чистым быть от них, должен изгнать их оттуда. Это же каких требует трудов и какой борьбы с собою?! Возьми ты блудную страсть, возьми гордость или тщеславие, возьми скупость, возьми зависть, разгульность, своенравие и непослушливость, да какую вообще ни возьми страсть – искоренение ее требует кровавых потов и трудов. Оттого смотри, как вынуждены бывают мучить себя те, которые опутаны какой-либо страстью и взялись искоренить ее. И совершенно справедливо, ибо иначе и успеха никакого ожидать нельзя; а не успеешь – и ступай в ад. Тем одним, что приступающему к Господу с верой, ради крестной смерти Его, все грехи прощаются, обнадеживать себя нельзя. Кто этим себя обнадеживает и небрежет об очищении сердца от страстей, тот сам себя прельщает. Крещением и покаянием действительно все грехи прежние заглаждаются совершенно, и уже не помянутся более. Но за то получивший эту милость после того должен уже всенепременно до положения живота блюсти себя от всякого греха и от всех страстных, не увлечений только, но и сочувствий и помыслов. Для этого ему в то же время, как изрекается прощение прежних грехов, дается сила противостоять страстям, от коих грехи, и препобеждать их, – дается сила побеждать страсти, а не искореняются они. Это искоренение должно быть плодом собственных его трудов. Оттого, вслед за обращением к Господу, у всех тотчас начинается борьба – и борьба на жизнь и смерть. И вот что сретает приступающего с верой к Господу, а не ликование и льготы. При ликованиях и льготах можно еще выдержать добропорядочное поведение, но никак строгое к себе внимание и борьбу со страстями. Да она и не начнется у того, кто таков. А не начнется, страсти будут в сердце у него, и сделают из него гроб повапленный: снаружи красивый, а внутри полный костей смрадных. И будет он таким образом сам себя ублажать: Христос меня спас, Христос грехи мои снял с меня, Христос рай мне дал; между тем как Христос, смотря на него, праведно осуждает его и присуждает к геенне. Вот к чему ведет ликование и льготность! Христос – не поблажник. Досмотрим теперь, как апостолы изображают жизнь христианина и чего требуют от него? Вот читай: Со страхом и трепетом свое спасение содевайте (Фил. 2: 12); со страхом жития вашего время жительствуйте. Почему же? Потому что именуете отцем Того, Кто имеет нелицемерно судить вас по делам; а Он требует, чтоб вы были святы, как и Он свят (см. 1 Пет. 1: 16–17). Святость же сия соблюдется вами, когда сердца ваши будут непорочны и непоколебимы в чистоте пред Богом и Отцем вашим (см. 1 Сол. 1: 3). Почему первым вашим делом да будет: умертвите уды ваша, яже на земли (Кол. 3: 5), или, что то же, очистите себе от всякия скверны плоти и духа, творяще святыню в страсе Божии (2 Кор. 7: 1). Если хотите быть настоящими христианами, подражайте тем, кои Христовы суть; а они свою распяша плоть со страстьми и похотьми (Гал. 5: 24). Сие-то и есть истина о Христе Иисусе – отложити вам… ветхаго человека, тлеющаго в похотех прелестных… и облещися в новаго человека, созданного по Богу в правде и преподобии истины (Еф. 4: 22–24). И только кто очистит себя от всего страстного и греховного, будет для дома Божия сосуд в честь… благопотребен Владыце (2 Тим. 2: 21). Сего ради, не льститеся: Бог поругаем не бывает: еже бо аще сеет человек, тожде и пожнет: яко сеяй в плоть свою, от плоти пожнет истление, а сеяй в дух, от духа пожнет живот вечный (Гал. 6: 7–8).
Итак, видишь, что как кто хочет, а должен стать чистым, если не желает лишен быть Царствия и попасть в ад; и чистым вполне, не в словах только и делах, но и в помыслах, чувствах и стремлениях. А это легко ли? Внутри нас живет грех, который недремленно и при всяком деле не забывает предлагать и себя (см. Рим. 7: 21–23). Мало-мало оплошность – тотчас задымится и закурится похоть, похоть же, заченши, родит грех, а грех содеян родит смерть (см. Иак. 1: 15). Вот и беда! Почему мняйся стояти, да блюдется, да не падет (1 Кор. 10: 12). Похоть эта и сама по себе хитра на прелести; а тут при ней всегда стоит помощник ее, враг наш, который лишь только заметил хоть малое движение этой своей другини, тотчас подбегает и своими уловками спешит раздуть ее в пламень. Допусти только оплошность – и пропадешь. Блюдите убо, како опасно ходите (Еф. 5: 15). Трезвитеся и бодрствуйте, зане супостат ваш диавол, яко лев рыкая ходит, иский кого поглотити (1 Пет. 5: 8). Облецытеся во вся оружия Божия, яко возмощи вам стати противу кознем диавольским (Еф. 6: 11). Видишь, в каком мы положении?! Как же тут ликовать-то: «Мы спасены; рай нам. Как я рада, как я рад?» Когда услышишь такую речь, говори: «Подождите, подождите, други мои! Только что услышали вы о Спасителе и спасении в Нем, как уж и крылышки распростерли лететь прямо в рай. Между раем и настоящим нашим положением еще большое расстояние. То несомненно, что кто уверовал в Господа Спасителя и пошел вслед Его в полной покорности воле Его святой, тот достигнет Царствия Небесного, непременно достигнет». Но до него надо дойти, и чтоб дойти, идти бодро, неутомимо, нимало не уклоняясь от Богом положенного к нему пути. А тут сколько возможно случайностей, могущих помешать дойти до конца пути и достигнуть цели? Почему смотреть надо не на конец пути, не на то, что в конце его, а на то, что под ногами. Конец пути уж дело решенное – получишь, что там, но что под ногами, об то, если просмотришь, можешь поткнуться, и притом так бедственно, что после уже перестанешь двигаться по тому пути. Мы в сем отношении похожи на состязающихся на ристалищах. Призы уж определены и лежат наготове. Вступающий в состязание, конечно, имеет в виду получить приз и думает об этом. Но когда вступает в самое состязание, тогда у него все уже выходит из головы, одним занят – как бы скорее всех достигнуть определенного знака. Так и в деле спасения. Как не иметь в мысли Царствия Небесного? И к вере привлекает что другое, как не желание получить его? Но когда уверовав, вступишь на путь к нему, не его уже одно имей в мысли, не на одно его устремляй очи ума и сердца (хоть и это уместно), но паче на знак впереди, которого, если достигнешь, всеконечно получишь Царствие, а не достигнешь – не получишь. Что это за знак? Чистота сердца от всего страстного и греховного. В это и вперь умные очи свои, сюда и направляй бег, на это обрати все усилия и труды. Потому что если не очистишься, не видать тебе Царствия Божия, хоть бы ты целый век свой мечтал о нем и не переставал кричать: «Мой рай, я спасен!»
С состязающимися на играх сравнивает наше дело содевания спасения святой Павел. На играх, говорит, бег начинают многие, но почесть получает один, прежде всех добежавший до меты. Посему, говорит, и вы так теките, да постигнете; а для этого воздерживайтесь от всего, мешающего успешности вашего течения, как делают и вступающие в состязание на играх. И я, говорит, теку. Как? Умерщвляя тело мое и порабощая его (см. 1 Кор. 9: 24–27). Я еще не достиг, еще не совершился, гоню же, аще и постигну… Братие, аз себе не упомышляю достигша, едино же, задняя убо забывая, в предняя же простираяся, со усердием гоню, к почести вышняго звания (Флп. 3: 12–14). Если такой апостол говорит, что он еще не достиг, а стремится и бежит, чтобы достигнуть, то как же нам-то говорить: «Как я рад, как я рада! Христос меня спас: рай мой»?!