ПИСЬМА К РУССКОЙ НАЦИИ
Шрифт:
17 октября
1916 год
ЗОЛОТОЕ СЕРДЦЕ
"Золотое славянское сердце соединится с разумом Запада и образует ценный сплав; из него будет отлит колокол, который возвестит рождение новой цивилизации, когда справедливость будет возвышать свой голос с той же силой, как и любовь".
Эти слова знаменитого поэта Жана Решпена, обращенные как привет к членам нашей Государственной Думы, гостящим во Франции, меня несколько царапнули по сердцу. Приветствие изысканного поэта изысканной нации написано в стиле тех священных изречений арабской вязью, которыми украшены фронтоны восточных храмов. Тут глубина и красота мысли и пышная узорность ее, предназначенная вместе с фресками нежить взоры веков. Но если перевести эту утонченность на простой язык, то получается несколько обидный (по крайней мере для меня лично) смысл. Желая сделать России наилучший из комплиментов, французский поэт ничего не нашел отметить, кроме "золотого славянского сердца". Оно противоставляется будто бы равносильному достоинству Запада, именно разуму его, простому или бриллиантовому, к сожалению, не прибавлено. Итак, у нас только хорошее, золотое сердце, у них - разум.
Признаюсь, мне лично такая национальная характеристика славянства, помимо вопроса о ее справедливости, не кажется
Что славянам недостает твердости характера, то есть ясно выраженного стиля души, об этом чуть не в один голос говорят все европейские наблюдатели, которые серьезно интересовались этим вопросом. Если не все, то многие говорят о славянском добродушии, о славянской мягкости, простоте, безыскусности, возможности без особенных церемоний сойтись с человеком и сдружиться с ним. Сдружившись же с русским человеком, очень нетрудно и поэксплуатировать его, приспособить к тому, чтобы он обслуживал вас без большой, а иногда и без всякой требовательности относительно вознаграждения. Это дорогое и прямо-таки золотое свойство русского сердца из европейцев прежде всего открыли немцы и давным-давно, лет триста тому назад, начали использовать этот источник дохода. Судя по множеству выходцев из Ливонии, "из Прусс", из Швеции, из земли Цесарской, немцы потянулись в Россию еще в великокняжеские времена Москвы. В середине XVII века в Москве была уже очень крупная немецкая колония. Судя по отзывам немцев о России, они и тогда презирали ее, как только может грубый мужчина презирать женщину. А в какой степени даже гениальный немец может презирать женщину, об этом прочтите у Шопенгауэра в его убийственных отзывах о слабом поле. Для Шопенгауэра женщина - это "второй сорт" человека, существо на целую ступень ниже мужчины.
Поразительно, с какой настойчивостью из века в век от подавляющего большинства немцев повторяются презрительные отзывы о русских. Если немалое количество немцев сливались с русскими и делались даже горячими русскими патриотами, то это, может быть, объясняется славянской кровью, принесенной еще из Германии: немецкий Drang nach Osten, стерший с лица земли множество славянских племен Средней Европы, сделал немцев - особенно восточных - полуславянами. Но несмотря на это или, вернее, вследствие этого антипатия немцев к России и русским установилась прочная и незыблемая, антипатия не ненависти, а именно презрения. "Русская свинья" - это сделалось даже не бранным словом, а ходячей формулой в устах немцев. Русский человек представляется немцу существом грязным, глупым, но очень выгодным для эксплуатации. Неприхотливый корм для свиньи, какое угодно помещение - и сколько вкусной ветчины, сала, щетины! Отсюда неудержимое тяготение немецкой стихии в Россию. Наша родина сделалась Hinterland Германии, страной колонизации для западных культуртрегеров среди "низшей расы". Пользуясь нашим "золотым славянским сердцем" и доходящим до глупости гостеприимством, забирая наши земли, капиталы и власть, немцы укрепились в мысли, что славянство вообще и Россия в частности есть только "подстилка" для германской народности, вроде соломенной подстилки в хлевах для породистого немецкого скота...
Мне кажется, слишком строго винить немцев за это обидное к нам отношение нельзя. Ведь мы же сами подаем для него серьезнейший повод и основание. Немцы триста лет твердят о русской глупости, но ведь и в самом деле есть налицо по крайней мере одна колоссальная и непростительная глупость - это терпеть на своей земле присутствие столь наглого, внедрившегося к нам паразита. Не только хитрый немец, но даже известное насекомое в голове неопрятного крестьянина имеет право кричать на весь свет: поглядите, до чего глуп этот добродушный народ! Ему лень взять гребень и вычесаться! На самом священном месте своей особы, на голове, где должна бы помещаться корона этого царя природы, он тысячу лет терпит присутствие таких маленьких с виду, но очень расчетливых и рассудительных насекомых, от которых ему одно беспокойство. Но ясно ли, что этот царь природы глуп в сравнении с ними? Не ясно ли, что он служит естественной и вечной подстилкой для их расы?
Хотя каждый крестьянин только усмехнется, когда услышит об уме колонизующих его голову насекомых и о его крестьянской глупости, и хотя в самом деле какой же ум можно предполагать у такой противной дряни, что гнездится в волосах, но тем не менее попробуйте-ка выкрутиться из этой логической ловушки. Что паразит поступает умно, размножаясь там, где находит себе пищу, это ведь, кажется, бесспорно. Что крестьянин поступает глупо, терпя этого паразита, столь доступного и уловимого, это тоже бесспорно. А стало быть, при некоторой склонности к софистике и в самом деле можно утверждать, что насекомое умнее человека. В немецком презрении к России, несомненно, кроется этот софизм, но столь же несомненно, что мы сами подаем для него очень серьезнейший повод. Золотое ли у нас сердце, как утверждают европейцы из вежливости, или не совсем золотое, но что касается разума, то его действительно во множестве случаев у нас заметно недостает - и в мелочах жизни, и даже в трагических решениях. Ведь сколько ни оправдывайтесь, в самом деле неумно жить в грязи, если можно не жить в ней. Неумно хворать от коросты, если можно не хворать от нее. Неумно терпеть около себя мышей, крыс, тараканов, клопов, блох и пр., до заразных бацилл включительно, если чрезвычайно легко и просто избавиться от подобной нечисти. Не подыскивайте извинений этой и всякой другой неряшливости. Извинения, конечно, найдутся, но они все сводятся к некоторому душевному дефекту. Кроме грязи и насекомых есть множество всяких иных условий, угнетающих жизнь, от которых при достаточном желании было бы легко избавиться. Нетрудно было бы избавиться, например, от сквернословия, загрязняющего язык и душу, или избавиться от пьянства, или от обычая колотить под пьяную (а иногда и под трезвую) руку своих жен и ребятишек, от обычая работать кое-как да как-нибудь вместо того, чтобы хорошо работать, и пр., и пр. Следует признаться, что при всем простодушии и добродушии, при всем здравом смысле, в остроте которого русский человек никому не уступит, все же на обширном пространстве русской жизни в самом деле недостает разумности. Ум есть, но он каким-то образом остается в головах людей и не вкладывается в жизнь, по крайней мере в степени достаточной. Ум есть, но нет накопления его, нет того напряжения, при котором он сам, так сказать, автоматически насыщает пространство. Мало вложить в какое-нибудь
Сохраним наше сокровище - "золотое славянское сердце", но будем стараться о накоплении и другого великого человеческого свойства - именно разумности. Не забудем, что в смысле сердечной мягкости есть множество кротких животных, за которыми нам не угнаться, - агнцы, голуби, бабочки, червячки... Весь травоядный мир отличается большой кротостью, а растения - те совсем вялые, кроме некоторых хищных и паразитных пород. Не забудем, что единственное свойство, высоко поднимающее человека над природой, - это разумность. Не забудем, что в человеческой семье многие дикие племена отличались удивительной кротостью, что не избавило их от истребления. Не "золотое сердце", а именно разум выдвигает высшие человеческие расы над низшими и дает власть под небом. Если имеется какая-нибудь возможность усиливать в себе это высшее свойство - разумность, то, мне кажется, всякий народ должен использовать все способы к тому. Спрашивается, есть ли способы для целых наций сделаться разумнее? Мне кажется, есть. У западных европейцев, может быть, эти способы уже в значительной степени использованы, и они ближе к возможному пределу развития, у нас же, позднее выступивших на арену всемирной цивилизации, в этом отношении есть еще большой простор.
Почему западный человек представляется г-ну Ришпену (и не только ему) более разумным, чем восточный? Потому что разум его из отвлеченной силы вследствие накопления сделался силой действующей, idee force, по определению Гюйо. А это произошло просто вследствие более долговременной умственной гимнастики тех европейских рас, которые случайно, как ближайшие соседи, сделались наследницами древних, умственно богатых цивилизаций. Разумность есть функция мозговой ткани. Эта ткань, подобно мускульной, подчиняется законам подбора и упражнения. Примесь более культурных, более воспитанных рас, несомненно, поднимает умственную силу, как примесь диких и грубых народностей понижает эту силу. Но развивает умственную силу до границ возможного только долговременное, многовековое упражнение. Когда вы бываете в европейской толпе, вы сразу замечаете, что англичане, французы, итальянцы и пр. имеют несколько более широкий череп, нежели малокультурные, например экзотические, народности. Есть и между европейцами малоголовые и плоскоголовые обладатели первобытных черепов, но процент таковых меньше, чем у варваров. Даже на простой глаз, без измерительных приборов, вы видите у культурных европейцев более могучий мозг. Он ими нажит, он усовершенствован ими в ряду поколений, и средством для этого служило так называемое просвещение. На много столетий раньше нас новая Европа усвоила от древней зачатки наук и искусства, а через грамотность - зачатки идей и представлений, свойственных гениальной стадии цивилизации. Если нынешние ученые говорят о материальном количестве электричества, то, может быть, допустимо говорить и о материальном объеме мысли, рассеиваемой в пространстве. Если в душе самоеда, скажем, живет и действуете мыслительных единиц, то в душе киргиза - 2 п, в душе англичанина - 3 п. Естественно, что для тройного объема идей нужно и повышенное число мозговых клеток и волокон, что требует более просторной черепной коробки. И самоедам, и киргизам для того, чтобы поднять умственную силу своих народностей, нужно постепенно втянуть себя в оживленный процесс европейской мысли. Если славянская раса с ее золотым сердцем несколько отстала от западных собратьев в напряжении разумности, то есть простое (притом единственное) средство: втягивать народную массу в жизнь Европы, в блистательное одушевление тамошней интеллигенции, в общее наследие человеческого рода, захваченное покалишь немногими более счастливыми сонаследниками. Мы не самоеды и не киргизы, мы - арийцы и с каким ни на есть, но все же тысячелетним прикосновением к Западу. Более или менее общее у нас с Западом христианство само по себе обладает такой массой идей и представлений, что не могло не быть помимо нравственности и хорошей умственной школой. Наконец, свыше двух столетий мы живем с Европой общей политической, промышленной и культурной жизнью. Для России требуется очень немногое, чтобы поднять разумность народной мысли до ее западного потенциала. Об этом свидетельствует развитие отдельных русских даровитых людей. Не говоря о гениальных наших людях, даже просто талантливые, вроде проф. Мечникова, Ковалевского, Виноградова и пр., пройдя европейскую школу, считаются уже своими на Западе. Их охотно приглашают на университетские кафедры, удостаивают высших ученых степеней. Нет сомнения, что и общей массе народа русского нужно очень немного подвинуться в просвещении, чтобы догнать французов и англичан. Но это немногое непременно должно быть сделано.
Если судьба пошлет нам победу в этой страшной войне, мне кажется, печать должна обратиться с горячим призывом к обществу во что бы то ни стало просвещать народ, развивать в нем высшую разумность. Даже победоносная война обнаружит крайнюю опасность нашей культурной отсталости. Теперь-то мы ясно видим, что владычество немцев у нас было недобросовестным в высшей степени. У себя в Германии немцы за эти двести лет из всех сил старались просвещать народ, ибо для них это был родной народ, который они любили. У нас же они не любили русского народа, который кормил их, а глядели на него с презрением. Оттого у нас запоздало с своей отменой и крепостное право. Оттого запоздало и всеобщее школьное обучение. Оттого в начале XX века мы наименее образованная страна в Европе, особенно в отношении технического труда. Влиятельные немцы умышленно старались держать нас в черном теле и навсегда приурочить к наиболее грубым, чернорабочим формам труда. Немудрено, что при несомненной талантливости русского человека он в массе своей умственно связан, и не только элементарным невежеством, но и общим пониженным запасом идей. Печати следует настаивать на усиленном развитии прежде всего технического образования, ибо только организованный культурный труд в состоянии спасти нас от общего надвигающегося разорения.
Но вместе с техническим образованием необходимо и гуманитарное, и общефилософское (в английском смысле этого слова). Необходимо, чтобы народные массы получали в школах известное развитие ума и вкуса, соответствующее нашему веку, а не какому-нибудь каменному или бронзовому. За все прошлое человеческого рода слишком много приходило в мир великих людей, но народ наш в своих толщах даже не знает об их пришествии. Нужно положить этому конец, нужно соединить дух народный с гениальным сознанием, накопленным в человечестве, как это уже делается в школах Америки и Европы. Попробуйте весь народ сделать грамотным - это не так уж трудно. Попробуйте сделать его хоть немножко образованным. Это тоже нетрудно при настойчивых усилиях. Если весь народ никогда не будет талантлив и никогда - высокоразвит, зато доступное народу хотя бы маленькое образование откроет множество скрытых теперь талантов и блестящих способностей к образованию. Раскопки земли никогда не сделают ее сплошь золотой, но откроют огромные сокровища самородков и золотоносных жил. Наш разум народный, признаем это скромно, далек от завершения, но он может и, следовательно, должен получить всемерное развитие. В несколько десятилетий мы в состоянии догнать Запад, и это очередной долг наших ближайших потомков. Он, к сожалению, не выполнен нашими прадедами, дедами и отцами. Он не выполнен и нами. Но он должен быть наконец исполнен!