Письма мертвой королеве
Шрифт:
— Э-э… — в подобных случаях громовержец становился особенно красноречив. — Бальдр… может, отец и мама все-таки правы? Ну зачем она тебе, в самом-то деле? Добро, если бы еще ее любил. Но разве можно всерьез полюбить того, кого видел единственный раз в жизни невесть сколько лет назад? А тебе не приходило в голову, что на самом деле Хель вовсе не такая, как ты себе вообразил?
— Много ты смыслишь в любви, — скривился Бальдр.
— Да уж наверное, малость побольше твоего, — добродушно хмыкнул Тор. — Женщины по сути своей все одинаковы. Что валькирии, что ведьмы, что богини или ётунши. Разница только в длине косы или в остроте языка. Взять ту же Сиф…
— Которая
— Повтори, что ты сказал, братишка.
— Лишь произнес вслух то, о чем шепчутся все в Асгарде, — ухмыльнулся Бальдр. — У тебя ведь тоже была заветная мечта. А потом отец пригрозил копьем и строго сказал: «Нельзя!». Как послушный сын и верный подданный, ты сделал ать-два к дому Сиф, предложив ей руку, сердце и Мьёльнир. Ой, вот не надо так грозно сверкать глазами. Ну что ты мне можешь теперь сделать? Треснуть молотом по башке? Валяй. Мне теперь ничто не может причинить вреда. Будет занятно проверить, одолеет твоя заветная колотушка матушкины чары или нет. А если не пробьет, что с ним сделается — отскочит назад и треснет тебя по лбу?
Тор от души сплюнул:
— Язык бы тебе выдернуть, чтоб не трепался попусту. Все вокруг него бегают, носятся, как с хрустальной вазой, не знают, в какой угол поставить, а он только нос воротит! Пусть рухнет мир, лишь бы мне дали то, что я хочу!
От внезапного рыка Громовержца мирно проходившая мимо парочка испуганно шарахнулась в сторону, а девушка вдобавок выронила корзинку с цветами. Испуганно захныкал ребенок, в бочках торговца скис эль, а далеко-далеко в безоблачном небе устрашающе шевельнулся отдаленный раскат грома.
— А разве не так? — упрямо наклонил голову Бальдр. — Мы же боги. Мы всегда получаем желаемое. Ты, к примеру, когда-нибудь получишь власть над Асгардом. Хватит сидеть и предаваться пустым мечтаниям, пора что-то сделать и самому. Разве не этого вы все добивались? Для начала, пожалуй, я разойдусь с Нанной. Пусть остается в Брейдаблике или убирается в родной дом к матушке, мне все едино. Да и мне тут больше делать нечего. Раз ничто в мире не в силах причинить мне вреда, отчего бы мне не отправиться на прогулку до Нижнего мира? Давно пора было это сделать, да решимости недоставало.
— Бальдр, это безумие, — Тор постарался сделать свой голос как можно убедительнее. — Никто не отпустит тебя в Нифльхейм…
— А кто в силах мне запретить? — с наигранным удивлением вопросил Бальдр. — Отец? Или, может, ты встанешь на моем пути? Что ж, попробуй.
— Знаешь, у нас уже есть один любитель твердить, что делает только то, что ему по душе — но он хотя бы знает, что за любое хотение надобно платить!.. А теперь еще и второй к нему добавился!..
Споря и препираясь, братья Одинссоны дошагали до участка, отведенного под состязания лучников. Поединок меткости все еще длился, судьи выбирали победителя — счастливчика, что в царском шатре получит золотой кубок из рук самой Фрейи.
Всякий из посетителей ярмарки мог испытать свою удачу, поразив стрелой любую из расставленных в отдалении мишеней и завоевав вторую из предложенных наград. Желающих явить мастерство сыскалось хоть отбавляй. Резавшие воздух стрелы посвистывали весенними ласточками, вонзаясь в расписные диски, качавшиеся на тонких нитях яблоки и оживленные чародейством фигурки чудовищ. На большой стойке висело с десяток больших составных луков, рядом на нескольких столах были рассыпаны помеченные разноцветными перьями стрелы. За порядком на состязаниях надзирал Хермод, куда больше внимания уделявший компании подошедших валькирий, и младшие асы из подручных Тюра, с деловитым видом метавшиеся туда-сюда. Зрители азартно размахивали руками, орали, подбадривая друзей и знакомых, делали ставки, чокались кружками и швыряли носившимся в толпе собакам обглоданные косточки.
Мимо одного из столов зеваки пробегали едва ли не на цыпочках, невольно состроив почтительно-испуганную гримасу. Кто посмелее, подходил ближе, завязывая разговор.
Они все-таки пожаловали на празднество — Локи, его сын Фенрир, и их дамы, Сигюн и Рататоск. Обернувшаяся по случаю гулянки девицей белочка принарядилась, нацепив на себя все браслеты и ожерелья из своих запасов, отчего всякий шаг сопровождался тонким серебряным перезвоном. Сигюн выбрала один из луков, прищурилась и, как ни странно, попала точно в цель, сбив с перекладины глиняного зеленого тролля. Засмеявшись, Сигюн принялась подбивать пасынка на состязание. Фенрир тряс лохматой головой, отнекивался, дурашливо скаля зубы, но поддался на уговоры, когда к Сигюн присоединилась Рататоск. Здоровенный лук в руках волкодлака казался тонкой веткой, и угрожающе заскрипел, когда Фенрир принялся натягивать тетиву. Локи, прервав беседу с кем-то из альвов, оглянулся посмотреть на стрелков — и Тору в бессчетный раз бросилось в глаза, до чего же несхожи стоящие рядом отец и сын. Гибкая смертоносная плеть, что и впрямь способна перешибить любой обух, и еле сдерживаемая звериная мощь, прущая напролом, сметая любые преграды.
Стреляли по яблокам на нитях. Выпущенная асиньей стрела чисто перерезала нить в двух пядях от черенка, Фенрир же угодил в сам плод, бешено завертевшийся на веревке. Вокруг зашумели, поздравляя Сигюн, и даже ее супруг изволил похлопать в ладоши. Сигюн преувеличенно глубоко раскланялась, взмахнув длинными рукавами платья. Солнце запуталось в ее рыжеватых локонах, вспыхнуло на золотой повязке и длинных серьгах-оберегах.
— Смотри, как она счастлива, — подал голос притихший было Бальдр. — Ее мужа боятся, уважают и втайне завидуют ему, а она — она с ним счастлива. Почему? Чему может радоваться все это скопище, явившееся на дармовое угощение, отлично знающее свою судьбу? Спорим, брат, им все едино, по какой цели стрелять — по дереву, летящей птице или живому человеку? Так давай устроим им развлечение, которого они до смерти не забудут!
— Бальдр, стой! — в голос заорал Тор, сообразив, какая безумная идея взбрела во вздорную голову младшего братишки. — Стой, кому говорю!..
Поздно. Наклонившись, Бальдр легко проскользнул под алыми и зелеными лентами, ограждавшими поле, оказавшись на стрельбище. Шальная стрела вонзилась глубоко в землю у его ног, кто-то встревоженно ахнул, а Бальдр направился прямиком к неровному ряду мишеней, на ходу выкрикивая:
— Ну же, друзья мои! Стреляйте, чего вам страшиться? Ваши стрелы не причинят мне вреда, как никто и никогда не сумеет причинить вреда Асгарду! Наш царь поклялся в этом, а разве великий и всезнающий Один когда-нибудь нарушал свои клятвы?
— Да неоднократно, — пробормотал себе под нос Локи. — Только этим он и занимается, сколько его помню. Тор! — он слегка повысил голос. — Почему бы тебе не пойти и не уволочь этого крикуна, покуда он не испортил праздник?
— Легко сказать, — дернул литым плечом Тор. — Сам иди.
— Чей он родич, твой или мой? — отпарировал Локи. — Смотри, если он допрыгается, спросят с тебя.
— Отец даровал ему неуязвимость, — напомнил громовержец. — Пусть развлекается.
— А отсыпать дорогому сынку лишнюю пригоршню разума Один что, пожалел? Или у него запасы кончились?