Письма, несущие смерть
Шрифт:
Кто-то издевался надо мной.
В тот день в своем кабинете, листая газеты и журналы, я наткнулся на письмо. От Вирджинии. После таинственного послания, написанного невидимыми чернилами, я не видел ее и не получал от нее никаких весточек.
Дорогой Джейсон!
Просто захотелось черкнуть тебе пару строк. Желаю удачи. Пол передает тебе привет.
Вирджиния
Я
В твоем доме. Сегодня вечером.
Она узнала что-то важное и нашла способ поделиться со мной. Я позволил себе помечтать. Настроение резко улучшилось. Я сложил ее письмо и положил в карман. И ничего не писал все утро: несколько часов читал журналы, спокойно пообедал со Стэном в кафетерии, покинул кабинет рано и поехал домой. Я знал, что ждать придется долго, но не смог усидеть на работе. Уж лучше метаться по собственному дому. Кроме того, надо было успеть хоть немного прибраться. Я действительно запустил дом.
Я убрал гостиную, кухню, спальню, кабинет, ванную комнату. Приготовил макароны с сыром. Вымыл посуду.
Я ждал.
Я смотрел телевизор. Я ждал.
В дверь зазвонили лишь в двенадцатом часу. Я открыл и увидел их всех: Вирджинию и гостей с моей первой вечеринки. Я пригласил их войти и впервые осознал, что большинство этих мужчин и женщин кажутся мне знакомыми. Нет, не потому, что я встречался с ними на десятом этаже или на той вечеринке, а потому, что я видел их… где-то еще. Раньше.
Входя, Эрнест сердечно пожал мне руку. Он казался особенно знакомым. Он был похож на… Эрнеста Хемингуэя.
И почему я заметил это только сейчас?
Я внимательнее вгляделся в вереницу Писателей Писем. Некоторых я не определил, но не зря моей специализацией в колледже была литература. Во многих я признал знаменитых писателей. Лео с длинной густой бородой вовсе не походил на старого хиппи; он был похож на… Льва Толстого. Низкорослый горбатый Александр? Александр Поуп. Джеймс? Джеймс Болдуин. Билл? Уильям Берроуз.
Я повернулся к Вирджинии:
— Вы Вирджиния Вулф.
Она кивнула.
— А вы не знали? — хихикнул Берроуз, заметив мое изумление. — Вы не так сообразительны, как мы думали.
— Заткнись, — оборвала его Вирджиния.
— Сука.
У меня кружилась голова. Можно ли как-то тактично спросить о том, что меня волновало? Я ничего не придумал и просто выпалил:
— Что вы такое? Вы мертвы. Вы все мертвы. Вы… призраки?
Они дружно рассмеялись.
— Никто не умирает, — сказал Толстой с сильным акцентом.
— Не здесь, — добавил Амброз Бирс.
— Вы исчезли. Примерно в 1914 году. Никто не знает, что с вами случилось.
Он развел руками:
— Вы теперь знаете.
— Вирджиния, вы совершили самоубийство. — Я повернулся к Хемингуэю. — Вы тоже.
— Я отозвалась на письмо, — тихо сказала Вирджиния.
— Я выследил подонка, который не отставал от меня двадцать лет, — сказал Хемингуэй. — Таких вы теперь называете упорными преследователями. Но когда я попытался встретиться с ним лицом к лицу, — он скривился, — то оказался здесь.
— Здесь? — тупо повторил я, начиная понимать, что город, в котором я живу, совсем не тот, каким я его считал. Вероятно, корпорация контролировала не только здание, в котором я работал, и не только комплекс, в котором я жил. Я вспомнил, как необъяснимо опустели улицы Бри, когда я начал работать на корпорацию. Я вспомнил свое ощущение, будто соседние дома — необитаемые оболочки, а я — единственный, кто живет на этой улице.
— Никто из нас не умер, — объяснил Джон Чивер. — Мы все попали сюда, как вы; нас обманули, заманили или наняли. Мы читали или смотрели по телевидению о своей предполагаемой смерти, но это неправда. Мы не знаем, чьи тела находили, не знаем, как организовывали наши смерти, как одурачивали наших близких. Однако правда в том, что мы живы и здоровы, обитаем в этом… месте. Кто-то по какой-то причине состряпал обстоятельства нашей гибели.
— Но…
— Живы ли мы? — В глазах Чивера засверкали озорные огоньки. — Нет худа без добра. Мы не стареем. Мы все в том возрасте, в каком попали сюда. Как и вы. Многие из нас взялись за перо в надежде на бессмертие и, по иронии судьбы, бессмертие, похоже, обрели. Благодаря нашим произведениям.
— Эпистолярным произведениям, — презрительно уточнил Толстой. — Самому эфемерному из всех видов литературы.
Я попытался собраться с мыслями.
Вирджиния коснулась моей руки.
— Мы воспользовались шансом навестить вас. Они знают, что мы здесь, и будут следить за нами еще пристальнее… и за вами. Я хотела прийти одна, но… — Она покачала головой.
— Мы тоже захотели навестить вас, — сказал Эрнест.
— Вы очень могущественны, — повторился Джеймс Болдуин.
— Вы — единственный, кто может помочь нам, — сказала Вирджиния. — Вы — единственный, кто может покончить со всем этим. Я подумала об этом, как только увидела вас, особенно после того, как прочитала ваше сочинение и стала свидетелем вызванной вами паники. Они это тоже знают. Вот почему они занимают вас ерундой, вот почему они не поручают вам важных дел.
— Кто они? — спросил я.
— Старейшины, — ответил Томас Манн.
— И возможно, тот, кто стоит за ними.
Верховный Писатель Писем Стэна.
— Туман сгущается, — заметила Джейн Остин, стоявшая у распахнутой двери, и, услышав ее слова, гости переполошились.
Я вспомнил Шеймуса и задрожал, холод пронзил меня до самых костей. По-моему, все остальные отреагировали так же. Молча, но очень быстро они развернулись и направились к двери. Каждый на секунду останавливался попрощаться со мной, поблагодарить, пожелать мне удачи, коснуться меня. Они были здесь всего несколько минут, но за эти короткие минуты я узнал больше, чем за весь прошедший год. Смысл того, что я обнаружил, сбивал с ног.