Письма от женщин, которые любят слишком сильно
Шрифт:
Первое письмо Мойры прекрасно описывает одну из многочисленных детских травм, которые во взрослой жизни приводят к зависимости от отношений. Смерть ребенка неизбежно бьет по всем членам семьи и в определенной степени всегда отражается на их отношениях друг с другом. Оставшимся членам семьи очень повезет, если они смогут осознать и проанализировать свое чувство вины, боль и страх перед возможными новыми утратами, и использовать общее горе для углубления и прояснения отношений друг с другом. Однако слишком часто вместо этого люди замыкаются в себе и избегают проявления своих чувств из вполне естественного страха полюбить и снова потерять. Когда это происходит, оставшиеся в живых дети берут на себя ответственность за восстановление семейного благополучия, и эта ноша может оказаться невероятно тяжелой.
Мойра испытывала чувство вины за то, что осталась в живых, а также потребность быть идеальным ребенком, чтобы компенсировать утрату родителей. И то, и другое – распространенные реакции среди детей, потерявших брата или сестру, и они зачастую достигают такой степени, что семья теряет способность справиться с болью от потери ребенка. Однако Мойра пережила горе гораздо более сильное, нежели смерть брата. Со смертью брата развалилась и «умерла» вся ее семья, вся ее система поддержки. Агония долгой мучительной смерти брата стала слишком сильным испытанием для отношений между родителями. Будучи не в силах оплакать и болезнь, и смерть сына, родители Мойры стали искать утешения в отношениях вне брака. Их развод и поспешный второй брак заставили Мойру почувствовать себя брошенной. Она попыталась заглушить собственные отчаянные чувства утраты и скорби, сосредоточившись на попытках исцелить боль родителей. Когда ее усилия стать идеальным ребенком, чтобы «спасти» их всех и вернуть былое счастье, провалились, она с удвоенной силой принялась исцелять собственную боль и… ощущение провала только росло.
Алкоголизм не создает проблем, он лишь усиливает
В кругах специалистов, занимающихся терапией зависимостей, ходит очень мудрая поговорка: «Алкоголизм не создает проблем у человека, в отношениях или в семье, он лишь усиливает уже существующие проблемы». Эта аксиома применима не только к алкоголизму, но и к любым стрессовым ситуациям в семье, которые открыто не признаются и не обсуждаются, в том числе к ситуации в семье Мойры и к ней самой. Есть все основания полагать, что у ее родителей были проблемы в отношениях (в частности, связанные с отсутствием искреннего открытого общения) еще до смерти брата. Эта трагедия лишь усилила последствия их неспособности быть искренними друг с другом. И могу предположить, что потребность быть «хорошей» сформировалась у Мойры еще до болезни брата. Его смерть усилила эту потребность и превратила ее из черты характера в изъян. Ее перфекционизм был попыткой контролировать то, что не поддается контролю (в данном случае, распад семьи). Она неизбежно перенесла свой страх перед неконтролируемыми ситуациями (и сопутствующее влечение к ним из-за потребности их исправить) во все аспекты своей взрослой жизни. Она использовала весь арсенал поведенческих приемов, применявшихся ею в этой старой и хорошо знакомой борьбе, в своих отношениях с мужчинами, детьми, друзьями и коллегами по работе.
Следующее письмо Мойры (написанное в ответ на мою просьбу использовать ее первое письмо в этой книге) начинается с опасений, столь распространенных среди женщин, которые любят слишком сильно, по поводу возможной предрасположенности ее дочери к зависимости от отношений. Перестав сосредоточиваться на партнере, зависимые от отношений люди очень часто обращаются к своим детям и теперь стараются «исправить» именно их.
Это второе письмо прояснило, что проблемы с контролем и борьбой за власть давно присутствовали в семье Мойры и что под видом «помощи» она использует те же подходы в отношениях с близкими людьми. Более того, это письмо демонстрирует ее железную волю в межличностных отношениях, но также показывает, что эту железную волю можно успешно скрывать, по крайней мере от самой себя, попеременно играя роль то помощницы, то жертвы.
Мойра застряла в очень старой, давно устоявшейся модели поведения в отношениях с другими людьми. Эта модель не работает и не приносит счастья, к которому так стремится Мойра, но она не может остановиться. Сама модель ее поведения оказывает на Мойру определенное давление, а под давлением Мойра не умеет действовать иначе, чем по этой модели.
Уважаемая Робин!
Дети только что вернулись домой, проведя три недели со своим отцом. Они не виделись с ним со времени нашего развода пять лет назад. Трехнедельная разлука всем нам пошла на пользу, особенно мне, так как у меня была возможность подумать о том, как моя «слишком сильная любовь» отразилась на них. Ваша просьба использовать мое письмо навела меня на мысль, что это заболевание, возможно, передается по наследству. Дочь – мой первый ребенок, и она стала искуплением за то, что я осталась в живых, вышла замуж и завела семью, хотя брат не дожил до переходного возраста. При рождении у нее был вес 4700 г и рост 60 см. Все медсестры и многие врачи, которых я даже не знала, заходили ко мне в палату, чтобы поздравить меня с рождением чудесной малышки. Я была на седьмом небе от счастья. Я доказала родителям, что все могу делать идеально, даже родить. Она была идеальным ребенком. Она была красавицей. Она всему быстро училась. В магазинах и на улице незнакомые люди останавливали нас, чтобы сделать ей комплимент. Мой отец был без ума от нее, но мать вела себя так, будто внучка ей не родная, и даже не разрешала ей называть себя бабушкой.
Теперь я понимаю, что не позволяла мужу слишком много общаться с ребенком. Я была убеждена, что он не способен дать ей то, что ей необходимо. Лишь я могла окружить ее любовью и всему научить. Бедняжка! Когда она пошла в школу, ее тут же перевели в класс для одаренных детей, и она вновь стала оправданием моего существования. Я не радовалась и даже не особенно удивилась, потому что ожидала этого от нее. В конце концов, ведь она моя дочь. Разве может быть иначе? Когда она была в шестом классе, я вернулась в университет, чтобы получить степень магистра. Она настояла на том, чтобы я вела учет наших с ней оценок, и сравнивала их. Разумеется, я училась на «отлично». У нее была пара четверок. Учительница вызвала меня в школу. Ей казалось, что моя дочь несчастна, хотя у нее не было на то никаких оснований. Уже тогда все шло не так.
Сейчас ей пятнадцать, и она далеко не идеальный ребенок. В прошлом году ее не аттестовали по двум предметам. Дочь отказывается верить в то, что она красива, хотя мальчишки постоянно вьются вокруг нее. Я много раз пыталась сказать ей, что она прекрасный человек, но она отказывается меня слушать. Робин, неужели большинство таких женщин, как я, передают эту болезнь своим дочерям? От одной только мысли мне становится страшно. Со стороны кажется, будто моя дочь любит недостаточно, в том числе себя, но я подозреваю, что она, как и я, «любит слишком сильно». Пожалуйста, скажите мне, так ли это по вашим наблюдениям. Я чувствую себя такой виноватой. Я очень люблю ее и страшно за нее боюсь. Она никогда не согласится пойти к психологу, и прежде чем настаивать на этом, я подожду результатов этого школьного года. Я разобралась в себе; возможно, сам этот факт поможет и ей.
Кроме того, я должна рассказать вам о том, как я выбирала себе мужей, потому что я только недавно поняла, что я наделала. Первый раз я вышла замуж в семнадцать лет. Ему было тридцать. Мой отец очень богат, а я вышла за человека, работавшего на бензоколонке. Один этот факт уже о многом говорит. Я думала, что смогу сделать из него другого человека, и, разумеется, из-за моих попыток мы оба страдали. Отец помог нам переехать, чтобы муж мог на него работать с перспективой в будущем стать руководителем одной из отцовских компаний. Однако этого никогда бы не произошло. Мой муж никогда не был достаточно хорош ни в глазах отца, ни в моих собственных. У него не было нужного образования, и он не мог стать мужской версией меня и заменить моего умершего брата, но, боже, как мы на него давили! Он не выдержал этого давления и стал поднимать на меня руку. Наш брак в результате распался, хотя и продлился одиннадцать с половиной лет.
Уже через месяц после развода я познакомилась со своим вторым мужем. Когда ему было восемнадцать, он женился, но на момент нашего знакомства уже семь лет находился в разводе. У него был четырнадцатилетний сын, который жил с ним с семи лет. Целых два человека, которых можно было «исправить»! И мой муж, и его сын были наркоманами, хотя я тогда этого не знала, а, возможно, просто не хотела замечать. Они употребляли кокаин. Пасынка один раз задержали за торговлю наркотиками, а муж почти год не работал из-за своей зависимости. Хотя мы вместе прожили пять лет, я, наконец, поняла, что пора с этим покончить. Второй муж тоже поднимал на меня руку, и однажды меня даже госпитализировали из-за того, что во время ссоры он ударил меня по голове и повредил мне барабанную перепонку. Сейчас я вспоминаю обо всем этом и понимаю, почему так долго оставалась с этими мужчинами. У них было слишком много изъянов, и им обоим (на мой взгляд) нужна была женщина, которая бы о них заботилась – такая, как я!
Я пишу все это, потому что знаю, что вы меня поймете. Все мои друзья были бы в шоке, узнай они, насколько я не контролирую ситуацию. Они всегда обращаются ко мне за помощью. Приятно наконец кому-то открыться и признаться, что я далека от совершенства.
Прочитав во втором письме Мойры о том, что ее пасынок и второй муж употребляют кокаин, я ответила ей, посоветовав походить на встречи Ал-Анон [7] , чтобы не только лучше понять химическую зависимость [8] и свою беззащитность перед ней, но и забыть, наконец, о проблемах своей дочери и сосредоточиться на собственных. Ее ответ, который я привожу ниже, показывает серьезность ее заболевания: ее жизнь полностью вышла из-под контроля, и она до сих пор отказывается усмирить своеволие, чтобы получить необходимую помощь. Хотя Мойра настаивает на том, что помощь необходима ее дочери, она продолжает верить в то, что в одиночку и в тайне от всех справится со своими собственными проблемами.
7
Я посоветовала Мойре обратиться в Ал-Анон (Al-Anon, сообщество родных и друзей алкоголиков) вместо Нар-Анон (Nar-Anon, сообщество родных и друзей наркоманов) или К-Анон (C-Anon, сообщество родных и друзей жертв кокаиновой зависимости) по двум причинам. Во-первых, у нее гораздо больше шансов найти группу Ал-Анон неподалеку от дома, так как у этой организации более развитая сеть. Во-вторых, Ал-Анон существует намного дольше других, а потому у некоторых членов этого сообщества может быть гораздо больше опыта и успехов в исцелении зависимости, чем в более новых программах. У всех этих программ одни и те же подходы к
8
Химической зависимостью называют пристрастие человека к любым психоактивным веществам, оказывающим пагубное воздействие на психику и (или) организм человека, потребление которых человек не в состоянии контролировать. К психоактивным веществам относят любые вещества, оказывающие наркотическое воздействие – наркотики, алкоголь, некоторые ненаркотические лекарственные препараты, никотин, кофеин и т. п. – Прим. ред.
Уважаемая Робин!
Мысли, которые я изложила в письмах к вам, мучили меня столько лет, что я готова была взорваться. Я всегда считала, что никто никогда по-настоящему не поймет меня, но потом я прочла книгу «Женщины, которые любят слишком сильно». На мой взгляд, наши страдания могут по-настоящему понять лишь те, кто сам их испытал. Раньше я думала, что слишком сильно любить невозможно, и потому старалась выплескивать все больше и больше любви, не понимая, что мое сердце, душа и сама моя сущность практически исчерпаны. Видимо, некоторые из нас не в состоянии поднять глаза вверх, к свету до тех пор, пока не ударимся о самое дно. У меня есть близкий друг, который всегда качает головой и цинично называет меня «причиняющей добро» и «страдалицей». Мне он кажется бездушным человеком, но собой он вроде бы доволен, так что кто знает? Мы – две крайности, а хотелось бы золотой середины.
Сейчас самое крупное препятствие к моему исцелению практически напрямую связано с вашим упоминанием Ал-Анон. За мной безудержно ухаживает второй муж. Когда мы расстались в марте прошлого года, с его стороны было много обиды, а с моей – грусти. Я была сломлена и истощена жизнью под одной крышей с наркоманами, пока я отчаянно старалась защитить себя и своих детей от зависимости Уилла и Билли. Моим детям тогда было пятнадцать и двенадцать, а это очень сложный возраст. Кроме того, я в любой момент могла потерять работу учителя, если бы в школе узнали о моей связи с наркоманами. Уилл и Билли неоднократно поднимали руку на меня и детей. Уилл однажды колотил по моей новой машине бейсбольной битой, пока мы с сыном сидели внутри. Ремонт обошелся мне в тысячу долларов. Непосредственно перед нашим расставанием Уилл снял с нашего общего счета двадцать тысяч долларов на наркотики. Мы с ним не виделись и не общались до прошлого месяца. Билли отправили к его родной матери в Аризону. Его дважды арестовывали за наркотики, и у него были серьезные неприятности. Он не видел мать с тех пор, как ему было семь. Теперь Уилл живет один. Он постепенно возвращает мне деньги и вещи, которые у меня украл. Практически каждый день он звонит и убеждает меня, что он изменился. Говорит, что понял, чт'o потерял и т. д. и т. п. Он меня убивает! В понедельник сыну исполняется тринадцать, и Уилл передал для него подарок, хотя сам всегда ревновал меня к сыну и плохо к нему относился. Как-то раз мы запретили детям пить после ужина холодный чай [9] . Уилл застукал сына с полным стаканом и вылил чай ему на голову. Представляете, насколько это жестоко и унизительно для ребенка! Какая мать позволила бы своим детям и дальше так жить? Когда я начинаю жалеть Уилла, я стараюсь почаще вспоминать о таких случаях. Я стараюсь видеть не несчастного одинокого мужчину, а того, чья зависимость очень многим причинила боль. Мне постоянно снится один и тот же кошмар: будто я оказалась на дне глубокой ямы вместе с Уиллом. Я пытаюсь выбраться, но Уилл держит меня за ногу. У меня ломаются ногти на руках и кровоточат пальцы. Все дети, включая Билли, наверху. Они плачут и говорят, что я обещала о них заботиться. Иногда наверху вместе с ними я вижу даже нашу собаку. А Уилл на дне, он держит меня и заверяет, что любит меня. Я просыпаюсь совершенно обессиленной. Он до сих пор не работает и до сих пор употребляет наркотики, хотя и говорит, что не прикасался к ним с июля. Я слышу кокаин в его голосе. Я знаю все признаки.
Второе препятствие – мой первый муж. После того, как мы расстались с Уиллом, он начал присылать алименты, чего не делал с тех пор, как я второй раз вышла замуж. Этим летом он впервые после нашего развода увидел детей. Звонит не реже двух раз в неделю, подолгу со мной разговаривает, а потом я спрашиваю его, не хочет ли он поговорить с детьми. Он отвечает: «Да, только передай им, чтобы побыстрее. Я звоню по межгороду». Он просит меня считать брак с Уиллом пятилетним отдыхом от него. Говорит, что «мы должны быть вместе». Они оба сводят меня с ума. Я встречаюсь с другими мужчинами, но сейчас пытаюсь сделать перерыв. Я слишком устала от мужчин.
Теперь об Ал-Анон. Робин, больше всего я боюсь потерять контроль над собой и над ситуацией. Именно поэтому я не пью и ни разу в жизни не пробовала наркотики. Я понимаю, что Ал-Анон – это группа взаимопомощи, но своими глазами видела, как люди становятся зависимы от встреч «Анонимных алкоголиков», религиозных групп и т. п. Я не хочу терять контроль над собственной жизнью. Сейчас я отношусь так к любому виду психотерапии. Мне кажется, что она равнозначна признанию поражения, а я еще не чувствую себя поверженной. Уверена, что я почувствую себя сильнее, если буду справляться в одиночку столько, сколько смогу. Забавно: я всегда была с мужчинами, чтобы не быть одной, но не понимала, насколько мне одиноко, когда я нахожусь рядом с ними. Сейчас я хочу по-настоящему побыть наедине с Мойрой, чтобы понять, каково это. Иногда это потрясающее ощущение: я чувствую себя сильной и способной на все. Бывает, что я немного срываюсь, но ненадолго. Чуть было не забыла поблагодарить вас за совет по поводу дочери. Я постараюсь «отпустить» ее, хотя это так сложно. Плоть от плоти моей, и все такое. Я не перестану стараться. Спасибо.
9
В данном случае речь идет о популярном прохладительном напитке, а не об обычном чае, который заваривают. – Прим. ред.
Всю свою взрослую жизнь Мойра находилась в отношениях с тем или иным мужчиной, а то и с несколькими сразу, как дело обстоит сейчас. Эти мужчины могли быть женаты на других женщинах, могли принимать наркотики, поднимать на нее руку или же попросту быть неадекватными, но они всегда были в центре ее внимания. Они отвлекали ее от собственной жизни, полной постоянной боли и чувства вины. Если и требуется какое-нибудь доказательство того, что Мойра прочно увязла в зависимости от отношений, то ее последнее письмо вполне можно считать таковым: в нем гораздо больше внимания уделяется всем «им», чем самой Мойре. Пока она продолжает использовать свои отношения с мужчинами для того, чтобы избежать построения более глубоких отношений с собой, она не исцелится. Мойре необходимо на какое-то время забыть о мужчинах и их проблемах, и полностью принять собственную жизнь. Когда она полностью осознает, что ни один мужчина никогда не станет решением ее проблем, она перестанет быть пленницей сложившихся в ее жизни моделей поведения.
Сопротивление участию в программе исцеления вызвано прежде всего нашим стремлением сохранить иллюзорный контроль над обстоятельствами нашей жизни, а не страхом стать зависимыми от источника помощи.
Неудивительно, что Мойра, учитывая ее зависимость от мужчин, тем не менее пишет о страхе перед зависимостью от определенного подхода к исцелению. Невероятно парадоксален отказ Мойры обращаться за помощью из-за того, что она опасается потерять контроль над своей жизнью. Трудно представить себе жизнь более неуправляемую, чем ее собственная. Однако Мойра уверена, что очень скоро она самостоятельно справится с проблемой, используя лишь силу воли. Каждый зависимый человек способен контролировать свою зависимость некоторое время, но весь мой опыт, как профессиональный, так и личный, говорит о том, что постоянный контроль с помощью силы воли (то есть своеволия) – смертельная иллюзия, а исцеление наступает лишь тогда, когда на смену своеволию приходит смирение. Для большинства людей в нашей культуре своеволие равнозначно силе и решимости, а смирение ассоциируется со слабостью характера. До определенной степени так оно и есть, но для многих из нас в жизни наступает момент, когда мы должны признать, что наших личных ресурсов не хватает для того, чтобы преодолеть наши трудности. И тогда мы должны быть готовы обратиться за помощью к другим людям, понимающим суть наших проблем, и поделиться с ними своими тайнами. Это не слабость. Это смирение, и благодаря ему мы находим в себе невероятные силы. Я вынуждена предсказать, что Мойра самостоятельно не сможет серьезно изменить свою жизнь, – изменить настолько, насколько это необходимо для ее исцеления. Без поддержки со стороны других людей, прошедших через те же трудности, что и она, у Мойры не будет необходимых ресурсов для полного исцеления.
Страх оказаться зависимым от определенного источника помощи довольно распространен среди людей с самыми разными видами зависимости. Например, алкоголики зачастую заявляют, что они боятся «зависимости» от «Анонимных алкоголиков» и именно поэтому не хотят участвовать в этой программе. Но назвать человека зависимым можно только в том случае, если его жизнь становится все более и более неуправляемой. Если участие в программе «Двенадцать шагов» позволяет человеку сделать свою жизнь более управляемой, а не наоборот, то это не зависимость, а исцеление. Нежелание участвовать в подобных программах чаще связано с нежеланием отказаться от иллюзии контроля, а также с гордыней и своеволием, чем с искренним страхом стать зависимым от источника помощи. Еще одна распространенная причина нежелания участвовать в программе исцеления состоит в том, что мы просто не готовы отказаться от самой зависимости.