Письма с острова Скай
Шрифт:
Я уже видела в тебе растущие сомнения — по тому, как ты уклонялся от расспросов о вашей группе. По тому, как ты пожал плечами, когда я сказала, что нам повезло, раз мы сумели встретиться. И поэтому я не могу не злиться на Финли — ведь он усугубил твои сомнения, внушил тебе, будто находиться здесь, со мной — плохо.
Потому что, Дэйви, на земле нет более важного места для тебя. Ты мое дыхание, мой свет, ты тот, к кому летит мое сердце. Ты говорил, будто боишься стереть то, что у меня было с Йэном. Не хочешь соревноваться с памятью. Не желаешь быть мужчиной в меньшей степени, чем был он. Но, Дэйви, его нет. И я не сижу
Улица Ренуар, 21, Париж, Франция
25 сентября 1916 года
Сью!
Я вернулся в Париж, и кого, как ты думаешь, я тут встретил? Плиния, Харри, Козырька, Прыща и еще нескольких ребят! Они все разбили лагерь в штабе на улице Ренуар, а прибыли лишь вчера.
Только я начал думать, что в Полевой службе становится скучновато, как возник интересный вариант. Французы просят, чтобы небольшая часть наших ребят отправилась в – рядом с – . Судя по их словам, в том районе санитарам стало слишком рискованно транспортировать раненых на носилках до безопасного места. Поскольку фрицы заняли близлежащий холм, дорога к посту легко просматривается и простреливается. Поэтому они хотят, чтобы от поста до самых окопов ездило несколько быстрых фургонов «скорой помощи». Этот маршрут пролегает куда ближе к фронту, чем любой другой наш маршрут до сих пор. И работать придется по ночам.
Вместо того чтобы посылать туда всю «Группу Один», создается совершенно новое подразделение, командовать которым назначили нашего старого доброго Плиния. Ему велено подыскать новых рекрутов, а Плиний упрямо стоит на том, чтобы в его отряде были только самые ловкие и надежные ветераны из всех. Сейчас он хочет набрать несколько парней из «Группы Один», а недостающих водителей пришлют либо из других групп, либо дадут кого-то из новичков. Мы все наслышаны о том районе и знаем, что работать там непросто. Нужно быть быстрым и сообразительным.
Поскольку твой преданный слуга и быстр, и сообразителен (и, полагаю, достаточно безрассуден), Плиний пригласил в свой отряд и меня! Ты можешь в это поверить? Это же не только именно то, чего мне не хватало, но еще и все мои приятели с Харри во главе окажутся вместе со мной. Думаю, будет здорово!
Должно быть, французы планируют большой рывок, так как готовят много фургонов «скорой помощи». Мы ждем, когда прибудет оставшаяся часть отряда и доставят наши новенькие тарантасы. А пока отдыхаем и набираемся сил.
Напишу еще попозже!
Улица Ренуар, 21, Париж, Франция
27 сентября 1916 года
Только получил твое письмо, что ты написала в поезде. Не волнуйся из-за брата — фингалы мне ставили и раньше. Он просто хочет тебя защитить. Ты ведь его единственная сестра. Я понимаю. Любой брат потерял бы над собой контроль, узнав, что его сестра встречается с американцем! Не забывай, мы тут все преступники и ковбои. Надеюсь, вы с ним помирились после твоего возвращения на Скай. Уверен, что помирились. Братья и сестры не могут долго сердиться друг на друга. Тем более если это Финли и ты.
И, Сью, хоть я и вправду был разочарован, верь, что не в тебе. Да, Полевая госпитальная
Поверь, все разочарования были забыты в тот миг, когда моя голова очутилась у тебя на коленях. Я говорил, что, увидев твое имя на двери квартиры, почувствовал, будто вернулся домой. И, Сью, для меня это было более чем достаточно. Знать, что здесь, во Франции, я делаю нечто стоящее и что ты ждешь меня в Шотландии, — это все, что мне нужно.
Что ж, после всех треволнений насчет новых рекрутов нам прислали лучших из лучших. Например, Рекс Редман — каскадер-велосипедист, Лео Николс — пилот высшего класса. Он раньше летал в эскадрилье «Лафайет». А лично мне больше всех нравится автогонщик Рой Янссон. Я видел, как он ездит на гонках в Чикаго. Представляешь, Янссон разгоняется до ста миль в час!
К нам потекли понемногу водители из других групп. Любой, кто сделал себе имя в своем подразделении, получает рекомендацию для зачисления в наш отряд, который неофициально зовется «Парни Плинстона». Нам обещают самые горячие точки.
Мы выдвигаемся завтра или послезавтра, поэтому не знаю, когда смогу написать снова. У Харри стопка писем, чтобы отправить Минне, попробую подсунуть туда и свой конвертик.
4 октября 1916 года
О Сью! Я рожден для этого! Ты не представляешь, какой я испытываю восторг. Да, я тружусь больше, чем когда-либо, и в конце дня устаю как собака, и да, я понимаю, что моя работа — детская забава по сравнению с тем, что совершают парни на огневых рубежах, но это именно то, что мне нужно.
Мы делаем рейсы только к двум постам, к обоим можно подъехать по одной-единственной дороге, прямой, как стрела, и почти такой же узкой. Укрытий фактически никаких на всем ее протяжении, и фрицы недавно заняли позицию, с которой им проще простого подстрелить любого, кого они там заметят. Раньше носилки таскали по этому маршруту вручную, и фрицы успели подбить немало санитаров, прежде чем французское командование сообразило, что делать.
Получив вызов, мы стартуем в направлении поста. На дороге есть древний сарайчик, который стоит примерно там, где проходит граница между зоной обстрела и относительно безопасной зоной. При приближении к этому сараю наступает момент, когда надо выбросить все страхи в окно и раскочегарить драндулет по максимуму.
Мы не можем думать, пока едем по этому коридору смерти, не можем сосредотачиваться, не можем рассуждать. Мы просто смотрим на земляную насыпь перед крайней траншеей, которая означает конец коридора, и забываем про все остальное. Чтобы проехать по этому участку, требуется всего двадцать шесть секунд, но воспринимаются они как двадцать шесть минут, и поэтому мы придумали отсчитывать их вслух. Вчера я уложился в двадцать пять.
Бог мой! Да разве Козырек будет счастлив, торгуя машинами, когда все это останется позади? А сможет ли Харри довольствоваться преподаванием ноющим юнцам? Не знаю, как любой из нас согласится делать что-либо иное, не дающее этого чувства непобедимости.