Письма
Шрифт:
Надеюсь, результаты моих усилий вас не слишком разочаровали.
1. «Матушка родная/Разве только по усам опознает детку!» («Бомбадил катается на лодке» из сборника «Приключения Тома Бомбадила»). Ср.: «Асы те отдали Хрейдмару клад и туго набили шкуру выдры и поставили ее на ноги: тут должны были асы насыпать золота и прикрыть шкуру снаружи; а когда это было исполнено, подошел Хрейдмар и увидел, что торчит волосок от усов, и приказал прикрыть» («Сага о Волсунгах», пер. Б. Ярхо).
2. «...Сели, стали смаковать новости да сплетни/От Курганов и до Гор; о торговле летней... / Слухи странные из Бри, байки кузни-хлева...» («Бомбадил катается на лодке» из сборника «Приключения Тома Бомбадила»). Ср.: «From mulne ant from chepinge, from smidde ant from ancre hus me tidinge bringed» («С мельницы и с рынка, с кузни и из отшельнической хижины доходят слухи»). («Ancrene Wisse», под ред. Дж. Р. Р. Толкина. «Общество по изданию ранних английских текстов», 1962, стр. 48; пер. из «Ancrene Riwle» M. Б. Салю, «Берне энд Оутс», 1955, стр. 39).
238 Из
[Тетя Толкина, по всей видимости, предложила вернуть присланный ей племянником чек, чтобы деньги можно было потратить на покупку инвалидной коляски для жены Толкина Эдит, страдающей артритом.]
Касательно вашего благородного и самоотверженного предложения. Обналичьте чек, будьте так добры! А деньги потратьте. Делая подарок, условия ставить никак нельзя, но мне было бы несказанно приятно, если бы потратили вы их как можно скорее, и на себя. Сумма-то на самом деле пустячная. И почерпнута из нынешнего моего богатства, далеко превосходящего потребности нас с Эдит и моих детей. По счастью, в коляске Эдит не нуждается; а будь в ней нужда, я вполне мог бы ее купить. (Ситуация просто ошеломляющая; надеюсь, я в достаточной степени благодарен Господу. Еще совсем недавно я гадал про себя, сможем ли мы и дальше жить здесь, на мою жалкую пенсию. Никогда прежде у меня не было возможности делать подарки, при том, что сам я в прошлом получал дары, отблагодарить за которые просто невозможно..... Как человек, достигший семидесяти лет, я получаю пенсию по возрасту, из которой считаю своим долгом раздать по крайней мере то, что оставляют в моих руках сборщики налогов (я имею в виду, государственную; от университетской пенсии я отказался, взял единовременную сумму и вложил ее в собственность, которой по доверенности управляет мой банк). Все это я говорю просто для того, чтобы убедить вас: этот маленький подарок сделан личного удовольствия ради и особых благодарностей не заслуживает; а также, чтобы заверить вас: при необходимости я мог бы помочь и больше. Если не приключится вселенской катастрофы, похоже на то, что мне уже до гробовой доски не придется бедствовать. Так предрекает прожженный старый издатель. А еще, насколько мне известно, он сообщил Эдмунду Фуллеру [1], что ничего более значимого, а также и более выгодного, чем мои книги, он за всю свою долгую жизнь не публиковал, и что таковыми они наверняка останутся и после его смерти, и после смерти его сыновей. (Это только для вас: неразумно сообщать всем и каждому о своей удаче, а уж тем паче ею хвастаться; этому все Волшебные сказки учат. Так что не говорите ничего. Не хочу проснуться однажды утром и обнаружить, что все это — только сон!).....
Рад сообщить, что оба мы в этом году чувствуем себя заметно лучше..... В сентябре я прошел курс лечения и с тех пор хожу более-менее легко и свободно, хотя в июне со мной и приключился мой обычный прострел. Эдит заметно окрепла; в июле мы даже сумели-таки прокатиться на поезде в Борнмут (со 2-го по 9-е). Диета здорово на пользу. Будь Эдит прикована к коляске, нам бы пришлось менять свою жизнь самым коренным образом! На ней — вся готовка, большая часть домашней работы и садик отчасти. Боюсь, иногда это от нее требует довольно героических усилий; но, разумеется, в разумных пределах это ей только на пользу. И все же тяжко это — когда тебя атакуют с двух разных сторон сразу, или даже с трех. Из-за перенесенных операций она очень сильно пополнела. Из-за прибавки в весе артрит обострился и сделался еще болезненнее; и плюс еще внутренние боли, незначительные повреждения внутренних органов (я так понимаю), которые причиняют боль, порою весьма непредсказуемо, либо при напряжении, либо при движении, либо при расстройствах пищеварения. И все-таки сей вердикт мы восприняли с изрядной долей благодарности, после того, как она побыла в лечебнице «под наблюдением» (зловещие слова).
Прошлой осенью, по причине болезни, мы утратили нашу «домработницу», которая пробыла с нами почти восемь лет. Если только вы молитесь о преходящих благах для нас, дорогая моя тетушка, попросите о том, чтобы ей отыскалась замена — а это граничит с чудом. Пожалуй, из всей Англии в Оксфорде с этим делом хуже всего.
Книга стихов продвигается себе помаленьку. Полин Бэйнс подписала договор и уже начинает работать над иллюстрациями. Издатели со всей определенностью планируют выпустить ее к Рождеству. Все, что требовалось от меня, я сделал.
В данный момент я занят тем, что привожу в порядок мой перевод «Сэра Гавейна» и «Перла», с примечаниями и коротеньким предисловием, — прежде чем вернуться к главному моему труду, «Сильмариллиону». Поэма «Перл» входит в тот же манускрипт, что и «Сэр Гавейн». Имя автора не приводится ни тут, ни там; но я считаю (как и многие другие), что поэмы написаны одним и тем же человеком. «Перл» переводить куда сложнее, главным образом по причине метрики; метрические проблемы на первый взгляд кажутся неразрешимыми, потому-то, соблазнившись, я и взялся за нее много лет назад. Несколько строф даже зачитывали по радио в конце 1920-х годов [2]. Я более-менее закончил поэму перед войной; но под бременем Войны и «Властелина Колец» она просто затерялась. Медиевистам поэма хорошо известна; но я никогда не разделял мнения ученых о том, будто данный размер настолько труден, что писать на нем невозможно, равно как и невозможно переложить стихи на современный английский. НИКТО из ученых (а в наши дни — и поэтов) и не пытался сочинять сам с использованием сложного, жестко заданного размера. Я написал этим размером несколько строф, просто чтобы доказать, что пользоваться им не так уж и «невозможно» (хотя сегодня результат, вероятно, и сочтут
Поскольку вас такие вещи занимают, посылаю вам мои собственные строфы — неизбежно связанные, как некогда было связано все, с моей мифологией. А экземпляр «Перла» я вам перешлю, как только разживусь экземпляром «под копирку». В поэме 101 строфа по двенадцать строк в каждой. Подсказана она (как мне думается) смертью маленькой дочки поэта в раннем детстве. Таким образом, в определенном смысле это элегия, но автор использует модное в ту пору (он — современник Чосера) обрамление видения-сна и пользуется случаем, чтобы изложить свои собственные теологические взгляды на спасение. Хотя для современного вкуса в ней приемлемо отнюдь не все, в поэме есть моменты невероятной силы и проникновенности; и хотя, возможно, в наших глазах она абсурдно усложнена в том, что касается технической формы, поэт преодолевает им же самим воздвигнутые препятствия в целом весьма успешно. Строфы состоят из двенадцати строк, причем только с тремя рифмами: октет из четырех двустиший с рифмовкой а b, и катрен с рифмовкой b с. В придачу каждая строка содержит в себе внутреннюю аллитерацию (в оригинале аллитерация порою пропадает, но крайне редко; подражание, разумеется, аллитерациями беднее). И, словно этого всего недостаточно, поэма поделена на группы по пять строф. В каждой такой группе ключевое слово последней строки должно эхом повторяться в первой строке следующей строфы; последняя строка пятистрофной группы повторяется в начале следующей; и первая строка поэмы в целом поэму как бы заканчивает, повторяясь в последней строке. Но, как ни странно, строф не 100, а 101. В группе XV строф шесть. Долгое время предполагалось, что одна из них — переработанный вариант, в итоге так и не устраненный. Но ведь и в «Сэре Гавейне» тоже 101 строфа. Число выбрано явно намеренно, хотя в чем состоит его значимость в глазах автора, до сих пор так и не выяснено. Группировка строф по пять также связывает поэму с «Гавейном», где поэт разъясняет смысл: Пять Ран, Пять Радостей, Пять добродетелей и Пять чувств.
Ну, довольно об этом. Надеюсь, я вам не надоел. Вкладываю отдельный листок с первой строфой оригинала и моим переводом в качестве образца.
1. Американский критик, посетивший Толкина и Анвина летом 1962 г.
2. На самом деле передача вышла в эфир 7 августа 1936 г. Инициатором ее выступил Гай Поукок: некогда он работал в издательстве «Дент», куда Толкин предложил рукопись своего перевода, и имел возможность там с нею ознакомиться. Позже Поукок вошел в штат Би-би-си.
3. Стихотворение называется «Безымянная земля» и написано строфой «Перла»; оно было опубликовано в книге «Реальности, поэтическая антология» под ред. Г. С. Танкреда (Лидс, «Суон-пресс»; Лондон, «Гей энд Ханкок», 1927), стр. 24. Его первые строчки звучат как: «There lingering lights do golden lie/On grass more green than in gardens here...»
239 Из письма в «Аллеи энд Анвин» 20 июля 1962
[По поводу перевода «Хоббита» на испанский язык.]
Если для перевода dwarves используется слово gnomos, тогда оно ни в коем случае не должно появляться на стр. 63 во фразе: «...эльфы, которых ныне называют номы (Gnomes) /*Слово Gnomes Толкин использовал для обозначения эльфов-нолдор в ранних вариантах своей мифологии на протяжении многих лет (см., например, «Утраченные Сказания», «Лэ о Лэйтиан» и т. д.), окончательно от него отказавшись лишь на стадии «Властелина Колец»; оно, как явствует из письма, появляется даже в первых изданиях «Хоббита». В черновом варианте заключительного абзаца Приложения F к «Властелину Колец» Толкин писал: «Я порою (не в этой книге) использовал слово «номы» (Gnomes) для обозначения нолдор и «язык номов» вместо нолдорин. Поскольку, что бы уж там ни думал про себя Парацельс (если, конечно, он и впрямь изобрел это название), для некоторых слово «ном» (Gnome) по-прежнему ассоциируется со знанием. Название этого народа на Высоком эльфийском язык, «нолдор», означает «Те, кто Знает», ибо среди трех родов эльдар нолдор с самого начала отличались как знанием всего того, что было и есть в мире, так и стремлением узнать больше» (LTI, pp. 43-44).*/». Нет нужды докучать переводчику или вам пространным объяснением этой погрешности; но это слово я использовал для перевода подлинного названия народа Высоких эльфов Запада, в соответствии с моей мифологией; педантично ассоциируя его с греческим gnome — «мысль, мудрость». Но от данного варианта пришлось отказаться, поскольку слишком трудно отмежеваться от общераспространенной ассоциации с гномами, сиречь пигмеями, Парацельса [1]. Поскольку данное слово использовано, — насколько оно уместнее исп[анского] enano /*Карлик (исп.)*/, не мне судить, — для обозначения гномов, неизбежно возникнет досадная путаница, если употреблять его и по отношению к Высоким эльфам. Я настоятельно советую, чтобы на стр. 63 строки 6—7 переводчик писал: «древние мечи Высоких эльфов Запада»; а на стр. 173, строка 14, их («или номы») вообще опустил. Кажется, в «Хоббите» номы (Gnomes) встречаются только в этих двух местах.