Письмо из Италии
Шрифт:
– Это студентка заочница, победительница соц. соревнования и рационализатор производства. Её зовут Надя. Можете взять у неё интервью.
– В чём состоит ваша работа? – спросил Илья.
– Главная часть – это поддерживать чистоту, потому что наша продукция используется на самом деликатном месте.
– А не главная?
– Всё остальное легко. Видите деревянную трубку?
– Да.
– По ней поступает сжатый воздух. Я надеваю на неё презерватив, надуваю его до двух атмосфер, выдерживаю пятнадцать секунд и если он не лопается, отправляю в упаковочный цех. Деревянную трубку мы называем бревно с глазами, а весь процесс – надувательством.
– Почему?
– Потому что презервативы надо проверять
– Наверно, – согласился он.
– Вот видите, Александр Николаич, – обратилась Надя к начальнику цеха, – что говорят представители центральной прессы о моём предложении, а уж они-то в этом деле толк знают. Подумайте.
– Если бы оно было единственным, я бы и подумал, но у тебя их тысячи, у меня просто времени нет.
– А что вы ещё предлагаете? – спросил Илья.
– Ещё вместо бревна с глазами я хочу использовать вот это, – она достала из выдвижного ящика очень хорошо выполненный деревянный макет фаллоса, поставила его рядом с конвейером и ласково погладила.
– Зачем?
– Работать приятнее.
– Тогда ваши сотрудницы не будут получать удовольствия от семейной жизни, – сказал Илья, – одно дело надевать презерватив на трубку и совсем другое, – он кивнул на деревянный макет, который был раза в полтора больше своего среднестатистического прототипа, – вот вы, например, сколько штук успеваете проверить за одну смену?
– Около двух тысяч.
– Это почти четыре в минуту, – прикинул он, – каково было бы вам заниматься любовью, после целого дня такой работы.
– Скучно, – согласилась она, – ведь я за год проверяю на прочность гораздо больше презервативов, чем любая женщина за всю жизнь.
– Мне что, уйти? – спросил начальник цеха.
– Ну, зачем же, – ответила Надя, – постойте, будете свидетелем.
Илья встречался с Надей несколько лет. За это время она окончила институт, стала заведующей производством и привела фабрику в образцовый порядок, а в качестве награды её выбрали в депутаты местного совета. Когда они женились, Надя была уверенной в себе женщиной, быстро делавшей карьеру, а Александр Николаевич действительно был свидетелем на её свадьбе. Она единственная не боялась вставлять ему шпильки, хотя он к тому времени занял директорское кресло и имел очень сильное влияние в министерстве. Он с большим трудом получил деньги на немецкую автоматическую линию с электростатическим тестированием и сам поехал закупать оборудование. Лишь одно осталось прежним – дизайн упаковки. Когда линию запустили, он пригласил на фабрику работников министерства. На встрече с ними он в числе прочих успехов указал на то, что рабочие за последнее время стали более сознательными и теперь уже не воруют продукцию как раньше.
– Нашёл чем хвастать, – заметила Надя, – мало того, что наши презервативы никто не покупает, теперь их даже и не воруют.
Когда Надя уезжала в Америку, директор фабрики пришёл проститься. С собой он принёс большую сумку.
– Что это, – спросила Надя.
– Это доказательство того, что ты не права, – ответил он, – воруют нашу продукцию, ещё и за границу вывозят.
– Нет, я их не возьму. Что мне с ними делать?
– Продашь в тяжёлую минуту.
– А если спросят где взяла?
– Скажешь, что тебе подарили за многолетний добросовестный труд.
– Тогда ответственные товарищи могут поинтересоваться, чем я занималась.
– Не беспокойся. В случае чего я засвидетельствую, что ничего противозаконного ты не делала, а презервативы тебе действительно подарили. Это вещь необходимая во всём мире, а на Западе она стоит гораздо дороже, чем у нас. Я-то знаю, я в Германии был, приценивался. Ты ещё хорошие деньги заработаешь. Послушай старика, – и
На таможне офицер, ткнув пальцем в аккуратно перевязанные пачки, спросил:
– Что это такое?
– А вы сами не видите? – удивился Илья.
– Вижу, поэтому и спрашиваю. Никто из ваших с собой это не берёт.
– Кому не надо, тот не берёт, а мне ещё пока надо. Если хотите, я и вам могу дать несколько штук.
– Нет, не хочу, у меня из-за них и так несчастный случай произошёл. Вернее два, один мужского рода, один женского.
– Это новые образцы, сделаны по последнему слову техники.
– Нет, всё равно не надо.
После экскурсии в Помпеи Илье захотелось прокатиться по другим городам Италии и он позвонил спонсору, чтобы занять денег. Тот, однако, сказал, что у них произошла какая-то бюрократическая неувязка и всем эмигрантам, направляющимся в Миннеаполис, придётся ещё пару месяцев пожить в Риме, но это даже к лучшему, потому что у них будет время не торопясь осмотреть страну.
– А ты можешь мне одолжить на это деньги? – спросил Илья.
– Неужели тебе не хватает?
– Конечно, нет, пособие выдают только на жизнь, а работать нам здесь официально запрещено, вот я целыми днями и маюсь, не знаю, что делать.
– Это вечная проблема, когда есть время, нет денег, когда есть деньги, нет времени, а когда есть уже и то и другое, нет сил. К сожалению, я не могу тебе помочь, я сейчас сам на мели.
– Вот гад, – подумал Илья, вешая трубку, – катается как сыр в масле и говорит, что на мели.
Зимой в Травояниках жизнь замирала. Местные не знали чем заняться и прогулка по русскому рынку была одним из немногих развлечений. Они шли на базар как на спектакль и, покупая ненужную им безделушку, отчаянно торговались из-за каждой лиры, а потом выбрасывали покупку, не доходя до дома. Илья с удовольствием слушал их удивительный язык, мягкий и мелодичный, как песня. Ему нравилась Италия, а в ней больше всего нравились женщины. Они как будто специально соблазняли эмигрантов и приходили на рынок, одетые как на парад мод. Сверху – дорогая шуба нараспашку, а под ней кофточка с глубоким декольте и микро-юбка, которая почти ничего не прикрывала. Конечно, мужчин это настраивало на романтический лад и их знаки внимания не оставались незамеченными. Илья знал о нескольких романах. Язык похоти и флирта не требовал перевода.
Илья принёс свои товары на рынок, разложил их и, сравнив с тем, что продавали соседи, почувствовал себя очень неловко. Он ведь хотел получить твёрдую валюту за какую-то ерунду, приобретённую на ничего не стоившие рубли.
– Кванта коста? [6] , – спросил его мужчина, рассматривавший железную шкатулку.
– Кванта дарэ [7] , – ответил Илья.
Итальянец дал ему несколько миль и Илья посмотрел на Гену. Одессит был занят с очередным клиентом, но перехватив взгляд Ильи, одобрительно кивнул и выставил большой палец вверх. Он был прекрасным психологом, чувствовал как надо себя вести с клиентом и редко кто уходил от него без покупки. Вот и на сей раз Гена угостил мальчика конфетой и на русском языке нахваливал достоинства матрёшек. Его мимика была настолько выразительной, что перевода не требовалось. Ребёнок был околдован, а Гена потрепав мальчика по голове, сказал:
6
Сколько стоит (итал.).
7
Сколько дашь (итал.).