Письмо королевы
Шрифт:
Проезжать выпало нам через предместье святого Антония, и мне почудилось, что в другой город попал. Узкие грязные улицы, убогие дома и люди в рубищах. Порой они были в одних исподниках, едва прикрытых рубахами.
– Боже, что за непристойные болваны! – сказал я, и кучер захохотал:
– Мсье не нравится их нищета? Им тоже. Их называют бесштанными! Sansculottes! Санкюлоты! Но мсье должен знать, что санкюлоты скоро могут прибрать к рукам большую власть. Они поджигатели мятежа. Здесь, в Сент-Антуанском предместье, беспрестанно горит костер, из которого всякий желающий может взять головню и поджечь ею Париж.
Его образная речь меня восхитила, однако, когда он обернулся и я увидел его в самом деле горящие глаза, стало мне не по себе.
«Боже, да ведь это один из тех крамольников, которых следует остерегаться!» – подумал я и перестал расспрашивать его о тех местах, которые мы проезжали.
Мы въехали на берег Сены – и я снова принялся ахать, озираясь по сторонам. Дворцы, истинные дворцы! Дома в шесть этажей, я не верил глазам! Богатые лавки! Какое многолюдство! Какая пестрота! Какой шум! Карета скачет за каретою; кучера беспрестанно кричат: «Gare! Gare! Берегись!» Мой «санкюлот» тоже начал покрикивать, потому что неосторожные прохожие так и лезли под упряжку.
А народ кругом волновался, как море… как море, которое радостно играет с ветром, но не подозревает еще, что вот-вот взвихрит его жестокий шторм».
Наши дни
– Слушай, а у тебя в самом деле никого не было все это время? – спросил Дракончег, осторожно целуя Алёнин висок.
Ее голова лежала у него на плече. Они были чуть живы. Едва дышали. Полное умопомрачение, а не свидание. Рук-ног нет, то есть они, может, и есть, но их не чувствуешь. Голова кружится, пульс зашкаливает, в горле пересохло, вон у Дракончега голос какой хриплый. И надо же, еще остались силы ревновать!
– Не было, – прохрипела в ответ Алёна и откашлялась. – А должен был? Ты меня что, считаешь такой легкомысленной, что, лишь ступив на французскую землю (правильней в данной ситуации было бы сказать – на французский снег, вспомнила она заснеженные дорожки Тюильри и уток в полузамерзшем бассейне фонтана), я должна бросаться в объятия к какому-нибудь незнакомцу и немедленно предаваться с ним горизонтальному фитнесу?
– Между прочим, я был практически незнакомцем, когда мы предались горизонтальному фитнесу, как ты это называешь.
– Ну нет, – хохотнула Алёна. – Ты мне был практически родным! Я тебя ненавидела так, как только можно ненавидеть давнего, насквозь знакомого врага [24] !
Дракончег хмыкнул, вспоминая историю двухлетней давности, после которой начался их невероятный роман, и снова спросил:
– Нет, серьезно, никого не было?
– Тебе соврать или правду сказать? – не удержалась от ехидства наша героиня.
– Чистую правду! – Голос Дракончега построжал.
24
Об этой истории можно прочитать в романе Елены Арсеньевой «Академия обольщения», издательство «ЭКСМО».
Алёна вспомнила Диего и Жоэля – и ответила чистую правду:
– Клеились там ко мне два придурка… один испанец, другой – француз. Француз, как и положено, клеился очень постельно, испанец – платонически и с оттенком агрессии, но я отвергла обоих, можно сказать, бежала от них без оглядки и надеюсь больше никогда их не видеть. Кстати, а почему ты спрашиваешь? Считаешь, я была сегодня не такой пылкой, как всегда?
– Нет, ну просто… Когда я не с тобой, когда мы долго не видимся, я всегда по вечерам думаю, с кем ты сейчас?
Он вздохнул.
Наверное, это было очень трогательно. Наверное, Алёне тоже следовало растрогаться и разнеженно вздохнуть. Но она с трудом сдержала смех. Если учесть, что Алексей, второй ее кавалер, в отличие от Дракончега, пташки ночной и вечерней, приезжал к Алёне только днем (у него были свои принципы насчет того, что женатый человек должен проводить вечера только в семье), то по вечерам Дракончег мог не волноваться!
Разумеется, объяснять причины своей вечерней верности она не стала.
– Сейчас я с тобой всем телом и душой, о наилучший из Дракончегов, – сказала она, – и каждый вечер мечтаю, чтобы ты поехал на мойку или еще куда-нибудь.
«Поехать на мойку» – это была обычная отмазка Дракончега для того, чтобы улизнуть из дому ближе к ночи. Типа днем машину помыть – очередь огроменная, а вечером чуток меньше…
– Мечтаешь? – Голос Дракончега потеплел. – И завтра будешь мечтать?
– Сразу после половины девятого, – пообещала Алёна. – До этого никак, а после этого – сразу!
– А почему только после полдевятого? – забеспокоился Дракончег. – А до этого что будет?
– Театр. Я иду на балет.
– С кем?
– Да ни с кем, одна.
– Что за ерунда, – сказал он настороженно, – люди всегда ходят в театр с кем-нибудь.
– Я бы пошла с тобой, – ласково сказала Алёна. – Но ты же не сможешь.
– Ну, я же не единственный мужчина в твоей жизни! – буркнул он.
Не следовало бы ему говорить в таком тоне…
– Да ведь и я не единственная женщина в твоей, – сказала Алёна – еще спокойно сказала, но голову с его плеча подняла и села.
Дракончег надулся:
– Но я женат! А ты…
– А я свободна, – кивнула Алёна. – Со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Тотчас она пожалела об этих словах и о своем тоне. Сама Дракон, она знала, что так с Драконами говорить нельзя. Ну и… реакция последовала незамедлительно. Дракон немедленно начал бить напалмом.
– Надеюсь, с моими, так сказать, постельными коллегами ты трахаешься в презервативах. А то не оберешься этих самых последствий.
Алёна с трудом перевела дух и нашла силы ответить спокойно: