Письмо на панцире
Шрифт:
А Толины приятели приходили на неё смотреть, восхищались черепахой, не скрывали свою зависть, и Толе это было приятно.
Но…
Всегда ведь выползет это незваное, негаданное, нежданное и назойливое «но».
В зоомагазине, где Толика мама купила черепаху, покупку упаковали в ящичек, на котором была наклеена инструкция:
«Для содержания сухопутных черепах в домашних условиях нужно сухое и тёплое помещение с температурой воздуха плюс 22–28 градусов. Подстилка для черепахи должна быть обязательно тёплая. Желательно над местом, отведённым для черепахи, установить электрорефлектор. Черепахи не выносят холода и при низкой
Всё это не пугало Толю. Тепло же у них в квартире? Тепло! Кусок старой дорожки может быть прекрасной подстилкой. Всё, значит, отлично.
Немного смутили Толю последние строчки в инструкции, которые касались питания черепахи. Там было написано, что «черепахи очень хорошо едят одуванчики, свежие веточки деревьев и кустарников».
Прямо скажем, таких продуктов в Толикой семье не водилось, и где покупают одуванчики, он не знал.
Но с питанием черепахи всё обошлось. Оказалось, что одуванчиками кормить её можно, но не обязательно. Она без всяких капризов ела варёную картошку, хлеб, смоченный в молоке, и всякие сырые овощи: капусту, морковку, листья салата..
Есть-то она ела, ничего не опрокидывала, не грызла, не шкодила, но… заснула. Не сказать, чтоб совсем заснула, накрепко, как говорится, что и пушками не разбудить, но, во всяком случае, стала сонной, почти неподвижной, и потому у Толи пропал к ней всякий интерес. И в один, как говорится, прекрасный день Толя, стараясь не делать ошибок, написал письмо в Зоопарк:
«Дорогие товарищи! Я часто бываю в вашем замечательном Зоопарке, мне там очень нравится, и потому я хочу сделать вам замечательный подарок — домашнюю тихую (в этом месте письма он задумался и приписал) дрессированную черепаху».
Что говорить, в письме этом была и лесть, и хитрость, и даже неправда. Никакой дрессированной черепаха не была. А была самая что ни на есть обыкновенная. Таких в Московском зоопарке, как говорится, навалом. И подарить он её хотел не от всей души, не потому, что так уж ему хотелось отблагодарить Московский зоопарк, а просто потому, что сонная, еле ползающая черепаха была ему ни к чему.
ОХОТНИКИ ЗА ЧЕРЕПАХАМИ
Когда с Зоопарком не вышло и оттуда пришёл вежливый ответ с отказом от предложенного подарка, Толя решил использовать вечный закон, по которому любого мальчика можно заставить сильно-сильно пожелать чего-нибудь, если устроить ему препятствие для достижения его цели. Было же такое и с самим Толей: чем больше папа противился покупке черепахи, тем сильнее Толе хотелось её иметь.
Приятелю своему Толя сказал: «И как только ты живёшь без черепахи, ума не приложу!»
«А что, — поразился приятель, — разве без черепахи невозможно жить?» — «Жить-то можно, конечно, но весь вопрос в том — как». — «А как?» — «Скучно. Темно. Неинтересно. Ну что у тебя за жизнь?! Стоит, скажем, тумбочка в комнате и стоит. Правильно? И стол стоит, и табуретка, и диван». Приятель соглашался с Толей, что действительно всё это расставлено по квартире у них, как у всех людей. Он был парень доверчивый и не понял, к чему клонит Толя. Ну, а тот расписал во всех подробностях, как это необычно и интересно, когда среди недвижимых предметов и мебели вдруг что-то начинает двигаться само по себе. «Как волшебное», — заключил свой рассказ Толя. Этим он добил своего приятеля. Потом оставалось только поторговаться, поохать, поахать и погрустить, что ему придётся расстаться с такой замечательной черепахой. Дело было сделано.
И вот сейчас, в Артеке, Толя учуял в Василе черты того доверчивого приятеля. Толя понимал, что, если найти черепаху и расшифровать надпись на панцире, это станет чрезвычайным происшествием не только в Артеке, но и, возможно, за его пределами. Ему уже мерещилась даже заметка в «Пионерской правде» о том, что он, Толя, нашёл черепаху, которая на своей костяной спине пронесла сквозь века послание потомкам.
Теперь Толе хотелось заполучить черепаху во много раз сильнее, чем тогда дома, в Москве. А к намеченной цели он всегда стремился неуклонно.
— Ждать, — сказал Василь.
— А если она не появится?
— Ждать.
— До каких же это пор?
— Пока не появится. Раз она тут где-то живёт, то должна же в конце концов появиться.
— А может быть, она сейчас высиживает детёнышей, — сказал Толя. — Черепахи вылупляются из яиц, как цыплята. У меня же была черепаха, я ж тебе говорил. Я о них всё знаю.
— Я знаю, Толь, что ты всё знаешь. Вот тогда и командуй. Вон за тем корпусом кусты дикого винограда. Может быть, начать оттуда? Ты ж говорил, что есть черепаший виноград. Так давай решать: сторожить ли её тут или топать к тем кустам. Если нижние кисти обглоданы, значит, это её маршрут. Она ведь далеко не уйдёт. Вот мы её где-нибудь на её дорожке и найдём.
— Гениально. — Толя поднял руку, будто взметнул шашку, призывая конников за собой в атаку. — Вперёд!
Теперь они шли, внимательно разглядывая всё под ногами. Толя при этом командовал сначала так, будто он стоял на капитанском мостике. Он шёл чуть впереди и, увидев овальный камень, приказывал Василю:
— Стоп!
Когда же камень оказывался камнем, а не черепахой, снова отдавал команду:
— Полный вперёд!
Они прошли так с полкилометра, и Толя при этом так вошёл в роль командира, что для остановки ничего не говорил, а только рывком поднимал правую руку.
Один только раз он спросил Василя:
— А ты читал «Охотники за черепами?»
— Ну, читал.
— Так вот знай: мы охотники за черепахами. Чувствуешь?
— А что, Толик, я должен чувствовать?
— Ну как это мне тебе объяснить… Ты должен чувствовать, что идёшь по следу, что перед тобой большая цель, что ты выполняешь все мои команды, и когда напишут обо мне, что я знаменитый следопыт, скажут и о тебе, что ты помогал мне…
Толя увлёкся и, как говорится, так вошёл в роль, что говорил бы ещё, говорил и говорил, но Василь прервал его:
— А ты не задавайся и смотри повнимательнее. Вот тот куст не зашевелился? Нет, понимаешь, не зашевелился… Смотри, Толь. Теперь я тоже про черепах кое-что знаю. Вчера в библиотеке почитал. Они вылупливаются из яиц; только черепахи не высиживают эти яйца, как курицы, а зарывают в горячий песок, и появляется много маленьких черепашек — ну совсем маленьких, чуть побольше ластика, и, понимаешь, только что народившиеся черепашки с панцирем, точь-в-точь как их папа и мама. Понимаешь… А потом я ещё читал «Тома Сойера», как они с Геком охотились за черепашьими яйцами. Они стучали палками в песок и там, где он был рыхлым, становились на колени и разрывали его руками… Ты знаешь, Толь, там было написано, что иногда в одном гнезде лежало полсотни круглых черепашьих яиц. Смотри, тут тоже рыхлый песок и, может быть…