Письмо звездному мальчику

Антонова Анна Евгеньевна

Поэтому я удивилась, услышав, что мы идем в театр сегодня, когда, согласно расписанию составов, ни Горина, ни Теркина там быть не должно.

– Ну надо же нам наконец на их дублеров посмотреть, – рассеянно отозвалась подруга. – Сравнить, так сказать…

Я не поверила ни единому слову из ее прочувствованной речи:

– Юлька, колись.

– Ладно, – вздохнула она. – Только давай не сейчас? Пусть сюрприз будет.

– Мне уже страшно.

– Тебе понравится, – заверила она, но таким мрачным тоном, что я почему-то

в этом засомневалась.

Как оказалось, не напрасно – Юлькин сюрприз мне не понравился. Потому что возле театра нас поджидал господин Дворецкий собственной персоной.

– Привет! – степенно кивнул он. – Я уже купил билеты, так что пойдемте.

Интересно, что за билеты он там прикупил? Неужели хорошие, в партер?

Но вскоре выяснилось, что за финансы нашего нового знакомого я переживала напрасно: билеты оказались наши обычные, на балкон.

– Я, конечно, не большой любитель мюзиклов, – светски вещал Антон, пока мы раздевались в гардеробе. – Предпочитаю классическую оперу и оперетту. Но с удовольствием познакомлюсь с этой разновидностью современного искусства.

Я усиленно хмурилась, чтобы не хихикать. Юлька делала мне страшные глаза и кивала в такт его словам.

– Нам надо… эээ…. посетить… – наконец нашлась я.

Мы спустились к туалетам, остановились в холле, и я немедленно приступила к допросу:

– Ну и что тут делает господин Камердинер?

Юлька растерянно посмотрела на меня, словно для нее и самой это было загадкой:

– Ну мы там незаметно разговорились… Он все об искусстве да об искусстве, ну а я, думаю, чем хуже, дай, думаю, тоже скажу, что театром увлекаюсь…

– «Там» – это где? – уточнила я.

– Ну сначала в блоге, а потом по аське, – застенчиво уточнила она.

– Вот, значит, как, – возмутилась я. – И лучшей подруге ни слова?

– Да нечего рассказывать-то было, – забубнила она. – Он как-то незаметно в театр напросился… Ну я его и позвала на спектакль, где наши не играют. А что, удобно – и мы себя ничем не выдадим, и на второй состав посмотрим…

– Посмотрим, – глубоко кивнула я. – Ты бинокль захватила?

– Что? – сбилась Юлька. – Какой бинокль?

– Ну мы ж с балкона будем на них смотреть? Или в компании великолепного Антона побежим места в партере занимать?

– Нет, – вздрогнула она. – Так позориться я не хочу. Ну посидим разок на балконе, ничего страшного, правда? – заискивающе пробормотала подружка. – Тем более играют все равно не наши…

– И это говорит человек, который… – с пафосом начала я, но она перебила:

– Лер, ну хоть ты-то… Я сама не понимаю, что происходит. Не собиралась я с ним общаться и тем более встречаться! Оно как-то само…

Я обиженно кивнула и передразнила:

– Само!

– Ну, Лер… – заныла она, и это было так непохоже на обычную Юльку, что я сморщилась и потянула ее за рукав:

–

Ладно, пошли. А то любитель классической оперы уже, наверное, заждался.

Места на балконе оказались не такими уж и плохими – не по центру, а с краю, так что сцена была практически под нами.

– Вам хорошо видно? – светски поинтересовался Антон, и Юлька так же степенно ответила:

– Да, спасибо.

Я не знала, куда себя деть – общий разговор как-то не клеился, а беседовать с Юлькой о своем было неловко. Вот правильно я в одной статье читала, что нет ничего хуже свидания втроем. И зачем только она меня позвала? Наслаждалась бы видом дублеров в компании своего Камердинера!

Хотя я вообще-то понимала, зачем она меня притащила – если вдвоем, то это действительно становится похоже на свидание. А так ничего серьезного, пришли друзья – ладно, хорошие знакомые – в театр, прилично и благородно…

Свет начал гаснуть. Ну наконец-то, а то напряженное молчание слишком затянулось. Оркестр заиграл увертюру, а мне неожиданно стало неловко за любимый спектакль – вдруг он окажется недостоин высокого внимания господина Дворецкого? Выскажется о нем в своем духе, Юлька из солидарности согласится…

На сцене появились актеры, и я мигом забыла весь этот бред: у меня было полное ощущение, что я смотрю какой-то неизвестный спектакль. Видеть другие лица вместо родных и знакомых физиономий казалось странным и непривычным. Судя по сдавленному хрюканью, Юлька тоже в данный момент испытывала массу разнообразных эмоций. Так, а вот теперь главное – без фанатизма…

Я повторяла это про себя все первое действие. Юлька, видимо, тоже, потому что в антракте мы, не сговариваясь, сделали степенные лица и вовсе не бросились, как это у нас водилось, обсуждать, как кто сегодня спел и сыграл, где дал петуха, а где забыл слово – текст мы уже выучили практически наизусть.

Мы с нейтральным видом прогуливались по фойе и только заговорщицки переглядывались. Мнением Антона никто не интересовался, и он высказал его сам:

– В целом мне нравится. Оригинально. Вполне в традициях классической оперетты. Которая, как вы знаете, произошла…

Юлька кивала, а я отключилась практически в самом начале лекции. Не то чтобы меня совсем не интересовало происхождение классической оперетты. Просто воспринимать сейчас размеренное бубнение подружкиного поклонника я была совершенно не в состоянии.

Этот спектакль у меня в голове совсем не отложился. Я никак не могла отделаться от ощущения, что смотрю его глазами великого знатока оперетты Антона Дворецкого. Из-за этого меня тянуло на необъективную критику, и я злилась на себя – что не получается сосредоточиться на спектакле, на Антона – за его неуместные лекции, на Юльку – за ее дурацкий сюрприз, на актеров – что плохо играют…