Питерские контрабандистки
Шрифт:
— По монастырям, поди, станете ездить? Грехи замаливать?
Дина сжала губы.
— Не очень то я, знаете… Не охотница… Нет, просто на покой хочу… Ну, буду у племянниц гостить, от одной к другой ездить… Ничего, они у меня добрые, любят меня, не поскучают…
Дина — контрабандистка настоящая. Но огромный спрос на всякого рода запретный товар породил в Петербурге особые промыслы контрабанды мнимой, притворной: таков уж наш цивилизованный век, что даже контрабанда — и та стала жертвой фальсификации.
Обедая
— Где вы достаете такую прелесть?
Хозяева улыбаются таинственно.
— Это секрет.
В настоящее время — уже секрет полишинеля, потому что он неоднократно обнаружен, уличен, выведен на свежую воду и даже, кажется, побывал под судом.
К вам является неопределенное существо женского пола, полудама, полубаба.
— Что вам?
Существо оглядывается с видом заговорщицы.
— Дельце к вам… В особенную поговорить хотелось бы…
— Лиза, выйдите… Ну-с?
— Наслышаны мы, что у вас бывает много гостей.
— Случается… Так что же?
— Стало быть, вина у вас много идет… В магазинах берете? Дорого оно в магазинах-то. Да и нехорошее. Чистого вина нонче днем с огнем не найдешь в магазинах. Либо надо платить бешеные деньги…
— Совершенно верно. Дальше?
— Хочу вам предложить: не пожелаете ли, чтобы я вам поставляла вина? Самых высших сортов, за чистоту и качество ручаюсь; если не понравится, хоть и денег не платите.
— А как дороги?
— По рублю бутылка огулом.
— Какие марки?
Баба-дама называет очень высокие заграничные вина: шамбертен, мутон-ротшильд…
— Ну, голубушка, — рекомендуете вы ей, — проваливайте, откуда пришли, и благодарите Бога, что я не зову полицию. По рублю за бутылку продавать мутон-ротшильд в состоянии только вор: очевидно, вина ваши краденые.
Баба-дама, ничуть не смутясь, возражает:
— Никак нет. Как можно, чтобы краденые? Мы только что без патента торгуем, а на каждую партию, которую будем доставлять, мы в полном своем праве.
— Как же так? Откуда вам достаются дорогие вина дешевле, чем они продаются на месте?
— А это вина, которые остаются из погребного отпуска на придворные обеды. Которые бутылки не поступают на столы, то экономия уже не возвращается обратно в погреба, но остается в подарок прислуге. Официанты делят вино между собой, а я у них скупаю и перепродаю. Вот-с и весь секрет, какое наше винцо выходит. И, стало быть, ничего в нем запретного нет, и совсем незачем вам беспокоить полицию.
— Если так…
Вы заинтересованы.
— Хорошо. Принесите
— Благодетельница, волочите еще.
— С удовольствием. Но только, извините, могу доставить лишь большой партией. Бутылок этак в двести, не меньше.
— Ой, куда мне?
— Сударь, сами извольте рассуждать: по рублю за бутылку беру. По мелочам продавать — не стоит и мараться. На извозчиков, почитай, столько же проездишь, да на машину: ведь мы петергофские. А у вас винцо разойдется. Чего в доме не выпьют, с великой радостью разберут знакомые.
— И то правда. Хорошо. Доставьте двести бутылок.
Двести бутылок принесены. Они совершенно той же формы и с теми же этикетками, что пробные. Деньги заплачены. Продавщица исчезла. Вы хвалитесь приятелю:
— Вот попотчую тебя винцом. Слово даю: такого ты еще и не пробовал.
Приятель пьет и делает страшную гримасу.
— Бррр… Уж именно, что еще не пробовал!.. Кто тебя наградил этой бурдой?
Пьете. Ужас, что такое: и сусло, и уксус, и сивуха.
— Должно быть, испорченная бутылка, плохая пробка… Откроем другую.
Напрасно. Можете откупоривать вторую, третью, пятую, десятую, сотую: все будет — сандал, фуксин, жженый сахар, слегка заправленные плохим лафитом или кагором для запаха. Месиво, гнуснейшее на вкус и весьма мрачное желудочными последствиями. По крайней мере, один небезызвестный журналист, рискнув по ненасытности утробы своей опорожнить бутылку такого «вина», едва не отдал Богу душу.
Ясно, конечно, что вино это никогда не видало не только дворцовых погребов, но даже обыкновенных купеческих подвалов.
Мошенничество это рассчитано на, так сказать, «психологию молвы». Легенда об остающихся после придворных парадных обедов драгоценных винах, действительно, существует в Петербурге и, кажется, вина действительно дарятся прислуге, и та действительно продает их в свою пользу, но… конечно, не по рублю за бутылку и не в частные руки, а крупным виноторговческим фирмам, дающим очень хорошие цены и являющимся постоянными, многолетними, систематическими покупателями. Они приобретают товар, а вы легенду о товаре и карикатуру на товар.
Ну, а первое-то вино?
Кусок сала, положенный в мышеловку, чтобы заманить мышь. Три-четыре бутылки хорошего вина приобретаются промышленницей рублей за двенадцать. Остальные расходы производства: рублей на пять бурды для наполнения бутылок, да около восьми копеек с бутылки за посуду со всей укупоркой. Следовательно, рублей за двадцать пять приготовляется вся приобретаемая вами партия. Вы платите двести рублей. Барыш — сто семьдесят пять. Кажется, недурно?
Но, скажет читатель, принимая вино, вы можете попробовать его вторично?