Плацдарм [трилогия]
Шрифт:
А еще предстояло собрать отставших и беглецов (майор решил отложить до лучших времен вопрос о дезертирах). Надлежало продумать и организовать оборону города и как-то заново договориться с соседями и союзниками, постаравшись, чтобы те не стали бывшими. В конце концов, наладить хоть какую-то власть - желательно подходящую для текущего момента.
Они стаскивали сломанную технику с «точек» и постов - сколько же добра оказалось брошено в спешке!
Начальник тыла гарнизона, или как его все чаще называли по примеру местных жителей - войсковой казначей, Иван Петрович Довбняк, старший прапорщик (чей
По этому признаку с ним мог сравниться лишь начпрод, ефрейтор Власенко.
Ночами не спали над скверно вычерченными картами окрестностей, разрабатывая планы обороны, схемы распределения мангрупп и прикидывая возможность маневра огнем для скудного артиллерийского состава гарнизона.
А вспомнить, сколько было мучений с переводом двигателей на местное топливо - как маялись, смешивая в разных пропорциях конопляное масло, перетопленное баранье сало и самогон. Как, матерясь, разбирали забитые копотью картеры и карбюраторы…
Впрочем, старшему лейтенанту Бурову приходилось еще хуже. Выходящее из его с грехом пополам сляпанной пиротехнической лаборатории вызывало страх - и, прежде всего, у самих бойцов. Однако произведения главных механиков - капитана Бровченко и Эгорио Самтара, в прошлом войскового кузнеца империи Сарнагарасахал, выглядели еще страшнее.
Да, работы был полон рот, предаваться унынию некогда.
А ведь были еще рейды против осмелевших разбойников, вновь начавших было пощипывать купцов и крестьян, было и сопровождение караванов.
Жизнь также брала свое. Некоторые офицеры и солдаты женились, кто на дочерях окрестных земледельцев и ремесленников, кто даже на привезенных торговцами рабынях.
И даже сам Макеев начал приглядываться к Алтен. Ну и что, что колдунья? Зато умница и красавица. Да и в бою не раз проверена. Чем не офицерская жена?… Да все времени объясниться не было…
За всем этим как-то было недосуг внимательно прислушиваться к новостям из-за рубежей их княжества. Мир для землян, как для их далеких предков, вновь съежился до городских стен и горизонта.
Мимо них прошла странная смута в Холми, когда его некоронованный король, великолепный Эйгахал Коцу, вдруг отрекся от власти и с горсткой сторонников удалился в добровольное изгнание - куда-то в земли севернее Эуденоскаррианда. За этим последовал раскол на две не то общины, не то партии, но при этом формально ковен не разделялся.
Что там происходило у магов, достоверно сказать не могли даже подчиненные Макееву чародеи - этого вообще, похоже, никто не мог объяснить.
Пришли вести, что вспыхнула гражданская война в Сарнагарасахале. Потомки старой знати - не всех их вырезали жрецы за почти тысячелетнюю историю (резали-резали, да не вырезали!), городские старейшины и вообще какие-то непонятно откуда взявшиеся люди занимали города, собирали армии и шли войной друг на друга за право возглавить единую державу, очень быстро превращающуюся в скопище свободных и независимых пепелищ.
Окраинные владыки и царьки, те, кто был поумнее, в драку не лезли,
Вот тут Макеев, да и его подчиненные не на шутку встревожились. Если эти победят, то не успокоятся, пока все уцелевшие земляне не окажутся или на возрожденных алтарях Шеонакаллу, или в рабстве. Выручил старый Гаэрил Железный Дуб, неожиданно атаковавший лагерь возрожденцев и полностью вырезавший всех, кого настигли его всадники. Но это благодеяние, оказанное им землянам, оказалось последним - спустя месяц хан умер от неведомой болезни, с которой не справились даже чародейки ковена Грайни.
За этим последовало отпадение четырех племен, которые не пожелали подчиняться женщине и «жене чужинца». Но оставшиеся сохранили верность его дочери.
На курултае Ильгиз удалось взять в свои крепкие ручки вождей народа Волка. Кого лаской, кого таской, кому-то пообещав новые пастбища, кому-то напомнив, чем он обязан отцу и что боги обычно карают за неблагодарность, а кому-то вовремя напомнив, что соседние племена тоже не прочь разжиться пастбищами, стадами и водопоями.
И стяг с тамгой Ильгиз по-прежнему украшал немало бунчуков.
Так супруга старшего лейтенанта Семена Лыкова стала танши - первой степной царицей за минувшие полвека.
Но вот когда все успокоилось, и пришло окончательно осознание того, что их бросили тут, у закрытого портала, что они в этом чужом и чуждом мире - навсегда.
Навсегда.
Именно сочетание двух этих слов - навсегда и никогда и давило беспощадно на каждого из них - и на офицера с незаконченной академией, и на дипломированного ученого, и на серого стройбатовца.
Кто-то застрелился, кто-то спился - и никакая магия не помогла, а несколько человек буквально исчахли, истаяли от пожиравшей их изнутри тоски и нежелания жить - так определили их болезнь все те же маги. Удалось спасти лишь двоих из дюжины…
Когда разговоры об этом стали почти открытыми, Александр совсем уже было решил собраться всем и решить, как действовать. Но это пришлось отложить - пару месяцев назад пришли тревожные вести. На западе Бесконечной Степи объявилось дикое племя многочисленных темнолицых кочевников, именующих себя мерхтонами, начавшее теснить союзников. Племя Волка послало людей на помощь, но отряд был разбит и уничтожен. И тогда Макеев сам вызвался помочь.
И дело было не в прекрасных глазах танши Ильгиз, конечно.
Сами пришельцы вряд ли бы дошли до Октябрьска, но вторжение грозило стронуть с насиженных мест десятки, сотни тысяч табунщиков и пастухов Степи, выбитых с мест вторжением, а те, в свою очередь, должны были потеснить соседей.
Как знали земляне - и из собственной истории, и из местных легенд, подобное перемещение народов всегда предвещало великие бедствия.
Макеев популярно объяснил это на военном совете сомневающимся, наглядно показывая возможное развитие событий на недавно вычерченной карте Аргуэрлайла.