Плацдарм
Шрифт:
Облегчённо и счастливо обнял невесту. Это был всего лишь сон, дурацкий сон! Но до чего же реалистичный! Обнял и крепко прижал любимую, жарко целуя в губы и чувствуя, как снова завожусь...
Я совершенно упустил из вида, у нас же завтра должна была состояться свадьба! Время до неё пролетело каким то смутным калейдоскопом, помню только многочисленные поздравления, мелькание лиц, похлопывания по плечу и спиртное, принятое для храбрости и за компанию, приведшее меня в приподнятое и расслабленное состояние невыразимой лёгкости и некоторой, даже отстранённости от всего происходящего.
Невеста
Церемонию, к моему удивлению, проводили сразу два священника, лютеранский и православный. Моя невеста принадлежала к другой ветви христианства и специально для неё, был разработан соответствующий ритуал, что бы не проводить повторное венчание. Вся церемония проводилась в Соборе Всех Конфессий, выстроенном в Риге в знак единства в королевстве всех христианских течений.
Впрочем, меня мало волновали такие детали. Главным, был сам факт венчания, а не какие то там каноны и красоты нового храма эклектично совмещающего в себе представления разных конфессий на церковное убранство.
Священники что то там вещали себе, я заученно что то отвечал в ответ в положенных местах и церемония продолжалась. За спиной, слабо волновалось море приглашённых на церемонию гостей. На знаковое событие, в столицу Венедского королевства съехались все сливки аристократического общества. Что называется на людей посмотреть и себя показать.
– Таисия, согласна ли ты взять в законные мужья Александра? – Утробным, православным басом вопросил православный священник в нарядной рясе мою невесту.
– Да, согласна! – С готовностью, ответила Таис, глядя на меня блестящими глазами.
– Александр, согласен ли ты взять в законные жёны Таисию? – Торжественным голосом задал вопрос лютеранский пастор.
– Нет, не бывать этому! – Раздался внезапно за спиной истеричный женский вопль.
Мы с Таей удивлённо повернулись на крик и увидели молодую красивую девушку в нарядном платье с фанатично горящими глазами.
– Он мой и только мой! – Выкрикнула ненормальная, что стало видно по неадекватному поведению молодой особы.
Как то внезапно, у неё в руках оказался короткий обрез и как только она смогла его пронести сквозь охрану? На лице белокурой террористки проступило мстительное торжество и не дожидаясь пока охрана вырвет у неё из рук оружие, она разрядила его нажав на курок.
Словно в замедленной съёмке я наблюдал как из дула вылетел огненный сноп искр, а уже в следующую секунду рой дроби ударил мою невесту в живот отбрасывая навзнич. Безумную террористку уже крутила охрана, она кричала что то неразборчивое и истеричное, а у меня, словно вату в уши затолкало. Напало какое то дурацкое оцепенение и заторможенность. Я с ужасом наблюдал, как на белоснежном, подвенечном платье расплывается огромное кровавое пятно. Но при этом, невеста всё ещё оставалась в сознании жалобно глядя на меня и пытаясь встать.
Вокруг, словно оборвали замедленную съёмку. Народ, кто застыл в ступоре, на лицах некоторых был нарисован ужас, а у парочки, к своему удивлению, я заметил злорадное удовлетворение. Среди последних, как ни странно, была мой пресс секретарь. Но, мне было сейчас не до этого. Я это лишь зафиксировал краем сознания и уже спешил к своей любимой,
Моя невеста ничего не говорила, только смотрела на меня своими огромными жалобными глазищами и из них, по щекам, стекали мокрые дорожки слёз. Я сам чувствовал невыразимую нежность и одновременно ужас от мысли, что могу вот вот потерять своего самого любимого человечка.
Меня, пока я нес на руках свою невесту из храма плотно обступила охрана, сквозь которую смог пробиться лишь один человек назвавшийся доктором.
Дальнейшие события прошли для меня словно в каклейдоскопе совершенно не отложившись в памяти. Перед моими глазами стояло только её лицо, такое бледное, нежное и прекрасное смотрящее на меня любящим беспомощным взглядом, словно она пыталась напоследок запечатлеть меня в памяти.
Возможность что то соображать, вернулась ко мне только тогда, когда я оказался в своей спальне. Ничто другое, с момента когда её увезла карета скорой помощи, дежурившая перед храмом, в моей памяти, не сохранилось. В руке была зажата пустая бутылка с чем то алкогольным, а в душе, зияла пустота и безнадёга.
Я просто сидел в кресле и тупо пялился в окно, в ночную темноту слегка подсвеченную фонарями. В душе был мрак и пустота.
Внезапно, моего слуха достиг едва слышный скрип открываемой двери и скорее ощутимое, чем слышимое приближение кого то со спины. Оборачиваться и смотреть, кто там пришёл по мою душу, совершенно не хотелось, как и выслушивать очередные слова утешения и соболезнования.
Ночной гость остановился у меня за спиной, нос уловил лёгкий аромат духов, а через секунду, мне на плечи легли две нежные, холодные ладошки. Это обстоятельство, заставило меня немного собраться и отбросив бутылку в сторону, укатившуюся куда то по ковру. Аромат духов, мне был однозначно знаком, только я, пока не мог его вспомнить. Но моя собственная рука машинально накрыла знакомую ладошку.
– Всё будет хорошо, Александр. Тая выжила. Вот только она, вряд ли сможет в будущем, иметь детей. Слишком тяжёлая рана в живот! А вот я, могу! – Услышал я возле своего уха жаркий шёпот.
Вторая ладошка ночной визитёрши неторопливо поползла вниз, ныряя в вырез рубашки. Горячее дыхание обожгло шею.
– Саша, тебе надо сейчас расслабиться и немного отвлечься от случившегося. Позволь я тебе помогу!
Нежные пальчики стали расстёгивать пуговицы на моей рубашке, а меня, начало охватывать возбуждение. Девушка ободрённая моей покорностью обошла кресло и заставила меня подняться стягивая рубашку.
С удивлением и интересом уставился на своего ночного доктора, решившего позаботиться обо мне в такую тяжёлую минуту. Она была, как и в первую нашу встречу – бесподобна. Мягкая ласковая улыбка, участливый взгляд. На Полине, было лёгкое кружевное платье, или, скорее халат свободно спадавший до пола едва прихваченный спереди пояском отчего глубокий вырез между половинками одежды постепенно расширялся обнажая всё больше и больше влекущей плоти. Особого внимания заслуживала бесподобная, упругая грудь, словно две спелые, круглые дыньки распиравшие материю.