Шрифт:
Эпиграф
Оригинальная аннотация:Эвелин Лейн едва не с самого детства привыкла, что её жизнью управляют все ближайшие родственники, взявшие на себя обязательства её законных опекунов. Учёба, взросление, предстоящее замужество – всё это у неё было, есть и будет, но только без права личного выбора. Кажется, что любой проделанный ею шаг, а то и возникающие в голове мысли, – не принятые ею собственные решения, а вложенные извне желания распоряжающихся её будущим людей. Даже поездка на Юг страны обернётся для наивной девушки вовсе не возможностью сбежать от вечного диктата родной бабушки и вездесущего надзора тётки Джулии, а очередным запланированным
Вот только самый ничтожный глоток сладкой свободы, да ещё и встреча с человеком иного социального статуса с абсолютно рознимыми взглядами на жизнь, способны перевернуть её внутренний мир буквально за считанные дни, заставив шагнуть навстречу когда-то несвойственным ей страстям и истинному безумству.
Злой рок, насмешка богов или случайное стечение обстоятельств? Но разве сердце выбирает осознанно ради кого биться в млеющем волнении, и разве душа рвётся из тела навстречу сильнейшему притяжению чужой близости по расчётливому хотению прагматичного разума? И что делать со свихнувшимися чувствами, если твою жизнь собираются отдать в руки человеку, которого ты никогда не полюбишь, а тот, ради которого ты готова и в огонь, и в воду, является такой же жертвой социальных устоев, как и ты сама?
Эпиграф к книге
В одном мгновенье видеть вечность,
Огромный мир – в зерне песка.
В единой капле – бесконечность,
И небо – в чашечке цветка.
Уильям Блейк
И разделили Боги Великий Хаос на две тверди – небесную и земную, рассыпав по полотну Вселенной созвездия, дабы определять по ним путь и предсказывать грядущее; установив дневное и ночное светила, чтобы отмерять время, бодрствуя при ярком свете и набираясь сил во сне при полной темноте. Напоили сушу третьей твердью – водой, заполнив землю реками, озёрами, морями и океанами. И вдохнула Аостра – Великая Богиня жизни, живой дух в обе стихии, дабы побежала по венам плоти земли горячая и холодная кровь, рождая на свет растения и животных, а на небе дождевые и снежные облака.
И восхитились Боги созданными ими чудесами и творениями.
Взошла на Вершину Мира Богиня любви Фрига, желая благословить щедрые дары своих собратьев и сестёр, наполнив души всех живых существ радостью, счастьем и благочестием. Но неожиданно услышала детский плач, устремившись на его звук с не менее любопытным братом Лакхи. И нашли они удивительное существо, рождённое корнями Великого Древа у подножия Вершины Мира. И плакало оно, потому что имело две головы, смотрящие в разные стороны, четыре руки, четыре ноги и двойные органы внутри общего тела. Только сердце у него было одно, как и душа, переполнявшая ребёнка чувствами, которые раздирали его изнутри нестерпимой болью.
Сжалилась Фрига над несчастным созданием и попросила Лакхи помочь ей облегчить мучения невинного дитя.
Щёлкнул пальцами бог ночи и хранитель таинств Вселенной, и разъединил ребёнка на две части, как и бремя души, так и силу чувств, поделив поровну все имеющиеся органы, кроме сердца, и дав того каждому по половинке. А поскольку оно уже не было таким сильным, когда являлось одним целым, Фрига наполнила обе полти* исцеляющей энергией бессмертной любви – единственным источником божественной благодати, частичкой коей и по сей день наделены все потомки первых людей на земле, и благодаря которой мы и находим свою пару даже в кромешной мгле Царства Морока…
С тех пор Боги неустанно следят за делами и помыслами земных детей, временами завидуя их несовершенству, незнанию и особому сердцу, способному вынести любые испытания ниспосланного на них фатума. Даже разбиваясь на мелкие
Из ведических сказаний дохристианских племён Эспенрига –Песнь Богов о сотворении Мира и Человека
_____________________________________
*полть– уст. половина
Глава первая
Судьба, воля богов или случайное стечение обстоятельств? Кажется, что твоя жизнь подобна маленьким элементам сложной мозаики, которая выкладывается в определённую картину вопреки твоим желаниям и наивным представлениям об идеальном будущем. И не важно, какие чувства тебя накрывают в те или иные моменты, поскольку никому не интересно, что с тобой происходит, чего ты больше всего боишься и о чём мечтаешь на самом деле в тайне ото всех и вся. Всё это происходит только с тобой, никого не касаясь и не задевая даже невзначай. И в какой-то момент, ты действительно начинаешь ощущать себя ничтожной песчинкой в безбрежном океане жизни, совершенно одинокой и оторванной от мира, которую несёт сильное течение в неизвестном направлении, в незнакомые уголки космической бездны.
И именно тогда тебе начинает казаться, что ты перестаёшь что-либо понимать, а может и вовсе не хочешь этого делать – осознавать до конца, что же происходит в окружающей реальности и почему тебя затягивает тугими сетями тупой апатии вместо инстинкта к сопротивлению и самосохранения. Привычка, наработанная за последние годы? А вдруг это подсознательное желание окончательно обезличиться и перестать существовать на правах разумного человека?
Если бы ещё было возможно как-то отключить эмоции, которые и без того любили время от времени вскрывать душу тысячами лезвий острейшего волнения и страха. Причём страха зачастую беспочвенного и необоснованного, парализующего здравый разум и сбрасывающего его во мрак абсолютной пустоты, в глубины спящего подсознания. И тебе не остаётся ничего, как полностью отдаться данному потоку неконтролируемого течения, которое продолжало тебя уносить всё дальше и глубже. А ты и не думаешь ему сопротивляться.
А смысл? К чему вообще может привести любое сопротивление? Только усугубить ситуацию, сделав тебе по-настоящему больно, сжать сердце паническим спазмом и врезаться в глубины сознания шоковой контузией летальной безысходности?
Казалось, Эвелин не выходила из подобного состояния в течение всей поездки, лишь изредка вспоминая, что она живой человек и, как любому разумному существу, ей нужно проявлять хоть какое-то подобие осознанных действий на глазах у других сопровождающих её людей. А вот всё остальное время она могла проводить на своё усмотрение в любом удобном для себя состоянии – либо в глубокой прострации, либо в нежелательных воспоминаниях недавнего прошлого, последствия которого теперь уносили её по широкому устью Великой Эммы к очень далёким от северной столицы южным графствам. И, похоже, ничего другого у неё никогда и не имелось, кроме тех же воспоминаний и не самого светлого прошлого.
Наша малышка Эва подросла и стала совсем взрослой?– с этих слов всё и началось. По крайней мере, по мнению самой Эвелин, именно они и положили обратный отчёт её последнего «становления», а точнее, окончательной потери себя, как самостоятельной личности. Правда, что мог тогда понимать ребёнок, которому только-только исполнилось восемнадцать и которого по этическим нормам того времени автоматически причисляли к старым девам, ступивших на первую ступень данного статуса?