Плач в ночи
Шрифт:
Глава 29
На этот раз это были не ложные схватки. Спокойно лежа в постели, Дженни засекала время схваток. Сначала между ними было от десяти минут до двух часов, а потом интервалы вдруг стали пятиминутными. Дженни погладила слегка выступающий живот. «Мы молодцы, юный мистер Крюгер, — подумала она. — Хотя какое-то время мне казалось, что у нас не получится».
Во время последнего приема доктор Элмендорф выразил осторожную радость.
—
Сделав сканирование, врач добавил:
— Вы правы, миссис Крюгер. У вас будет мальчик.
Дженни прошла по холлу, чтобы позвать Эриха. Дверь в его спальню была закрыта. Она никогда не приходила сюда. Помедлив, она постучала.
— Эрих, — тихо позвала Дженни.
Нет ответа. Мог ли он ночью уйти в хижину? Эрих снова начал рисовать, но к ужину всегда возвращался домой. Даже если и уходил на вечер, то все равно возвращался в дом.
Дженни спросила мужа о перегородке, отделяющей его старую комнату от хозяйской спальни.
— Боже мой, Дженни, я напрочь о ней забыл. С чего тебе пришло в голову, что кто-то ее открывал? Наверняка Руни бродит по дому чаще, чем мы подозреваем. Я тебя предупреждал, не сходись с ней так близко.
Дженни не осмелилась рассказать ему, что Руни говорила о том, будто видит Каролину.
А теперь она распахнула дверь в комнату, где жил Эрих, и потянулась к выключателю. Кровать заправлена. Эриха нет.
Ей нужно в больницу. Всего лишь четыре утра. До семи никто не появится. Разве что...
Тихо ступая босыми ногами по широкому коридору, Дженни прошла мимо закрытых дверей других спален. Эрих не лег бы ни в одной из этих комнат, кроме...
Дженни осторожно отворила дверь в его старую детскую. В лунном свете на комоде поблескивал приз «Малой Лиги». Рядом с кроватью стояла колыбель в пышных желтых шелковых оборках и с белым тюлем поверх них.
Покрывала на кровати сбились. Эрих спал, его тело скрючилось в любимой позе эмбриона. Рука перекинута через колыбель, словно он заснул, держась за нее. Дженни припомнила слова Руни: «Помню, Каролина по часу раскачивала эту колыбель, в которой шебуршился Эрих. Бывало, говорила, как ему повезло, что у него такая терпеливая мать».
— Эрих, — шепнула Дженни, тронув его за плечо.
Распахнув глаза, он подскочил:
— Дженни, в чем дело?
— Кажется, мне надо в больницу.
Быстро встав с постели, Эрих обнял жену:
— Что-то мне подсказало сегодня ночью прийти сюда, быть рядом с тобой. Я уснул, думая о том, как замечательно будет, когда наш мальчик станет лежать в этой колыбели.
В последний раз муж прикасался к ней много недель назад. Она и не догадывалась, как жаждала ощутить его объятия. Дженни подняла руки к его лицу.
В темноте пальцы нащупали изгиб лица, мягкость век.
Она задрожала.
— Что такое, дорогая? Тебе плохо?
Дженни вздохнула:
— Не знаю почему, но я вдруг так испугалась. Можно подумать, это мой первый ребенок.
Верхний свет в родильной палате был таким ярким, что резал Дженни глаза. Она то теряла сознание, то вновь приходила в себя. Эрих, в маске и халате, как врачи и медсестры, наблюдал за женой. Почему он все время за ней наблюдает?
Последняя вспышка боли. «Ну же, — подумала Дженни, — давай». Элмендорф поднял маленькое сморщенное тельце. Все склонились над ним.
— Кислород.
Ребенок должен быть здоров. «Дайте его мне». Но с губ не сорвалось ни слова. Она не могла шевельнуть ими.
— Дайте мне взглянуть, — тревожно и нервно сказал Эрих. И тут Дженни услышала его потрясенный шепот: — У него волосы как у девочек, темно-рыжие!
Когда Дженни снова раскрыла глаза, комната была погружена в темноту. У кровати сидела медсестра.
— Где ребенок?
— С ним все будет хорошо, — успокоила медсестра. — Просто он нас немножко напугал. Постарайтесь уснуть.
— А мой муж?
— Он уехал домой.
Что же такое Эрих сказал в родильной палате? Дженни не могла вспомнить.
Она то и дело проваливалась в сон. Утром пришел педиатр.
— Я доктор Бовин. Легкие младенца недоразвиты. Положение сложное, но мы его вытащим. Обещаю. Однако раз вы сказали, что вы католичка, ночью мы решили, что лучше всего крестить мальчика.
— Он так болен? Я хочу увидеть его.
— Чуть погодя можете сходить в палату для новорожденных. Пока мы не можем отключить его от кислорода. Миссис Крюгер, Кевин - прекрасный малыш.
— Кевин!
— Да. Священник до крещения спросил вашего мужа, как вы хотели назвать сына. Правильно, да? Кевин Макпартленд Крюгер?
Пришел Эрих с охапкой алых роз на длинных стеблях.
— Дженни, Дженни, говорят, он выкарабкается. Малыш выживет. Дома я проплакал всю ночь. Я думал, что все безнадежно.
— Почему ты сказал им, что его зовут Кевин Макпартленд?
— Родная, врачи сказали, что он, вероятно, проживет не больше нескольких часов. Я решил оставить имя «Эрих» для сына, который будет жить. А другого имени мне и на ум не пришло. Я думал, тебе будет приятно.
— Измени имя.
— Конечно, милая. В свидетельстве о рождении он будет Эрихом Крюгером Пятым.
За ту неделю, что Дженни провела в больнице, она заставляла себя есть, экономила силы, гнала прочь депрессию, которая высасывала из нее энергию. На пятый день малыша отключили от кислорода и позволили Дженни взять его на руки. Мальчик был такой слабый. Когда его рот потянулся к ее груди, Дженни переполнила нежность. Бет и Тину она грудью не кормила - было необходимо вернуться к работе. Но этому ребенку она может отдать все свое время, все свои силы.