Плацкарт
Шрифт:
Читать надоело. Я закрыл книгу, привстал на локтях, сел. Недалеко от меня дед в сиреневых плавках спросил у рыжего бородатого мужика:
– Что сегодня по телевизору будет хорошего?
– Много всего. В том числе фильм «Летят журавли».
– Так это ж старинный фильм, я его видел уже сто раз…
Подошел пацан лет двенадцати, спросил у меня:
– Сигаретки у вас не найдется?
Я мотнул головой. Он отошел. Я достал из пакета бутылку «Балтики-тройки»,
Суббота
Поезд медленно приближался к перрону. Зеленый локомотив с красной полоской, почтовый вагон, вагон номер шестнадцать. На перроне толпились носильщики со своими тележками, таксисты, встречающие с цветами. Я почти угадал, где будет четвертый вагон.
Проводница открыла дверь, вытерла поручень, спрыгнула на перрон. Наташа вышла следом за девушкой в спортивном костюме. Девушка несла грудного ребенка, завернутого в одеяло.
Мы обнялись, я протянул Наташе темно-красную розу. Она взяла ее, улыбнулась. На ней были черные джинсы и короткая синяя куртка. Я взял Наташину сумку, и мы пошли к выходу в город.
– Как доехала?
– В общем, нормально.
– Спала хорошо?
– Неплохо.
– А я всегда плохо сплю в поезде… Ну, говори – куда ты хочешь попасть в первую очередь?
– Мы что, не едем сразу к тебе?
– Сначала – ко мне, конечно. Я имею в виду – потом. Мы ж не будем сидеть два дня дома…
– А я бы, наверно, смогла. У меня подруга училась в Питере, и я к ней ездила в гости на третьем курсе. Представь – мы всю неделю просидели в общаге. Правда, холод был сумасшедший, мороз тридцать градусов – это на зимних каникулах было.
– Нет, со мной ты дома сидеть не будешь. И не надейся.
– Я знаю. Ладно, давай начнем с Красной площади.
Наташа подошла к невысокому худому солдату.
– Извините, а вы не могли бы нас сфотографировать?
Солдат кивнул, взял Наташину «мыльницу» «Fuji». Мы встали так, чтобы сзади виден был мавзолей. Солдат навел аппарат, нажал на спуск. Мелькнула вспышка. Солдат вернул «мыльницу». Наташа сказала:
– Спасибо
– На здоровье. А у вас сигареты не будет?
Наташа дала ему три сигареты. Солдат побежал в сторону ГУМа.
Я спросил:
– Ну что, как тебе Красная площадь?
– Красиво. Раньше видела только по телевизору и в кино, а сейчас стою здесь, и даже не верится, что все это – настоящее.
– А какое оно может быть?
– Не знаю. Нарисованное, например. – Наташа улыбнулась. – Так, значит, Красную площадь увидела. Осталось еще море увидеть.
– А при чем тут море?
– Просто. Я на море ни разу еще не была.
– Да, помню. Ты говорила.
– Это все из-за родителей. Им бы только на дачу. Сколько помню себя – все на дачу, на дачу, на дачу. Как будто свет на ней клином сошелся. Сейчас им, понятно, уже не до моря. Ну а раньше, когда я в школе училась? Митя, а поехали на будущий год летом в Крым. И у тебя будет отпуск, и я тоже договорюсь…
– Поехали. Нет, давай лучше в Геленджик…
– А Геленджик – это разве не Крым?
– Нет, конечно. Ты, двоечница…
– А почему – Геленджик?
– Песня такая есть. Ты что, разве не слышала?
– Нет.
Теплоход плыл мимо фабрики «Красный Октябрь». Напротив нас сидела пара, обоим под пятьдесят. У нее на коленях лежал большой букет роз. Он что-то шептал ей на ухо.
– Как ты вообще себя ощущаешь в Москве? – спросила Наташа. – Ты привык уже?
– Я здесь только полтора месяца, даже меньше. Пока меня все устраивает.
– А что ты дальше думаешь делать?
– Насчет чего?
– Ну, насчет прописки, может быть…
– Пока ничего не думаю. Рано еще. Поживу, а там будет видно.
– А зарплаты тебе хватает, чтобы здесь жить? Ведь все дорогое такое, даже продукты заметно дороже, чем у нас…
– В общем, денег хватает. Копить, конечно, не получается, ну а так, на жизнь… Здесь не только цены, здесь вообще уровень жизни выше намного. А тебе как Москва?
– Классно. Все такое красивое – Кремль, церкви, дома. И магазины дорогие, как за границей. Я здорово комплексую, потому что никогда не смогу себе это позволить.
– Не сможешь – ну и не надо. Разве это – самое важное?
– Нет, не самое важное, но все равно. Я все-таки женщина, у меня всего несколько лет осталось на то, чтобы выглядеть хорошо, чтобы всем нравиться. А потом – уже все…
– Что – все? Глупости ты говоришь. Давай не будем про это.
– Хорошо, не будем.
Наташа придвинулась ближе, я взял ее руку в свою.
Она спросила:
– А тебе бывает когда-нибудь страшно?
– То есть?
– Ну, например, тебя вдруг уволят, и тебе не на что будет здесь жить…
– Всегда можно вернуться домой.
– А ты бы хотел вернуться?
– Нет. – Я улыбнулся и посмотрел на пару напротив нас. Они сидели, обнявшись, и глядели на Кремль, приближающийся слева по борту.
Мы сошли с теплохода. На берегу стоял парень с велосипедом. Я спросил у него:
– Извини, ты не знаешь, где здесь метро?
– Вон туда – Пролетарская.
Впереди нас шла пожилая пара с теплохода. Он опять что-то шептал ей на ухо, она держала его под руку.
– Интересно, они – муж и жена, или это у них свидание? – спросила Наташа.