Плакала Алла. Сборник рассказов

Катеров Александр

Здесь Виктор сделал небольшую паузу и, ухмыльнувшись воспоминаниям, продолжил свой рассказ:

– Выпил я стакан водки, закусил хлебом и стал готовиться. Нашел подходящий крюк, ящик и потянулся за веревкой. Гляжу, а на ней лежит крыса – большая и черная. Она не испугалась меня, а я отскочил в сторону, замахал руками. С минуту мы смотрели друг на друга и я, немного осмелев, присел к своему импровизированному столику.

Я выпил для смелости и обратился к своей гостьи:

– Водки не предлагаю, а хлебом угощу.

– Краюху она, конечно, съела, но веревку мне так и не отдала. Тогда я налил себе еще стакан, и рассказал ей всю свою невеселую историю. Как мы расстались я не помню – уснул.

Только точно помню, что дослушивала она мой рассказ у меня на коленях.

Я ухмыльнулся, а он продолжил:

– Утром я похмелился и вспомнил для чего нахожусь здесь в подвале этого разрушенного дома. Посмотрел я на крюк, подвинул ящик, а веревке-то и нет. Осмотрелся я, а на месте, где была приготовлена веревка, на алюминиевой тарелочке, лежит большой золотой перстень. Метаморфоза! Я, конечно, немного удивился, но догадался, что это моя «Мышильда» шутит. Так окрестил я свою случайную подругу.

– Мышильда? Эта та, что в «Щелкунчике»? – Спросил я.

– Она самая, балет смотрел? – Спросил он, а я покачал головой.

– Много потерял. А я смотрел. В большом театре смотрел…

Тезка задумался и мечтательно произнес:

– Были же времена!..

Он еще долго мне рассказывал о своей дружбе с крысой.

О том, как она его сделала богатым, таская ему золото из-под развалин, под которыми, по всей вероятности, находился клад. О том, как он баловал ее изысканными яствами, о том, как он хотел ее забрать себе в квартиру и, как упорно она сопротивлялась переселению.

Все это было любопытно, но я ждал финала, стараясь предугадать конец этой истории. Но то, что я услышал от Виктора меня поразило.

– Как-то после очередного посещения казино, – продолжал он, – где я оставил все свои деньги, я вспомнил о Мышильде. Последнее время я редко ее навещал. То одно дело меня закрутит, то другое, да и она уже не так щедро одаривала меня своими дорогими подарками. Но я все-таки к ней приезжал и, как правило, с бутылкой водки и булкой черного хлеба. По пьяни я ее благодарил и признавался в любви, но к финалу своего визита, когда заканчивалось спиртное, я начинал ругаться и упрекать ее в скупости. Мне казалось, что она стала мало радовать меня своими золотыми сюрпризами. Я привык к легкой наживе и приезжал собственно затем, чтобы забрать очередной подарок, приготовленный мне Мышильдой. Забирая гостинец, я зачастую забывал поблагодарить бескорыстную подругу, и уезжал даже не попрощавшись. Вот и в этот раз я приехал к ней, чтобы получить золото, которым рассчитывал расплатиться с казино. Но Мышильда меня не встретила, а алюминиевое блюдце было пустым. Я разозлился и стал ругать ее неприличными словами. Но она не появлялась и тогда я стал отчаянно бить стену, где находилась ее нора. Труба в моей руке согнулась, а из норы вылезла Мышильда. На шее у нее была накинута массивная золотая цепочка. Я приятно удивился, когда заметил, что на ней еще оказался и большой золотой крест. Я взял подарок в руку и бросил трубу. Та громко ударила по стене, а с потолка вдруг свалился большой кусок бетонного перекрытия. Мышильда запищала, как ребенок и я заметил, как камень убил ее, раздавив ей череп. Она издохла, а я ушел даже, не освободив ее из-под обломков.

Довольный подарком я выбирался из подвала. Засмотревшись на золотой крест с распятием, я зацепился за какую-то проволоку и упал, сильно ударившись головой о металлическую трубу. В голове зазвенело, а со стены на меня вдруг упал кирпич. Стало темно и холодно.

Потом быстрое падение в бездну, яркие лампы операционной, а позже все повторилось; труба, камень и жалобный писк Мышильды.

Виктор посмотрел на меня, а я спросил, что было дальше?

– А ничего! Это конец, Витя. – Заключил он, а я возразил:

–

Это не конец! Ты же еще живой и значит у тебя есть шанс.

– Какой? – Спросил он и махнул рукой.

– Исправить что-то к лучшему. Ты же все осознал и каешься.

Мы с минуту помолчали, и я спросил, указывая на развалины:

– Это тот самый дом?

– Да, – ответил он, – и этот дом, и эта проволока, и этот кирпич…

– А знаешь, Виктор, лети-ка ты лучше в больницу и помоги выкарабкаться своему грешному телу, – посоветовал я ему, а он спросил:

– Зачем?

– За тем, что ты человек, а не крыса! Подумай о будущем…

Он взглянул на меня и вдруг, не попрощавшись, исчез.

Матушка Варвара

(рассказ)

Была глубокая ночь, когда я отыскал домик матушки Варвары. В окнах тускло горел свет, а в комнате в скромном гробу лежало ее тело.

Я не сразу узнал Варвару. Маленькая она лежала в гробу с покрытой головой. На лбу у нее был бумажный венок с молитвой, а в руках она держала свечу, которая освещала небольшую икону Богородицы. Лицо ее было бледным и не выдавало никаких признаков жизни. У ее изголовья стояла старушка в черном платке и читала толстую книгу с пожелтевшими листами. Голос ее был чуть слышен и казалось, что она просто что-то шепчет на ухо матушке Варваре. Рядом у гроба находились еще две женщины преклонных лет. Они сидели с поникшими головами и слегка посапывали.

Мое появление здесь осталось незамеченным и только огоньки восковых свечей задергались, почувствовав мое присутствие. Я взглянул на покойницу; ее ровный и небольшой нос заострился, глаза провалились под веками, а белизна кожи придавали лицу смертельный оттенок. Но при всем этом ее спокойное и умиленное лицо, говорило об обратном. Было похоже, что Варвара просто спит глубоким сном.

Ее облик мне показался раздвоенным, какая-то полупрозрачная пелена обволакивала ее тело. Я не придал этому значения, списывая все на плохое освещение, которое давали свечи своими дрожащими фитильками. Мне очень хотелось встретить Варвару в своем мире, но поблизости ее не оказалось, как не было ее и в других комнатах дома. Рядом за стенкой я нашел маленькую комнату с множеством икон.

Это была сокровищница матушки Варвары. О ней много слышали, но мало кто ее видел. Даже ее сын Федька – дебошир и пьяница, боялся входить в эту комнату. Рассказывали, как однажды Федор, будучи в сильном опьянении, пытался проникнуть в сокровищницу. На его пути встала Варвара, но обезумевший детина оттолкнул мать и приблизился к двери. Она была заперта, и Федька стукнул ее ногой. Та открылась, а он тут же упал без чувств. Провалявшись больнице целый месяц, он стал прихрамывать на ногу и с тех пор Федор сторонился жилища матери. Иногда выходя из своего флигеля, что был по соседству, он грозился спалить дом матери. Варвара не обижалась, а только молила Бога о его спасении.

И вот я здесь в этой маленькой комнате с иконами.

В помещении стоял полумрак. Источником освещения служила лампада, висевшая у иконостаса. На небольшой деревянной полке перед образами лежала толстая развернутая книга. Икон было так много, что остановится на какой-то одной, у меня не получалось.

Мой взгляд упал на большую икону Спасителя. Она находилась в центре иконостаса и освещалась огоньком лампады. Иисус смотрел на меня своими добрыми и живыми глазами. В них наряду с добротой присутствовала и большая печаль. Я присмотрелся и заметил, как глаза Бога наполнялись слезами. Уже скоро одна из них скатилась по Его щеке. Следом по влажной дорожке, сбежала вторая, потом третья и вскоре слезы Бога превратились в живительный ручеек.