Пламенное небо
Шрифт:
В состав немецко-фашистской авиации входили отборные истребительные и бомбардировочные эскадры Рихтгофена, Мельдерса, Удета и асов из ПВО Берлина, действия которых были направлены на одно: дать возможность войскам Паулюса и Клейста беспрепятственно выполнить свои задачи по захвату Сталинграда и Кавказа.
На советский фронт шли новейшие истребители Ме-109ф и Ме-109 г-2.
Много лет спустя, перелистывая страницы книг, знакомясь с воспоминаниями видных военачальников, вчитываясь в историю Великой Отечественной войны, я все более отчетливо познавал обстановку и задачи, которые тогда, со стоянки моего самолета,
Вторая задача — всю силу нашей штурмовой и бомбардировочной авиации употребить на то, чтобы разбить танковые и моторизованные колонны противника, уничтожить силу врага и тем поддержать наши войска.
Третья задача — наша истребительная авиация должна не только прикрывать наши войска, но и бомбить живую силу противника, насколько это возможно».
Все это определяло ту напряженность и ежеминутную готовность к бою, которые царили в полку.
Для 287-й истребительной авиадивизии, действующей на рубежах Брянского фронта, работы хватало: она ежедневно вела бои по прикрытию войск и переправ через Дон, летала в разведку, сопровождала и прикрывала штурмовики и бомбардировщики.
…Группой подходим к переднему краю. Еще на значительном удалении от него видим: над линией фронта клубится дым пожарищ, сверкают зарницы разрывов.
Мое место — в строю эскадрильи капитана Ищука. Чувствую себя частицей монолитного боевого коллектива, внимательно слежу за воздухом. И в то же время, как говорится, не спускаю глаз со своего ведущего — Алексея Рязанова. Он летит в строю, но я-то знаю, что Алексей в любой миг может бросить машину в сторону или вверх. Мой долг — в точности повторять его маневр. Нелегко копировать опытного Рязанова, но стараюсь. Он мастер своего дела. И, как я уже говорил, пребывание над родными местами словно удваивает его силы. Сказывается это и на моем настроении. Ведь воронежские и полтавские места близки и дороги нам обоим.
Чувствую, как меня охватывает предбоевое напряжение: происходит наивысшая мобилизация всех моральных и физических сил. Заостряется до предела внимание, каждый мускул вибрирует от излишка энергии.
Все идет нормально, и вдруг… Двигатель моего самолета зачихал и затих. Пытаюсь завести его, увеличить скорость, выровнять направление, но напрасно. Докладываю командиру.
— Попробуй еще раз завести, — советует Рязанов. — Если не запустится, иди на вынужденную.
Двигатель молчит, высота резко уменьшается, скорость падает. Выпускаю шасси, направляю машину на зеленое поле. Навстречу бежит луг — лучшей площадки и не надо. Сажусь благополучно, выпрыгиваю из кабины и бросаюсь к двигателю. Вот досада! Товарищи, наверное, уже ведут тяжелый бой, а ты тут «загорай» неизвестно по какой причине.
О моей вынужденной посадке Рязанов, видимо, сообщил на аэродром. Вскоре примчалась наша полевая мастерская, и ремонтники быстро нашли причину аварии — поршни пробили картер, двигатель заклинило.
— Не унывайте, товарищ старший сержант, все исправим, — успокоил меня начальник ремонтной мастерской А. Б. Игнатьев. Это был отличный специалист, видавший виды и не раз возвращавший в строй разбитые, казалось, в щепки самолеты.
Техники и механики за ночь отремонтировали двигатель, и к утру я уже был в полку. Прибыл вовремя.
По команде все как раз собрались у дуба. Командир полка объявил приказ:
— Агентурной разведкой установлено, что противник перебрасывает большие силы артиллерии и танков северо-западнее Воронежа. Приказываю группе из шести самолетов под командованием заместителя командира эскадрильи Кобякова в составе летчиков Павленко, Ситикова, Амет-Хан Султана, Петушкова, Степаненко произвести разведку войск противника в районе Касторное, Верхняя Гайворонка, Волово. Вылет в 5. 30. Подчёркиваю: задание очень ответственное, район прикрывается сильным нарядом истребителей. В бой не вступать…
Шесть «харрикейнов», набрав высоту 1500–2000 метров, взяли курс на запад. Погода безоблачная. Яркое солнце косыми лучами освещает землю, обожженную вчерашними жестокими боями и еще дымящуюся.
Приближаемся к населенным пунктам Чернове, Долгоруково, Землянск, Семилуки. Западнее — Воронеж. Странными кажутся прозрачный воздух, тишина. Видны зеленые деревья между домами, словно копны на ножках, длинные тени протянулись от каждого. Четко просматриваются пыльные переплетения полевых дорог и троп. Чем дальше от фронта, тем интенсивнее движение войск. Война требует подкреплений, горючего, продовольствия, боеприпасов.
А вот и объект для разведки: длинная колонна танков. Пыль от нее стелется в направлении Дона, туманом закрывает зеленые лоскуты полей. Считаю: около сотни. Докладываю Кобякову. В перелесках помимо танков видны и автофургоны, автомобили, тщательно замаскированные сетями, ветвями. Средства маскировки свежие, значит, фашистская техника прибыла сюда недавно. Напрягаю зрение, пытаюсь хоть приблизительно определить ее количество. Кобяков несколько раз запрашивает, удалось ли мне что-нибудь сосчитать.
Вот и конечный пункт разведки. Карта быстро заполняется условными знаками. Возвращаемся назад — сведения очень важные, их следует немедленно сообщить в штаб. А что если бой?.. Успокаивает мысль: на картах у товарищей тоже не пусто. Если один летчик не возвратится, даже если не прибудут два, все равно результаты разведки станут известны командованию.
Разворачиваемся за машиной замкомэска. Я крайний ведомый и замыкающий, на меня возлагается обязанность прикрывать группу.
Не прошло и минуты, как за нами на малой высоте, включив форсаж двигателей, устремились шесть «мессершмиттов». Окутанные дымом и копотью, они шли явно на перехват. Докладываю ведущему группы.
— Степаненко, держись строя, — слышу голос Кобякова. — Идем домой.
Ведущий решает не вступать в бой. Но как быть мне? Фашисты наседают. Бездействие может привести к тому, что они перебьют всю группу.
Маневрирую слева направо. «Мессеры» подтягиваются все ближе. «Харрикейны» дают полный газ, но это не помогает. «Мессершмитты» открывают огонь. Докладываю по радио командиру:
— Я — Степаненко. Принимаю бой!
Резко разворачиваюсь и иду в лобовую атаку. Наша группа в этот момент удаляется на северо-восток.