Пламя гнева
Шрифт:
Раджа вздохнул и поник головой.
— Ты новый человек в Лебаке, — кротко сказал раджа. — Ты не знаешь, какой лживый народ в нашей стране. Никто не забирал буйволов у Касима. Подожди, туван, сейчас сам Касим скажет это тебе.
Раджа кивнул кривобокому в зелёной кабайе; кривобокий поцеловал колено раджи и, не распрямляя ног, — он не имел права подниматься с пола в присутствии раджи, — заковылял вприскочку к выходу.
Раджа сплюнул в подставленную плевальницу. Он не понимал нового ассистент-резидента. Старый любил охоту. Предшественник
Неожиданно быстро — точно яванца держали уже наготове — распахнулась дверь, и в зал вполз сам Касим. С головы его была сорвана цветная повязка, криса не было у него в руке. Лицо Касима посерело от страха. Он прополз несколько шагов к помосту, ничком упал на землю и, не глядя на раджу, прикрыл руками лицо: человек низкого рождения, он не имел права видеть близко такое земное великолепие.
Кривобокий ковылял за ним. Он ткнул Касима бамбуковой палочкой в шею.
— У тебя забрали буйволов? — спросил раджа.
Касим привстал и сразу снова приник к полу. Он что-то неуверенно прошептал про себя. Он подбирал слова на «крама».
В присутствии раджи яванец не имел права говорить на своём языке, на «нгоко» — языке низших, на котором он привык разговаривать в деревне, с товарищами и родными. Радже он должен был отвечать на «крама» — языке высших.
— Если великий Адхипатти разрешит, я скажу «да», — запинаясь, выговорил Касим.
Раджа взял новую жвачку бетеля.
— У тебя забрали буйволов? — точно не слыша ответа, переспросил раджа.
— Если великий Адхипатти разрешит, я скажу «нет», — с усилием выдохнул Касим.
Только тут он увидел ассистент-резидента. Капли пота выступили у яванца на лбу.
— Разве ты неправду сказал мне утром? — спросил Эдвард. — Разве у тебя не увели твоих буйволов?
Касим не отвечал.
Женщины замерли со своими блюдечками и плевальницами. Мальчишка в плоской шапочке шумно втянул воздух.
Касим посмотрел на раджу.
— Я сам отдал их Адхипатти, — сказал он.
Регент прикрыл коричневыми веками повеселевшие глаза.
— Ты сам отдал твоих буйволов мне, — ласково сказал раджа. Регент говорил на «нгоко» — он обращался к низшему. — Ты отдал мне их потому, что хотел услужить своему радже. Ты знал, что получишь за них справедливую цену.
— Адхиппати велик и мудр, — нетвёрдо пробормотал Касим. Он с трудом подбирал слова на почтительном «крама» — чужом и непривычном для него языке. Всё, что касалось самого раджи — его особы, его личных качеств, его родни, — требовало на «крама» особенно изысканных выражений.
— Адхипатти велик и мудр! Милость Адхипатти превышает ожидания его слуг. Я сам отдал буйволов моему господину и ещё накануне получил за них трижды справедливую
Раджа улыбнулся, показывая красные от бетеля дёсны.
— Ты видишь, туван, — миролюбиво сказал раджа, — лебакские люди не всегда говорят тебе правду.
Раджа увидел, как глаза ассистент-резидента вдруг потемнели, выкатились; он ступил вперёд. Движением руки старик поспешил отпустить Касима.
Яванец поцеловал радже ступню, — для того, чтобы иметь право поцеловать колено, он должен был быть хотя бы мантри (низшее из дворянских сословий). Но Касим был ниже всех, он был простой земледелец, чернь, нгоко, он имел право только на ступню. Не смея подняться с полу под взглядом раджи, Касим пополз к двери. Раджа смотрел ему в спину тяжёлым подталкивающим взглядом.
У самого выхода произошла задержка. Створчатая дверь плотно притворилась; чтобы открыть её, надо было подняться. Яванец не смел, да и не имел права по своему положению распрямить ноги и подняться в присутствии раджи. Он несмело попробовал привстать и снова опустился на пол. Раджа молчал и не сводил с него тяжёлого взгляда.
Эдвард не стерпел; он подскочил и распахнул дверь. Обернувшись, он встретил уже откровенно-злобный взгляд раджи.
— Регент Лебака, твой слуга, будет счастлив, если ты, туван, согласишься поесть риса из одного блюда с ним, — быстро сказал раджа и прикрыл глаза.
Из боковых дверей женщины уже несли глубокие чаши с рисом, плоды в больших медных блюдах; откуда-то из недр кратона потёк запах тушёного в пряностях мяса. Это раджа готовился угостить голландского амтенара.
Может быть, с восточной любезностью он велел заколоть для гостя одного из тех буйволов, из-за которых начался спор.
Но Эдвард не стал дожидаться угощения.
— Прошу тебя, Адхипатти, — сказал он, — отныне вести счёт всем буйволам, которые ты берёшь… — Эдвард запнулся, — которые тебе отдаёт население. И точное число сообщать мне.
Он поклонился и вышел.
Это было объявлением войны.
Глава семнадцатая
Утопленник
На следующий день контролёр Ван-Хемерт прибежал к Эдварду с тревожной вестью: в деревне Тьи-Пурут утопили человека.
— Я сам поеду на дознание, — сказал Эдвард.
Он велел оседлать коня.
Десса Тьи-Пурут, окружённая зелёной изгородью, показалась вдали, как зелёный островок среди однообразного рисового моря. Эдвард проехал прямо к той хижине, перед которой толпились люди. Все расступились перед ассистент-резидентом. В центре толпы лежал мёртвый человек. Обрывок верёвки из пальмовых волокон торчал у человека на шее. Вода ещё блестела на прямых седых волосах, на жёлтых морщинах лица. Эдвард узнал того самого старика, который прятался у него на пустыре.